Но для чего же ей понадобился он, Луи? Зачем держать его при себе? Он знал, что погибнет страшной смертью, она это предвидела. Но в чем смысл его смерти? Мунин хотела, чтобы бог воплотился в ней и умер, познав земную смерть. Но какова его роль? Впрочем, это неважно. Она хотела смерти Элис. И это значит, что он должен постараться и сохранить Элис жизнь.

Хугин стоял на коленях у кромки воды, глядя, как Офети возвращается из монастыря с двумя лошадьми, нагруженными оружием и доспехами. На викинге был длинный норманнский плащ, а поверх него — короткий франкский, богатый, некогда принадлежавший благородному господину. Прочая одежда на нем тоже была франкской: синяя шелковая туника, кожаная куртка. На поясе висел отличный меч. Офети был наряжен как настоящий франк, вот только франки никогда не бывают такими рослыми и рыжими. Поэтому он казался именно тем, кем был: разбойником в украденной одежде. Купец шел за ним, тоже разодетый, и вел за собой шесть навьюченных лошадей.

Офети помахал Ворону и крикнул:

— Я готов исполнить клятву, данную госпоже.

Освобожденный от заклятий Мунин, разум Ворона возвращался через магические ворота, открывшиеся в пещере рядом с телом мертвого бога. Перед его мысленным взором возник образ. Он был в горах, он держал за руки юную женщину, не в силах взглянуть ей в глаза из страха, что она увидит его любовь и отвергнет ее. Он мысленно услышал собственный голос, эхо из другой жизни: «Я всегда буду тебя защищать».

Он кивнул рослому викингу:

— А я готов исполнить свою.

— Что ж, тогда отправимся добывать Волка, — сказал Офети.

Он в последний раз взглянул на стоявший у берега корабль, покачал головой и двинулся в лес по следам оборотня, оставленным на мокром песке, а Ворон с Лешим отправились за ним.

Глава шестьдесят первая

НЕНАСЫТНОЕ НАСТОЯЩЕЕ

Элис сидела рядом с Жеаном в свете вечернего солнца, которое не спешило заходить, превращая ее светлые волосы в нимб вокруг головы. Вокруг них играли все краски осени, но Жеану не было холодно. На его плечах был толстый ломбардский плащ, а еще на нем была добротная шерстяная рубаха, штаны из прекрасно выделанной ткани и хорошие сапоги. Они оказались не первыми, на кого напала та шайка, зато стали последними.

К нему приходили обрывки воспоминаний: слабый отголосок далеких колоколов, пение молитв, бесконечный кашель брата Гийома во время мессы, ощущение скованности, когда хочешь пошевелить руками и ногами, но не можешь. Некоторые воспоминания казались отчетливее: блестящая река, зеленый берег, девушка с длинными и почти белыми волосами, которая смеется и плещется в воде. Он любит ее бесконечно давно, знал Жеан, и он так давно скучает по ней. Только теперь это не имеет значения. Он же здесь, рядом с ней, прошлое и будущее поглотило ненасытное настоящее: чувственный миг, дрожь от ее прикосновения, ее голубые глаза на фоне осеннего багрянца, лес, усыпанный миллионами капель, похожих на драгоценные камни.

Он коснулся камня на шее, и она протянула руку, жестом прося оставить его там, где он есть. Воспоминания о самом себе возвращались к нему, и он испытывал сильное желание сорвать с шеи изображение идола, однако ничего не делал. Он догадывался, что Волк, которым он стал, — словно старая кожа, которую не удалось сбросить. Когда он двигался, то время от времени его так и распирало от неистовой силы, ему нестерпимо хотелось бежать по лесу, скалясь на деревья. А этот камешек может его удержать. Какое-то чутье подсказывало Жеану, что это спасительная ниточка, ведущая к умственному здоровью, ключик, который отпер дверь скотобойни, где были заперты его мысли.

Они вместе охотились: Элис взяла себе один из луков разбойников, Жеан сумел копьем убить оленя. Тем вечером они пожарили мясо и лежали на поляне под ночными звездами.

Жеан понял, кем он был: мужчиной, который любил женщину так страстно, что даже вернулся из мира мертвых, чтобы найти ее; только он не мог выразить этого словами. Его связь с Элис была основана на чувстве куда более сильном, чем голод, оно было похоже на страх перед удушьем. Эта женщина была для него как воздух, и он представить не мог, как когда-то жил без нее.

Они наблюдали, как в летнем лесу их ищут люди: рослый толстяк, человек-ворон и купец, — однако они не позволяли им увидеть себя, а просто уходили под деревья. Эти трое долго бродили по лесу, высматривая их, но так и не нашли. Элис походила рядом с ними, незамеченная, посидела у их костра, погладила их лошадей, даже попробовала их еду, а потом вернулась к Жеану. Она не хотела, чтобы их нашли, поэтому их и не нашли.

А потом одним прохладным утром Элис поцеловала его, взяла за руку и долго вела через лес. Они пришли к дому — низкой хижине с крытой дерном крышей. В доме никого не оказалось, хотя следы недавних обитателей были здесь еще заметны: перевернутый стол, разбитый стул, соломенная постель. Кто-то быстро бежал отсюда, но Жеан не интересовался почему. Лес — это место, где не действуют законы, и жить здесь опасно. Элис нашла лук и развела в очаге огонь, Жеан положил мешок, который нес с собой, и раскрыл его, доставая мясо и коренья. Они приготовили еду, а поздно вечером легли в постель и заснули друг у друга в объятиях.

В той хижине Жеан спал без сновидений, он не видел ни Бога, ни Волка, ему не снился калека, которым он был, не снилась женщина, которая лежала рядом с ним. Он пребывал в умиротворении.

Он проснулся, ощущая на коже прохладный осенний воздух. Элис поднялась раньше и успела сходить за грибами. Он услышал ее у двери, она спустилась с низких ступенек и поставила на стол корзину, которую нашла в доме.

Жеан потянулся на постели и открыл глаза. Сначала он подумал, что ничего не видит из-за яркого солнца. Но откуда тут солнце? Он же в доме.

— Ты проснулся? — Это был голос Элис.

Жеан поморгал, потом снова поморгал.

— Жеан?

Жеан сглотнул ком в горле. Затем поднес руки к камню на шее.

— Я ничего не вижу, — сказал он.

Глава шестьдесят вторая

ТРУДНОСТИ ПУТЕШЕСТВИЯ

Они слишком долго обшаривали лес. Чародей и Офети были сравнительно молодыми людьми. А вот Леший — нет. Идти по лесу было бы трудно, даже если бы он горел желанием кого-то там найти, однако теперь, с седельными сумками, набитыми сокровищами, купца почти все время терзали страхи. Леса кишели разбойниками и даже кое-кем похуже. Кто знает, какие чудовища рыщут в глубине зарослей?

Офети с Вороном были сбиты с толку, они пребывали почти в отчаянии. Следы Волка они нашли, нашли также другие довольно странные следы, но самого зверя так и не обнаружили.

Пару дней они вели себя тихо, понимая, что поблизости бродят разбойники. Леший вел караван из шести лошадей, возглавляемых его надежным и спокойным мулом. Офети хотел отпустить лошадей на свободу, уверяя, что крупные животные своим шумом непременно привлекут внимание разбойников. Однако Ворон отмахнулся от всех его доводов.

— Пусть купец оставит себе все, — сказал он. — Наши судьбы крепко связаны, никакие разбойники нас не убьют.

Так оно и оказалось, поскольку на следующий день они набрели на мертвые тела.

Офети наклонился пониже, рассматривая мертвецов, пока Леший опустошал их сумки и мешки.

— Эти люди умерли не в бою, — сказал Офети.

— Что, чума? — Леший отпрянул от покойника.

— Вот так всех сразу и подкосила? — усмехнулся Офети. — Какая-то странная чума. Уж не магия ли сейдра, чародей?

Ворон пожал плечами. Он присел на корточки перед одним телом и коснулся лица разбойника.

— Не твоя магия? — спросил Офети.

— Моя магия — магия тела и битвы. А не это, — сказал Хугин.

— Тогда что это?

Ворон поцокал языком.

— Женская магия, но я никогда не видел, чтобы столько народу умерло сразу.

— Твоя сестра смогла бы так? — спросил Леший у Ворона.

Офети засмеялся.

— Наверное, надо немало потрудиться, чтобы нахлобучить голову обратно на плечи и перебить такую толпу. Если бы она проделала подобный фокус у стен Парижа, мы бы давно взяли город и уже год как обпивались бы франкским вином.

— Я видел как-то одного человека, убитого подобным способом, но чтобы столько… — проговорил Хугин. Он сидел на корточках, вглядываясь в тени между деревьями. — Ведьма мертва, вы сами видели, как я снес ей голову. Работа здесь проделана немалая, но только не ею.

— Тогда кем? — спросил Леший.

— Кем-то, — ответил Хугин. Лицо у него побелело.

— Надо бы остаться здесь, подождать, вдруг этот кто-то вернется, — предложил Офети.

— Согласен, — сказал Хугин. — Тот, кто способен на такое, наверняка сможет найти Элис.

Леший потер уши, как будто не в силах поверить тому, что слышит.

— Мы будем сидеть здесь и ждать встречи с тем, кто оставил после себя сорок трупов?

— Нам необходимо найти Элис. Если где-то здесь обитает ведьма, нам нужно с ней поговорить, — сказал Хугин.

— А если она нас убьет?

Офети покачал головой.

— Почему ты так боишься смерти, торговец?

— Разве тут нужны объяснения? Лучше скажи, почему ты не боишься?