— Вон она, во всей своей красе! — воскликнул Стив, посылая Розе воздушный поцелуй.

— Идем, душа моя; ужин на столе, — подзадорил ее Принц.

— Я ее отведу. — И Арчи с большим достоинством предложил кузине руку — от этой чести Роза густо покраснела и ей захотелось снова убежать наверх.

Трапеза прошла весело, причем двое старших мальчиков немало прибавили ей оживления, постоянно изводя остальных загадочными намеками на некое интересное грядущее событие. Нечто умопомрачительное и превосходное, объявили они, однако пока суть события была покрыта мраком тайны.

— А я такое уже видел? — осведомился Джейми.

— Ты вряд ли вспомнишь, а вот Мак и Стив видели, и им очень понравилось, — ответил Арчи, после чего двое вышеупомянутых тут же на несколько минут утратили интерес к изумительным пончикам Дебби и принялись ломать голову.

— А с кем оно с первым произойдет? — осведомился Уилл, у которого рот был набит вареньем.

— Полагаю, что с бабушкой Биби.

— И когда оно с ней произойдет? — поинтересовался Джорди, подскакивая на стуле от нетерпения.

— В понедельник, точнее не скажу.

— Святые угодники! Да о чем болтает этот мальчишка? — воскликнула пожилая дама — перед ней стояла высокая ваза, откуда видно было лишь самый верхний бант на ее капоре.

— А бабушка тоже не знает? — послышался хор голосов.

— Нет, и в этом вся соль шутки, потому что ей страшно понравится.

— А какого оно цвета? — включилась в разговор Роза.

— Загорело-синего.

— А есть его можно? — осведомился Джейми.

— Некоторые считают, что да, но я бы не хотел даже пробовать, — ответил Чарли и так расхохотался, что расплескал чай.

— А кому оно принадлежит? — вставил Стив.

Арчи и Принц озадаченно уставились друг на друга, а потом Арчи ответил, причем глаза его блеснули так, что Чарли снова зашелся смехом:

— Дедушке Кэмпбеллу!

На этой головоломке они сдались, хотя Джейми и не преминул сообщить Розе, что он вряд ли доживет до понедельника, если останется в неведении о том, что же это за удивительная вещь.

Вскоре после ужина Клан отправился восвояси, распевая «Все синие чепчики там, за границей» в полную мощь своих голосов.

— Ну, душенька, как тебе понравились кузены? — спросила бабушка Биби, когда хвостик последнего пони скрылся за углом и тарарам прекратился.

— Они недурны, мадам, но Фиби мне нравится больше.

Услышав этот ответ, бабушка сокрушенно всплеснула руками и засеменила прочь — поведать сестрице Мире, что лично ей никогда не понять это дитя и какое счастье, что Алек вот-вот приедет и снимет с них непосильное бремя.

Утомившись за этот непривычно суматошный день, Роза свернулась клубочком в уголке дивана — передохнуть и подумать о великой тайне; она и помыслить не могла, что разгадает ее самой первой.

За размышлениями она заснула, ей приснилось, что она опять дома, в своей кроватке. Она вроде как очнулась ото сна и увидела, что над нею склонился папа, услышала его слова: «Милая моя Розочка», на что она ответила: «Да, папа», а потом почувствовала, как он подхватил ее на руки и нежно поцеловал. Сон оказался таким дивным, таким правдоподобным, что Роза проснулась, вскрикнув от радости, — и обнаружила, что ее держит на руках смуглокожий бородач, прижимает к себе и шепчет — а голос его оказался так похож на папин, что она невольно прильнула к его груди:

— Ну-ну, девочка моя маленькая, я твой дядя Алек.

Глава третья

Дядюшки

Проснувшись поутру, Роза долго не могла сообразить, приснилось ей вчерашнее или случилось на самом деле. Она выскочила из кровати и оделась, хотя до обычного времени ее подъема еще оставался целый час, но ей было не усидеть на месте, страшно хотелось спуститься вниз и посмотреть, стоят ли там в прихожей большой саквояж и несколько сундуков. Она вроде бы помнила, как запиналась о них по дороге к себе в спальню — бабушки отправили ее спать точно в назначенный час, потому что хотели заполучить любимого племянника в полное свое распоряжение.

Солнце светило вовсю, поэтому Роза открыла окно, впуская в комнату теплый майский воздух и морскую свежесть. Она перевесилась через перила своего балкончика, глядя, как птичке, которая рано встает, Бог червячка подает, гадая, понравится ли ей дядя Алек, — и тут вдруг увидела, как какой-то мужчина перепрыгнул через ограду сада и зашагал, насвистывая, по дорожке. В первый момент она приняла его за бродягу, но со второго взгляда определила, что это ее дядя возвращается домой после утреннего купания в море. Накануне вечером она почти не поднимала на него взгляд, ибо всякий раз обнаруживала, что его внимательные голубые глаза устремлены прямиком на нее. А вот теперь, пока он неспешно шагал по дорожке, глядя вокруг и явно радуясь возвращению в старый дом, можно было как следует его рассмотреть.

