— А второй, его товарищ?

— Кудесник и слуга ваших северных богов. Он хочет сообщить тебе что-то важное и просит принять его.

— Как же его зовут?

— Его зовут Хугин, князь.

Олег едва не поперхнулся.

— Он пришел один, с ним никого больше нет?

— Была еще сестра, князь. Ведунья по имени Мунин, только она погибла.

Олег с трудом сглотнул комок в горле и приказал принести вина и ему. Затем он поднялся с места и проговорил:

Хугин и Мунин
над миром все время
летают без устали;
мне за Хугина страшно,
страшней за Мунин, —
вернутся ли вороны! [«Старшая Эдда. Речи Гримнира». Пер. с древнеисландского А. Корсуна.]

Он отхлебнул из чаши.

— Ты знаешь эти стихи, купец?

— Я слышал их у костра, князь.

— И знаешь, откуда они?

Леший не хотел унизить религию варягов, назвав северными сказками, поэтому произнес:

— Это не из священных ли преданий?

— Это сказание о безумном боге Одине, боге правителей, магов и повешенных. Значит, Мунин нет в живых.

— Чародейка умерла во Фландрии.

Олег покивал.

— Вот уж не думал, что и этот стих содержит пророчество.

Леший знал, что князьям не следует задавать вопросы без высочайшего позволения, поэтому просто задумался о том, что же сулит подобное пророчество.

— Все признаки налицо, — продолжал Олег. — Все до единого. Туман весьма странный, могучий воин пришел по льду в сопровождении воронов.

— Все это не настолько таинственно, как кажется, — возразил Леший. — На корабле мы повстречали другого колдуна, очень сильного. И он привел нас сюда, помог довести корабль до места.

— Как это?

— Он заставил ветер дуть и растопил лед. Мы прошли по озеру и поднялись по реке почти до самого города, после чего он сошел с корабля и покинул нас.

Олег побелел.

— Не может у мужчины быть такой силы! Магия — это женское искусство. Только бог, принявший обличие человека, способен вытворять такое!

— Это был точно мужчина, рослый и очень бледный. Судя по волосам, один из твоих соплеменников.

— И какие же у него были волосы?

— Ярко-рыжие. Такие рыжие, как воротник у петуха, и стоят дыбом. Он сам сидел на руле, отведя корабль подальше от берега, и это было правильно, потому что франки и йомсвикинги все еще дерутся, из-за чего все побережье в огне.

Князь осушил свою чашу. Бог, тот самый, который вышел к нему из снежной бури, Локи, был на корабле! Олег припомнил слова пророчества:

С востока в ладье
Муспелля люди
плывут по волнам,
а Локи правит;
Едут с Волком
сыны великанов… [«Старшая Эдда. Прорицание вельвы».]

Это было пророчество, сообщающее о том, что случится в конце времен, но до того, как Один начнет бороться с Волком в последний день богов. Правда, сейчас корабль пришел с запада. Но что такое запад? Он ведь прошел через Восточное озеро! Пророчества, как было известно князю, редко бывают ясными.

Олег взял себя в руки.

— Проследите, чтобы купца наградили, — велел он. Дайте ему пятьдесят денариев, пусть останется в моем доме, если захочет. Или отправится куда-то по своему выбору. Я уверен, что ему необходима наложница, а славяне в таких случаях почему-то всегда уединяются. — Он развернулся к дружине. — Пора, — сказал он. — Отведите девушку к воротам.

— А что делать с чужеземцами, которые ждут на реке?

— Убейте их. Возьмите шестьдесят человек.

— Слушаю, князь, — ответствовал один из воинов, после чего спешно вышел из большого зала.

Глава семьдесят третья

СУДЬБА ОЛЕГА

Прорыть вертикальную яму было очень непросто, за нее уже заплатили жизнями трое рабов из восточных славян, когда стены обрушились в ходе работ. Но теперь шахта была готова: с гладкими стенами, глубиной в три человеческих роста, а в самом низу начинался проход, ведущий к бывшей могиле Гиллинга.

Элис вели, подталкивая в спину копьем. Амулет на шее висел тяжким грузом, поэтому она с трудом шагала через туман. Связывать ее не было нужды. С того момента как на шее у нее повис камень, мысли медленно ворочались в голове, руки и ноги налились свинцом. Она не смогла бы убежать, даже если бы попыталась. Руны внутри нее молчали. Она остановилась у края ямы и огляделась по сторонам. Туман высосал все краски из природы: черные скалы поднимались из серой земли.

Народ собирался, толкаясь вокруг нее: любопытные женщины и дети радовались возможности выйти из города под защитой дружины после долгого заточения внутри стен из-за осады тумана. Купец тоже был здесь, приехал на муле, хотя он наконец-то бросил свои мечи, оставил их в большом зале. Лешему уже рассказали, что случилось с Элис, и ему было теперь не до собственной выгоды.

