Глава 42

УСПЕХ ШАМАНА

Паника охватила всех, кто был на скале. Отдыхавшие ноаиди пытались помочь тем, кто все еще пел и бил в бубны, пребывая в глубоком трансе. Некоторых удалось привести в чувство, некоторых пришлось бросить на верную гибель, когда остальные шаманы кинулись в те укрытия, какие можно было отыскать на почти голом острове.

Лиейболммаи понял, что лежит лицом вниз в кромешной темноте перед входом в пещеру, пытаясь вытащить из-под своих шкур нож. Раздалось чавканье, как будто кто-то шел по болоту, и шаман увидел, как чудовище топчется задними лапами по груди ноаиди в птичьей маске.

Гигантская тварь была просто омерзительна. Черная волчья голова со сверкающими изумрудными глазами увенчивала тело, отдаленно похожее на человеческое, но при этом в три раза крупнее тела самого могучего мужчины, которого доводилось видеть Лиейболммаи за всю свою жизнь. Монстр встал на все четыре ноги: обе задние конечности и передняя левая были точь-в-точь волчьи лапы, а вот передняя правая, которой он хватал и рвал ноаиди, перемалывая затем мощными челюстями, выглядела как рука уродливо громадного человека.

Шаманов он застиг врасплох. Некоторые кидались на чудовище с ножами, кто-то швырял камни, несколько человек стреляли из широких луков, но большинство мчалось к лодкам в надежде бежать с острова.

Лиейболммаи постарался рассуждать логически. Разве он не взял верх над волком? Он приходил к нему во сне, призвал его своим бубном, приказывая ему идти в пещеру и творить ту магию, о какой ему сообщили руны. Кроме того, шаман слышал беседу девушки с волком и нисколько не сомневался, что они знают друг друга и важны друг для друга. И разве волк не явился ровно в том виде, в каком он привык наблюдать его в своих видениях? Тогда что же это за тварь?

Шаман понял, что обмочился от страха. Необходимо взять себя в руки, мыслить ясно.

В следующий миг он понял, что его обманули. Богиня каким-то образом его провела. Он заманил в ловушку волка, но не того, какой ему был нужен. И все-таки он касался его разума, бегал вместе с ним по бескрайним черным горам, вдыхал в себя его радость, когда волк убивал. Шаман не мог этого понять.

Лиейболммаи был человек добродетельный. Он не испытывал восторга от темной магии, которой его научили, и искал силы только ради защиты, а не для собственной выгоды. Он понял, что нужно сделать, — спасти от волка похищенную девушку и волкодлака, которого он заманил в пещеру, и будь что будет. Шаман прошел по каменному коридору и скинул в яму веревки.

— Волк пришел, — прокричал он в темноту. — Сидите там, пока он не перебьет остальных. Я постараюсь обуздать его. Я…

Он не успел закончить фразу. Каким-то врожденным чутьем он понял, что у него за спиной стоит нечто ужасное, куда более страшное, чем головокружительное падение. И он шагнул вперед, в темноту.

Фейлег и Адисла услышали, как Лиейболммаи шумно приземлился в яму рядом с ними, а затем раздался его крик. Он вывихнул руку и не смог сдержать вопль боли.

А в следующее мгновение в шахту кто-то мягко спрыгнул, какое-то животное.

Из темноты послышались кашель и такие звуки, как будто кого-то тошнит. Неведомая тварь перхала, рычала, щелкала зубами снова и снова. Адисла услышала, как зверь рванулся вперед, принюхиваясь к темноте. Она едва не лишилась чувств. Адисла ни на чем не могла сосредоточиться, не могла думать ни о чем другом, кроме жуткого сипа, вырывающегося из глотки зверя, в котором, как ей показалось, прозвучали слова:

— Любовь моя, — прохрипел зверь, — я нашел тебя!

Глава 43

ЖЕРТВА

Вали. Этим именем все еще можно было назвать то, что глядело на Адислу из темноты подземелья.

Сколько изменений необходимо претерпеть, прежде чем ты перестанешь быть собой? Сколько досок надо заменить, чтобы сказать, что ты построил новый корабль?