Смуглая обветренная кожа, синий китель, на курчавых волосах никакой шляпы — волосами он время от времени встряхивал, точно спаниель; плечи широкие, движения энергичные, да и вообще от него исходило ощущение силы и уверенности в себе, что Розе очень понравилось, хотя она и не смогла бы объяснить, почему так уютно чувствует себя в его присутствии. Она как раз сказала самой себе, облегченно вздохнув: «Похоже, он мне понравится, хотя вид у него довольно задиристый», — и тут дядюшка поднял глаза, чтобы осмотреть крону цветущего конского каштана, и увидел на балконе сосредоточенное личико. Он помахал рукой, кивнул и воскликнул жизнерадостно:

— Рано же ты вылезла из кубрика, племяшка!

— Я встала посмотреть, действительно ли вы приехали, дядюшка.

— Неужели? Ну, давай спускайся, сразу убедишься.

— Мне, сэр, не позволено выходить в сад до завтрака.

— Что, правда? — Он передернул плечами. — Ну, тогда я сам поднимусь на борт, чтобы отдать тебе салют.

После этого, к величайшему Розиному изумлению, дядя Алек, ловко перебирая руками, влез по одному из столбиков задней террасы, прошелся по крыше, спрыгнул к ней на балкон, приземлился на широкую балюстраду, а потом спросил:

— Ну что, барышня, вы по-прежнему во мне сомневаетесь?

Роза так опешила, что смогла лишь улыбнуться, а потом шагнула дяде навстречу.

— Ну и как у моей девочки дела нынче утром? — спросил он, заключая протянутую ему холодную ладошку в свои теплые ладони.

— Недурно, сэр, благодарю вас.

— Недурно? А должно быть прекрасно! В чем дело?

— Я всегда просыпаюсь усталой и с головной болью.

— А спишь хорошо?

— Я долго лежу без сна, а потом мне снятся сны, но я не то чтобы хорошо отдыхаю за ночь.

— А чем ты занимаешься весь день?

— Читаю, иногда шью, ложусь отдохнуть, сижу с бабушками.

— И не бегаешь по саду, не занимаешься хозяйством, не ездишь верхом?

— Бабушка Биби говорит, что я слишком слаба для физической работы. Мы с ней иногда ездим покататься в двуколке, но мне это не очень нравится.

— Это меня не удивляет, — заметил дядя Алек, обращаясь скорее к самому себе, а потом добавил с присущей ему стремительностью: — А с кем ты играешь?

— Тут никого не было, кроме Ариадны Блиш, а она просто несносная задавака. Вчера приехали мальчики, с ними было довольно мило; но, разумеется, играть с ними я не могла.

— Да? Почему?

— Я уже взрослая, мне не положено играть с мальчиками.

— Ничего подобного; именно это-то тебе и нужно, а то из тебя сделали настоящую неженку. Они славные ребята, а вам, хочешь не хочешь, еще много лет жить бок о бок, так что имеет смысл поскорее подружиться и начать играть вместе. Подружек я тебе найду тоже — если подвернутся подходящие, не испорченные бессмысленным воспитанием.

— Фиби очень даже осмысленная, и мне она нравится, но мы только вчера познакомились, — пылко произнесла Роза, окончательно проснувшись.

— А кто, прости, такая эта Фиби?

Роза тут же выложила дядюшке все, что знала, он же слушал, и в уголках его рта играла странная улыбка, хотя глаза с полной серьезностью рассматривали личико племянницы.

— Я очень рад, что по вкусам своим ты не аристократка, однако пока не уразумел, чем тебя так привлекла эта юная барышня из работного дома.

— Вы, наверное, будете надо мной смеяться, но мне она очень нравится. Почему — не знаю, просто она всем довольна и всегда при деле, а еще она так изумительно поет и очень сильная — умеет мести и чистить, а кроме того, ее не донимают никакие беды, — сказала Роза, которая, стараясь растолковать понятнее, смешала все в одну кучу.

— Откуда ты это знаешь?

— Ну, я рассказала ей про свои беды, а потом спросила, как у нее с этим, а она мне ответила: «Да нет у меня никаких бед, вот только хотелось бы поучиться в школе — и я обязательно поучусь».

— Значит, сиротство, бедность и тяжкий труд для нее не беды, да? Храбрая девочка, для меня будет честью с ней познакомиться. — И дядя Алек одобрительно кивнул, а Роза пожалела о том, что одобрение это относилось не к ней.

— А какие же у тебя беды, дитя мое? — спросил он после минутного молчания.

— Ах, не спрашивайте, пожалуйста, дядюшка.

— Фиби рассказала, а мне не хочешь?

Роза поняла по его голосу, что лучше выложить всю правду — и покончить с этим, поэтому она ответила, залившись румянцем и отведя глаза: