— Вы просто такая милочка, каких свет не видывал, поэтому можете делать со мною все, что хотите.

— Так тебе нравится мое предложение? И плакала ты не потому, что я как бы говорила с тобой свысока? Я правда этого не хотела! — воскликнула обрадованная Роза.

— Вроде как нравится! А заплакала я, потому что раньше никто со мной так ласково не разговаривал, вот я и не удержалась. Ну а насчет «свысока» — можете даже ходить по мне ногами, я и то не обижусь, — сказала Фиби в порыве благодарности, потому что слова «мы сестры» проникли в самое ее одинокое сердечко, да там и угнездились.

— Ну давай тогда поиграем: я буду добрым духом из бутылки, а еще лучше — феей-крестной, которая спустилась по трубе, а ты Золушкой, так что говори, чего тебе хочется, — сказала Роза, попытавшись задать этот вопрос как можно деликатнее.

Фиби это поняла, потому что во многих смыслах была утонченной натурой, пусть и выросла в работном доме.

— Вот прямо сейчас мне вроде как ничего не хочется, мисс Роза, только найти какой-то способ вас отблагодарить, — сказала она, утирая слезинку, которая все-таки поползла у нее по переносице самым что ни на есть неромантическим образом.

— Но я пока ничего не сделала, разве что поделилась с тобой сладостями! Вот, бери еще, поешь за работой, а заодно подумай, что я могу для тебя сделать. А мне нужно идти убрать свои вещи, так что до свидания, и не забывай, что я тебя удочерила!

— Вы мне дали кое-что послаще сластей, и уж этого-то я точно не забуду. — Аккуратно стерев с рук кирпичную крошку, Фиби заключила маленькую Розину ладонь в свои, загрубевшие, а потом долго провожала уходящую гостью взглядом черных глаз, заблестевших и смягчившихся от благодарности.

Глава шестая

Комната дяди Алека

Вскоре после ужина — Роза не успела познакомиться и с половиной своих новых сокровищ — дядя Алек предложил ей прогулку в двуколке, чтобы заодно отвезти тетушкам и кузенам первую часть подарков. Роза согласилась охотно, уж очень ей хотелось надеть мягкий бурнусик, обнаруженный в сундуке: ее страшно прельстили симпатичный капюшон и забавные кисточки, подпрыгивавшие при ходьбе.

Двуколку набили свертками, даже к Бену на козлы пришлось поместить индийские боевые дубинки, огромного китайского воздушного змея и пару отполированных буйволовых рогов из Африки. Дядя Алек — одеждой очень синий, лицом очень загорелый, сидел, распрямив спину, и с интересом вглядывался в знакомые места, тогда как Роза, ощущавшая себя необычайно непринужденно и элегантно, откинулась на спинку, завернувшись в мягкую мантилью, и воображала, что она восточная принцесса, едущая в карете мимо своих подданных.

Три визита оказались очень краткими: у тети Сары обострился катар, у тети Клары была полная гостиная гостей, а тетя Джейн принялась с таким рвением обсуждать население, промышленность и политику Европы, Азии и Африки, что ошарашила даже доктора Алека и он поспешил обратиться в бегство.

— Ну уж теперь повеселимся! Надеюсь, что мальчики дома, — с облегченным вздохом объявила Роза, когда они забрались на самый верх холма к дому тети Джесси.

— Я оставил этот визит напоследок, чтобы мальчики успели вернуться из школы. Гляжу, Джейми поджидает нас у ворот; сейчас увидишь, как Клан соберется вместе, — они вечно сбиваются в стаю.

Едва завидев приближавшихся гостей, Джейми заливисто свистнул, и ему тут же ответили с лужайки, конюшни и из дома — и вот двоюродные уже мчались к ним со всех сторон с громкими воплями:

— Дядя Алек! Ура!

На двуколку они набросились прямо как разбойники, выгребли оттуда весь багаж, взяли пассажиров в плен и буйной процессией двинулись к дому.

— Мамуля! Мамуля! Вот они, приехали и столько всего привезли! Спускайся, гляди скорее! Ну, давай! — орали Уилл и Джорди, пока вокруг рвали бумагу и беззастенчиво резали бечевку, и очень скоро в опрятной комнате уже царил хаос.

Сверху спустилась тетя Джесси, кое-как нацепив изящный чепец, однако лицо под ним так и сияло, и потому скособоченный головной убор только добавлял ему очарования. Она едва успела поздороваться с Розой и доктором — на нее тут же насели мальчики, каждый требовал, чтобы она посмотрела именно его подарок и порадовалась вместе с ним, потому что «мамуля» во всем принимала участие. Вокруг замелькали рога — того и гляди подкинут ее к самому потолку, над головой засвистели боевые дубинки — уцелей, если сможешь; на коленях у нее выросла груда сокровищ со всех четырех сторон света, а семь возбужденных мальчишеских голосов зазвучали все разом.