С зубов Вали стекала кровь шаманов, сознание было заполнено запахом их ужаса, однако теперь, когда он нашел Адислу, он снова мельком увидел того человека, каким был прежде, размытого, едва различимого, словно далекий берег в тумане. Перед ним стояла девушка, которую он полюбил с того момента, как впервые увидел. Вали сделал над собой усилие, чтобы не замечать всего остального: вкусного запаха страха, липнущего к ней, ее сочной плоти, даже исходящей от нее угрозы. Она была не он, а всякое живое существо, кроме себя самого, казалось Вали враждебным и опасным.

— Нет, — сказала Адисла. — Нет.

Она ничего не видела в темноте, совершенно ничего, от этого неведомый зверь казался только страшнее, и его сиплый голос, и жар его дыхания.

— Я нашел тебя, исполнил клятву, — продолжал Вали. — Давай уйдем отсюда.

Адисла отпрянула, отыскивая в темноте руку Фейлега.

— Кто ты такой? — спросила она.

— Твоя любовь. Вали.

Ноаиди закусил губу, подавляя боль, но не мог сдержаться и сдавленно стонал. Вали страдания шамана казались на редкость притягательными, они призывали волка подкрепиться. Кожа на нем как будто ожила, мышцы налились силой от желания утолить голод.

— Не подходи ко мне, — сказала Адисла.

Она вздрогнула всем телом, прижимаясь к Фейлегу в темноте. Вали отчетливо видел их, он ощутил, как оскалились зубы, как ноги приготовились к прыжку. Но он приказал себе оставаться на месте.

Заговорил Фейлег:

— Это он. Я видел, как он начинал превращаться. Это князь.

Адисла только качала головой.

— Позволь мне увести тебя отсюда, — проговорил волк.

Адисла ахнула и отступила еще дальше.

— Я не пойду.

— Лучше уж так, чем сидеть в сырости и темноте, — сказал Фейлег. — Иди. Если тебе суждено сейчас умереть, значит, ты умрешь.

— Я не боюсь смерти, я боюсь только его.

— Он такой, каким пожелали сделать его норны. Так что ступай.

Но девушка не двигалась с места. Фейлег подтолкнул ее. В следующий миг страх уничтожил все мысли, и Адисла не стала противиться, когда Вали подхватил ее. Она была невесомой для него, он поднял ее из глубокой ямы, затем выбрался сам, опираясь на человеческую руку. У входа в пещеру стояли три шамана. Позади них поднималось солнце, обращая камни внутри пещеры в расплавленное золото, и в его свете ноаиди отчетливо видели Вали и его ношу. Шаманы принялись стрелять из луков. Вали развернулся к ним спиной, прикрывая от стрел Адислу. Стрелы больно клевали его, но ни одна даже не пробила шкуру. Вали поставил девушку на землю, снова развернулся и кинулся на шаманов, ворча и скалясь. Шаманы отпрянули и бросились врассыпную. Вали вернулся к Адисле.

Она пыталась собраться с силами, не ради себя, а ради него.

— Ты помнишь, кем ты был?

— Я помню буквицу, которую ты подарила мне, когда я впервые отправлялся на битву. Я помню тебя на реке: солнце играет на воде, и ты плаваешь с братьями наперегонки от одного берега к другому. Помню, как ты поцеловала меня, когда мы виделись в последний раз. Я помню тебя, Адисла, значит, помню и себя.

Адисла поглядела на него. Что-то в нем, в наклоне его головы по-прежнему напоминало ей Вали. Это точно он, так разве она может его бояться?

— Ты знаешь, кем ты стал? — спросила Адисла.

Чудовище потупилось. Затем с заминкой проговорило:

— Я стал л-лучше.

— Нет, Вали, не лучше. Ты должен вернуться ко мне, — сказала Адисла. — Мы должны разрушить это проклятие.

Фейлег уже стоял рядом с ней. Он поднялся по веревке, сброшенной в шахту Лиейболммаи.

Волк заговорил:

— Это не проклятье, а благословение. Я стал таким сильным, а мир — таким прекрасным!

— У нас в жизни только одно проклятие и одно благословение, — сказала Адисла. — Мы сами. Ты нашел меня, а я найду тебя. Здесь есть шаманы, которые тебе помогут, мы отдадим им все, что они попросят за твое спасение.

Для Вали тело Адислы так и искрилось разными запахами, пело от ее страха. И мелькала еще одна мысль, приводящая волка в настоящий восторг. Они будут вместе навеки, если он ее съест. Они станут одним целым. Разве существует любовь, сближающая теснее? Нет, нельзя! Ее связь с ним сильнее даже голода. Ее любовь окатывала его, словно холодная вода раскаленное железо, превращая его волю в закаленный клинок.

— Чего ты хочешь, Адисла, что мне сделать?

— Жди здесь, на этом острове.

— Я не могу приказать себе.

— Тогда мы будем тебе приказывать. Вали, это западня, но в то же время убежище. Прыгай вниз, позволь нам запереть тебя там. Мы найдем для тебя спасение, обещаю.

— Я погибну от голода.

— Хуже будет, если ты утолишь свой голод. Ты будешь страдать не напрасно, обещаю, и страданиям наступит конец.

Громадный зверь вытянул шею, как будто размышляя.

Вали увидел, как в воздух взвилась стрела, но знал, что она летит мимо, поэтому не обратил на нее внимания. Он не задумывался о том, куда еще она может угодить. Стрела впилась в ногу Адисле, отчего девушка тяжело повалилась на землю.

Лучник погиб вместо нее, убитый не за выстрел, а чтобы Вали смог утолить голод его плотью вместо плоти Адислы. Она пыталась подняться, билась на земле, отчего все волчьи инстинкты Вали оживились, подзуживая его схватить добычу.

Вали прыгнул к девушке и застыл, нависая над ней: человек, каким он был, силился спасти ее, волк, которым он почти стал, постепенно разъярялся оттого, что ему мешают. Нет. Да. Нет. Да. Да!

Волкодлак набросился на Вали, осыпая его ударами, силясь отвлечь его внимание от лежащей на земле Адислы. Волк медленно развернул к нему голову, черная громада его тела почти лишилась четких очертаний в свете, льющемся в пещеру снаружи.

Фейлег орал на Вали, пытаясь достучаться до его сознания.

— Без нее не будет пути назад! Без нее останется только это, навсегда!

Кровь застилала все чувства Вали. Он как будто раскачивался на качелях над Адислой, взлетая и опускаясь, пытаясь побороть неукротимое желание, порожденное ее беспомощностью.

Снизу раздался крик. Лиейболммаи пытался выбраться из ямы, но с одной действующей рукой это было просто невозможно, и шаман сорвался. Волк придвинулся к Адисле. Она ощутила на лице его дыхание, зубы зверя коснулись ее шеи. Но Вали, который все еще жил где-то внутри волка, приказал телу зверя остановиться. Он отшвырнул в сторону Фейлега и кинулся в яму за шаманом. Покатился вниз, ударился о каменный пол.

«Я заблудился, — сказал Вали, но не в волчьем рыке, а мысленно, — и мне не найти пути назад».

Лиейболммаи удирал в темноте, спасаясь от того существа, которое сам призвал. Он знал, что проиграл богине, и ему было ясно, в чем теперь его долг.

— Заприте нас! — прокричал он. — Завалите камнем!

Фейлег, стоя рядом с отверстием в полу пещеры, взялся за плоский камень, но не смог его сдвинуть. Адисла поднялась, пошатнулась, выпрямилась и тоже навалилась на камень. Один ноаиди кинулся им на помощь. Вместе они прокатили камень вдоль стены и придвинули к яме в полу.

Адисла упала на четвереньки на краю ямы. Она поглядела вниз и увидела пару зеленых глаз, в которых отражался свет восходящего солнца. Рокочущий рык эхом отразился от стен шахты.

«Забудь меня», — прозвучало в нем.

И Фейлег уронил каменную плиту на яму.

Глава 44

РАДИ ЛЮБВИ

Ни грохота бубнов, ни пения. Уцелевшие ноаиди оцепенели, обмякли, сидя на голых камнях, как будто все еще пребывали в трансе. Уже собирались птицы, в основном, вороны, спускались с небес, и в их карканье явственно слышался восторг.

Шаманы помогли Фейлегу навалить на каменную плиту побольше камней, чтобы зверь наверняка не смог выбраться. Адисла беспомощно озиралась — теперь, после того как потрясение прошло, нога нестерпимо болела. Когда к ней подошел один из шаманов, Фейлег оскалился на него, но у ноаиди был в руке маленький мешочек, и он жестом велел волкодлаку успокоиться. Фейлег позволил шаману вынуть стрелу и перевязать рану. Когда стрелу извлекали, Адисла не проронила ни звука, просто сидела с отрешенным видом на скале. Ноаиди поднес к ее губам чашку воды, дал ей оленины с лепешкой, а Фейлег все носил и носил камни.

До его ушей доносились крики из подземелья. Он не знал, как долго еще чудовище захочет оставаться в яме. У волка имелся запас пищи — шаман. Вырастет ли зверь еще больше, если подкрепится? Прибавится ли у него сил, чтобы выбраться из шахты? Неважно. Они к тому времени будут уже далеко.

Когда на завал уже было невозможно положить ни одного камня, Фейлег сел рядом с Адислой и обнял ее. Она обняла его в ответ, но не так душевно, как ему бы хотелось. Она была благодарна ему, рада, что оба они живы, но она его не любила. Фейлег слышал, о чем Адисла говорила Вали, и знал, что она готова умереть за своего князя. Слезы невольно наворачивались Адисле на глаза. Фейлег погладил ее по голове. Он поклялся убить Вали, потому что молодой князь захватил его в плен и лишил вольной волчьей жизни. Но с того мига в пещере, когда Фейлег понял, что значит любить и ощущать ответную любовь, волкодлак стал считать Вали своим спасителем.

— Мы его освободим.

— Как?

— Я уже говорил тебе, что в горах у меня много сокровищ, и я говорил чистую правду. Я все отдам ведьмам, сдамся на их милость и попрошу спасти князя.

— А потом?

— Я волк, — ответил он. — С меня довольно сегодняшнего дня и вчерашнего. Я умру или буду жить. Я отправлюсь в холмы или нет. Я буду существовать или нет.

Адисла вспомнила, как Вали смотрел на нее из ямы. В тех странных зеленых глазах еще оставалось что-то человеческое. И она восхищалась им и любила его даже больше, думая о том, какой он храбрый. Ведь он позволил им себя запереть. Он, в отличие от нее, не боялся смерти. Но в следующий миг Адисла взглянула на Фейлега, так похожего на Вали внешне и с совершенно иной душой. Иногда ей казалось, что боги ответили на ее молитвы, послали ей простолюдина в облике Вали, человека, за которого она могла бы выйти замуж, даже полюбить его.

— Я пойду с тобой, — сказала Адисла.

— Не стоит. Ведьмы не всегда добры.

— Но все-таки добрее судьбы? — уточнила Адисла.

Она смотрела на него, сжимая его руку.

— Это очень опасно, — сказал Фейлег.

— Фейлег, я пойду с тобой, потому что ты пришел сюда за мной, ты спас меня. Я считаю тебя лучшим из людей. Я пойду с тобой, потому что хочу вернуть моего Вали, но есть и еще одна, самая главная причина, по которой я пойду с тобой. У меня больше нет дома, куда можно возвратиться. Моя мать умерла ужасной смертью, и я не смогу вернуться в то место и не вспоминать об этом. Если я не могу быть с Вали, я буду с тобой. А если я не смогу быть с тобой, моя жизнь кончена.

Теперь Фейлег знал, что сможет обрести то, чего так сильно желает, если князь погибнет в яме. Все, что ему нужно, — принести побольше камней, может быть, даже уговорить шаманов привезти на лодках с материка большие валуны, чтобы чудовище наверняка не смогло выйти и погибло от голода.

Адисла смотрела на гору камней, завалившую вход в яму, и ее лицо блестело от слез.

— Идем, — сказал Фейлег. — Нам пора отправляться к ведьмам.

Глава 45

СПРЯТАННОЕ СОКРОВИЩЕ

Велес Либор пребывал в дурном настроении. Он не сдержал слова, данного конунгу Хеммингу, что сумеет избавить его от юного князя и в то же время поможет стать немного богаче. Побег был разыгран — главным образом, для народа, — безупречно, однако купец никак не мог предвидеть нападения морских разбойников. Хемминг придет в ярость, если Велес вернется без денег, вырученных за Вали, он решит, что купец попросту присвоил их. А если конунг придет в ярость, то те трудности, которые они преодолевают сейчас, покажутся купцу пустяками.

Велес поразился тому, как быстро они потеряли Вали в тумане. Не успели они перерезать веревку, как он уже исчез, и с тех пор о нем не было ни слуху ни духу.

— Я бы на твоем месте просто дал деру от этого конунга, — сказал Бодвар Бьярки. — Ты можешь найти убежище на востоке, и он никогда больше о тебе не услышит.

— И никто другой тоже. Купец, которому не покровительствует князь, — пустое место, — заявил Велес. — Кроме того, одно его имя приносило мне десять монет из каждой сотни.

«Берсеркер неуправляем», — подумал купец. Команда взбунтовалась бы, если бы воины не были так измотаны и ослаблены той битвой, да еще и припасы подходили к концу. Из-за поведения Велеса во время сражения викинги преисполнились презрения к нему и теперь величали не иначе как «бочонком», «бочколюбом», «бочколазом» и награждали другими, еще более непристойными прозвищами, какие только могли придумать.

Несмотря на это, Велес теперь сделался на корабле главным, и по этой причине именно он выбирал направление. И дело было вовсе не в том, что он имел какое-то влияние на Бьярки или команду, просто он единственный на борту знал, куда стоит идти.

Они завернули на небольшой рынок в Каупангене, где Велесу удалось продать захваченное в бою оружие по вполне разумной цене и нанять пятерых сурового вида данов вместо тех викингов, которые погибли в бою. Он позаботился о том, чтобы даны поняли, кто им платит, и постарался выбрать самых тупых и недалеких. Ему и нужны были тупые — это было главное требование к участникам задуманного им похода. Велесу придется лгать, и ему вовсе не нужны умники, способные раскусить обман. Команда сократилась до двадцати шести человек: пятеро, во всяком случае теоретически, — его люди, и девятнадцать — берсеркера. Расклад был далек от идеала, но все-таки лучше, чем могло быть.

К счастью для Велеса, берсеркер не меньше его мечтал отыскать Вали. Бьярки поклялся доставить князя к Двоебороду, и это даже не обсуждалось, поэтому в данный момент купец был ему полезен. Бьярки был человек неотесанный, но вовсе не глупый, и он понимал, что сообразительность Велеса сыграет ему на руку в предстоящей охоте. А потом… Да что там, кто вспомнит, кого успели убить пираты?

Велес взглянул на берсеркера. Он не был провидцем, но догадывался, о чем размышляет Бьярки. Купец понимал, что должен сделаться берсеркеру необходимым.

Когда Велес сосредотачивался на какой-то проблеме, то обычно находил решение, если таковое существовало. Еще в Хайтабу до него дошли слухи, что Хаарик похитил девчонку Вали, собираясь обменять на своего сына. Но Велес не стал рассказывать об этом молодому князю, поскольку тот очевидно не был в состоянии заплатить за сведения или предложить что-либо взамен. Зато теперь купец видел, что его цели совпадают с целями Бодвара Бьярки. Девушку увезли на север. Хаарик отправился на север. Главное течение доставит Вали на север, если по дороге корабль не разобьется о скалы. Велес поведет их корабль к северным берегам, найдет китовый народ, выяснит все о судьбе девушки, Хаарика и молодого князя. Достаточно будет расспросить о двух первых, чтобы найти и третьего.

Была и еще одна причина для путешествия на север. Он слышал об острове, где китовый народ приносит жертвы своим дурацким богам. Слухи о спрятанном там золоте ходили постоянно. Бьярки не сомневался, что оно защищено магией, но Велес придерживался иного мнения.

Надо сказать, Велес не питал почтения к чародейству или богам. Он видел, как его дети играют у очага со священными для китового народа предметами, сам, исключительно ради красоты, обвешивал стены дома гобеленами с изображениями Христа, слышал, как люди со всего мира возносят хвалы Вотану, Одину, Раде, Сварогу, Спента-Манью, Христу и другим богам. Ему лично все они казались одинаковыми — картинами и статуями, красивыми, но пустыми.