Рядом с ямой он спешился и заковылял к Олегу. Он как будто умолял о чем-то князя или просил о чем-то, но она не поняла смысла. Элис больше не понимала этот язык. Зато знала, что уже жила раньше, она вспомнила многое из того, что случилось с ней в предыдущем воплощении, хотя у нее вышла не цельная история, а отдельные эпизоды: она видела склонившиеся над ней лица, помнила корабли викингов, горящую деревню и еще какого-то очень дорогого ей человека, зарезанного прямо в постели.

— Что со мной будет, купец? — спросила она на латыни.

Леший был белым, как полотно.

— Ты должна спуститься по лестнице в яму. Прости меня, госпожа. Я увез тебя из родного дома ради выгоды. Я думал, ты станешь его невестой. Я и не подозревал, какая судьба тебе уготована.

Элис оглядела толпу. Затем развернулась к Олегу.

— Это разве остров? — Она говорила на латыни.

Князь ответил ей на своем родном языке, и она его не поняла.

Он догадался об этом по ее пустому взгляду и попытался повторить вопрос на грубой латыни:

— Какой остров?

— Остров, на котором ты хоронил меня в прошлый раз.

— Ты говоришь какую-то ерунду. Неужели ты забыла нормальный язык? — Олег как никогда был уверен, что сделал все правильно.

— В тот раз он пришел за мной. Он придет за мной снова.

— О чем она говорит? — Князь развернулся к Лешему, который стоял рядом.

— Она говорит, что он приходил за ней раньше и придет снова.

— Кто?

— Волк.

— Ты здесь единственный волк, госпожа.

— Ты меня не убьешь.

Олег что-то резко сказал Лешему, и тот медленно перевел:

— Он не собирается тебя убивать. Он хочет, чтобы ты жила.

— Там, внизу?

— Внизу. Чтобы защитить тебя, — сказал Олег.

— В темноте?

— В темноте. Хотя у тебя… — Он так и не смог подобрать нужного латинского слова, поэтому просто махнул на корзины, в которых были одеяла, еда, огниво и свечи.

— И сколько мне придется там сидеть?

— Пока все не наладится.

— Вечность?

Олег снова заговорил, обращаясь к Лешему, и купец перевел:

— Ты знаешь, кто ты?

— Маленький обломок.

— Трое станут одним, — проговорил Олег на тяжеловесной латыни. — Нельзя допустить. Один завоеватель, один правитель. А Один пусть подождет.

— Если я обладаю волшебной силой, как же ты смог так легко меня обуздать?

Леший перевел, и Олег постучал по амулету у нее на шее.

— Локи, Один. Большой волк. Никакой магии, — сказал он.

Элис видела, как камень влиял на Жеана, она поняла, о чем говорит князь. Но что же случилось с исповедником, когда с него сняли амулет? Погиб ли он или, хуже того, переродился, и его челюсти стали красными от крови?

Элис ощущала, что связана с богами, которых упомянул Олег, гораздо сильнее, чем с той верой, в которой была воспитана. Она всегда верила скорее по обязанности, чем от души, она проводила в церкви скучные воскресенья, чтобы услышать новые сплетни, а не внимать рассказам о подвигах Христа. И когда Олег заговорил о Волке и Одине, она всем сердцем поверила. «Достаточно взглянуть на этот мир, — подумала она, — чтобы понять, добрый ли бог его сотворил».

«Увидев, что Волк связан надежно, асы взяли конец пут, прозываемый Гельгья, и протянули его сквозь большую каменную плиту Гьелль». Почему эти слова так крепко сидят в голове, почему она вспоминает их, а не молитву, не псалом?

— Лестницу, — приказал Олег.

Элис протянула руки, чтобы снять каменную подвеску, но поняла, что не может. Пальцы не гнулись, она никак не могла заставить их стянуть ремешок.

— Вот и доказательство, — сказал Олег. — Госпожа, уже пора. Спускайся в яму.

Элис оглядела северного варвара, его нелепый кафтан, его широкие штаны. Она из рода Роберта Сильного, она намного благороднее, чем он. Поэтому она не станет спорить, не станет плакать. Вместо того она улыбнулась князю:

— Когда вступаешь в войну с врагами, варвар, сначала позаботься о том, чтобы вырыть себе могилу. Сдается мне, те, кто обливался потом, роя эту яму, уже скоро будут потеть над своими лопатами, роя яму для тебя. — Элис плюнула в Олега, и неизвестно откуда к ней пришли слова: — I dag deyr thú.

— Сегодня день моей смерти? — повторил Олег. — Может быть, а может быть, и нет. Меня убьет лошадь. Так сказано в пророчестве. Лошадей здесь нет, поэтому я в безопасности.

— Боги не любят, когда смертные так рассуждают, — заметила Элис. — Они могут решить, что ты бросаешь им вызов.