Вот только ей это нравилось — еще как! Она сидела, улыбалась, восхищалась, поясняла, и ее ничуть не смущал весь этот тарарам; Роза же заткнула уши, а дядя Алек посулил, что немедленно отправится восвояси, если это не прекратится. Эта угроза ненадолго утихомирила мальчишек, и пока дядя принимал благодарности в одном углу, тетя в другом завела задушевную беседу с племянницей:

— Ну, душечка, как теперь твоя жизнь? Надеюсь, получше, чем неделю тому назад.

— Тетя Джесси, мне кажется, что после приезда дядюшки я буду очень счастлива. Он ужасно странный, но ко мне так добр, что его невозможно не полюбить. — И, придвинувшись совсем тесно к своей названой мамочке, Роза описала ей все последние события, завершив рассказ восторженным перечислением сокровищ из сундука.

— Душечка, я очень за тебя рада. Вот только, Роза, хочу тебя предупредить: не позволяй дяде тебя слишком баловать.

— Но мне нравится, когда меня балуют, тетя.

— В этом я не сомневаюсь, но если за этот год нрав твой испортится, ему за это попадет — и ему придется признать, что опыт его провалился. А это будет очень обидно, не правда ли? Ведь он столько всего хочет для тебя сделать — и может сделать, если сердечная доброта не пересилит трезвости рассудка.

— Я как-то об этом не подумала, но постараюсь не избаловаться. Вот только как этому противостоять? — встревоженно спросила Роза.

— Во-первых, не жалуйся, когда он просит тебя сделать что-то для тебя полезное; во-вторых, будь готова не только его любить, но и охотно ему повиноваться — и даже идти ради него на небольшие жертвы.

— Конечно, обязательно! А если мне что-то будет непонятно, можно обратиться к вам? Мне дядя сказал, что можно, и я даже почти этого не боюсь!

— Разумеется, можно, душечка; именно в моем доме лучше всего залечивают мелкие душевные ранки, а кроме того, как я считаю, для этого детям и нужны мамы. — И тетя Джесси привлекла кудрявую головку себе на плечо, глянув на девочку с нежностью, явственно доказывавшей, что ей ведомо, в каком лекарстве дитя нуждается сильнее всего.

И Розе стало так славно и уютно, что она сидела неподвижно, пока не раздался тоненький голосок:

— Мама, как ты думаешь, Носе понравятся мои ракушки? Роза некоторые свои вещицы подарила Фиби, и очень хорошо поступила. Можно, и я тоже?

— А кто такая Нося? — спросила Роза, приподняв головку, — ее заинтересовало необычное имя.

— Моя куколка. Хочешь на нее посмотреть? — спросил Джейми, на которого сильно подействовала история про удочерение, случайно достигшая его ушей.

— Да, я очень люблю куколок, только мальчикам не говори — они станут надо мной смеяться.

— Надо мной они не смеются, даже часто играют с моей куколкой; только меня она все равно любит сильнее всех! — И Джейми помчался за своей любимицей.

— Я привезла свою старую куклу, но так ее и не достала, потому что я уже большая, мне не нужны игрушки, но я все равно не в силах ее выбросить — она такая милая! — поведала Роза смущенным шепотом.

— Можешь, если захочешь, приезжать к нам и играть с куклами Джейми — у нас здесь куколки в большой цене, — сказала тетя Джесси, улыбаясь каким-то своим приятным мыслям.

Тут вернулся Джейми, и Роза поняла причину этой улыбки: куколка оказалась славной четырехлетней девчушкой, которая поспешала за ним со всех своих пухлых ножек; она сразу же устремилась к ракушкам, нагребла полную пригоршню и объявила, рассмеявшись так, что стали видны белые зубки:

— Все для Дьими и для меня, для Дьими и для меня!

— Вот моя куколка; правда, прелесть? — спросил Джейми, с гордостью разглядывая свою прелесть, заложив руки за спину и пошире расставив короткие ножки, — он пытался копировать типично мужскую позу, которую так любили принимать его братья.

— Прелестная куколка. Но почему ты зовешь ее Носей?

— А она у нас страшно любопытная и вечно сует свой носик куда ни попадя; Любознашка слишком длинно, вот мы и повадились звать ее Носей. Не самое красивое имечко, зато очень выразительное.

В этом никто не усомнился, потому что, рассмотрев ракушки, предприимчивая малышка принялась хватать все подряд и не успокоилась, пока Арчи не застукал ее в углу, где она сосала его шахматные фигурки, вырезанные из слоновой кости, пытаясь понять, сахарные они или нет. В кармашке у нее обнаружили несколько смятых картинок на рисовой бумаге, а еще она едва не раздавила подаренное Уиллу страусиное яйцо, потому что решила на нем посидеть.

— Так, Джим, уведи-ка ее, она хуже всякого щенка, нельзя ее здесь оставлять, — скомандовал старший брат, сгребая девчушку с пола и передавая младшему; тот обхватил ее обеими руками, а потом предостерегающе произнес: