Ава вздрогнула и обнаружила, что джентльмен стоит уже рядом с ней — чистокровный британец, судя по четкому произношению.

— Что?

— Вы только что разговаривали с одним из них. — Он указал рукой в направлении, в котором скрылся Лукас.

— Он не нацист, — фыркнула Ава и вернулась к изучению страницы «Ивнинг стэндарт», хотя от волнения не понимала, что читает. — Он австриец.

— А, дайте угадаю… — Мужчина приложил палец к подбородку, приняв выражение глубокой задумчивости. — Он приехал сюда пять лет назад, спасаясь от нацистов? И все это время ему благосклонно разрешают жить в Португалии, в то время как других арестовывают за такое вопиющее нарушение закона, как просроченная виза?

Прекрасно сознавая, что на такой аргумент возразить нечего, он скептически-вопросительно приподнял бровь. Аве, совершенно неискушенной в португальских законах, осталось только снова сгорать от унижения.

— Если вам станет несколько легче, открою, что подобное они говорят всем американкам. — Мужчина слегка поклонился, явно искренне извиняясь. — А все американки теряют от них голову.

Ава упорно не отводила взгляда от газет — попав впросак с самого начала, она не собиралась попадаться снова.

— Позвольте начать еще раз. — Он откашлялся. — Приятно с вами познакомиться. Меня зовут Джеймс МакКиннон, а вы мисс Харпер, верно?

— Вы прекрасно слышали, как я представилась… этому австрийцу. — Ава вовремя удержалась, чтобы не назвать его по имени. Если Джеймс прав, то Лукас — фальшивое имя.

— Признаюсь, что, хотя я получил подтверждение вашей личности, случайно став свидетелем вашего диалога, я являюсь обладателем довольно обширных знаний о вас.

— Неужели? — Ава вгляделась в длинное лицо напротив. Крупный нос придавал Джеймсу выражение самодовольства, но огонек в глазах свидетельствовал об изрядной доле самоиронии.

— Да, и горел желанием встретиться с библиотекарем, о котором все только и говорят. — Он галантно приподнял шляпу. — И надеюсь еще не раз встретиться, мисс Харпер, поскольку нам предстоит вращаться в одних и тех же кругах. — Он вернул шляпу на место и растворился в толпе, прежде чем Ава успела придумать подходящий ответ. Она безуспешно пыталась разглядеть его в море незнакомых лиц, ощущая, как от волнения сосет под ложечкой, — какую бы роль ей ни предстояло сыграть в текущей войне, свой первый выход она провалила.

Глава четвертая

Элен превращается в элейн

Прошло две недели, прежде чем Элен начала думать о себе как об Элейн Руссо. Прожив всю жизнь с одним именем, трудно принять другое. Однако желание обеспечить безопасность Клодин и влиться в Сопротивление служили отличным стимулом.

Итак, теперь уже Элейн толкнула тяжелую дверь на улице Сен-Жан. В списке, который ей пришлось выучить наизусть, это был последний адрес, и солнце уже опускалось за горизонт. Во внутреннем дворике она увидела ряды почтовых ящиков и бросила запечатанный конверт в тот, на котором значилось «Шапу #4». В то же мгновение сковывавшее ее напряжение начало спадать — если бы сейчас ее поймали нацисты, они бы не обнаружили при ней никаких улик.

Этот район Элейн знала хорошо, поэтому направилась в извилистый переход, соединявший здания через внутренние дворики и сквозь гулкие тоннели в сторону улицы Трех Марий. Эти переходы пронизывали весь Лион, хотя далеко не все были так красиво отделаны, как тот, через который она прошла вначале — с арочными перекрытиями и выкрашенными в розовый цвет стенами.

Этими переходами под названием «трабули», куда более удобными, чем крутые улицы города, еще век назад пользовались рабочие шелковых фабрик, и сейчас многие жители с их помощью экономили время. А учитывая многочисленные повороты, тому, кто решил бы выследить Элейн, пришлось бы непросто.

Но когда впереди уже показалась деревянная дверь, ведущая на улицу Трех Марий, из тени выступила чья-то фигура. Элейн мгновенно замерла на месте, понимая, что бежать обратно бессмысленно.

— Bonjour, Элейн. — Человек поднял голову, чтобы на его лицо попало хоть немного света, и Элейн с облегчением выдохнула, признав Этьена.

— Есть какие-то новости о Жозефе?

Он опустил взгляд и покачал головой.

— Его все еще держат в тюрьме Монлюк. Но судя по тому, что никого из связанных с ним агентов не начали прощупывать, его не раскололи.

— Он в порядке? — Элейн бесило, что ей приходится доверять чужим донесениям, вместо того чтобы навестить мужа самой. Но если бы ее поймали с фальшивыми документами, положение Жозефа стало бы еще опаснее. — Он получил мои посылки? — Она отправляла в тюрьму те крохи, которые могла оторвать от собственного жалкого пайка; но в случае нужды она всегда могла добыть больше на черном рынке, а вот Жозеф в своей камере мог надеяться только на то, что пришлет ему она.

Этьен кивнул.

— Мы полагаем, он их получил. Насколько я знаю, все было доставлено адресату.

В горле Элейн встал уже знакомый ком от беспомощности и растерянности.

— Когда его выпустят?

— Мы надеемся, что скоро.

Все тот же ответ, каждый раз полный искренней убежденности. Но по мере того, как проходили дни, Элейн сознавала, что все меньше полагается на эти заверения.

А что, если у Жозефа отнимают ту еду, которую она посылает?

Что, если его избивают ради получения информации, как избивали Этьена?

Что, если его так и не выпустят на свободу?

Последнее предположение было слишком ужасным, чтобы допустить его хоть на секунду.

Им столько нужно было сказать друг другу после того, как они расстались на горькой ноте. Элейн несколько раз порывалась написать письмо, чтобы приложить к посылке, но слова были не способны передать те чувства, которые снедали ее при мысли о Жозефе. И уж тем более, если бы то, что она хотела написать, прочитала охрана, Жозефа сразу бы признали виновным.

Нет, она извинится лично, как только сможет заглянуть в его глаза и рассказать не только о том, насколько глубоко сожалеет, но и насколько сильно любит его; потому что, по ее мнению, одно признание влекло за собой и другое.

— Элейн, ты отлично справилась. — Голос Этьена прервал ее размышления. — Все посылки доставлены вовремя и без нареканий. Тебе можно доверять.

Услышав эти слова, она нахмурилась.

— Если мне полностью не доверяли, то почему назначили посыльным?

— Для проверки. — Этьен подмигнул. — Если бы содержавшаяся в них дезинформация попала не в те руки, стало бы понятно, что ты коллаборационистка.

Потрясенная, Элейн распахнула рот. А она-то все это время думала, что помогает Сопротивлению и рискует своей жизнью, разнося корреспонденцию.

— Нам приходится соблюдать осторожность, — более мягким тоном пояснил Этьен. Он и до этого говорил негромко, чтобы не создавать эха, а теперь Элейн едва могла его расслышать. — Доверять нельзя никому. Даже женам наших самых близких друзей.

Возмущение Элейн улеглось, стоило ей понять, как прав Этьен. Коллаборационисты были везде. Такие, как мадам Арно. От этой мысли Элейн прошибла дрожь.

— Я никогда вас не разочарую, — горячо молвила она.

— На это мы и рассчитываем. Завтра отправляйся на улицу Алжери, дом двадцать, там расположен книжный магазин. Повтори адрес.

— Улица Алжери, двадцать. — Этот район Элейн тоже знала, хотя бывала там нечасто.

— Запомнила?

— Конечно. — Она даже не попыталась скрыть раздражение, услышав подобный оскорбительный вопрос. В конце концов, она уже две недели только и делала, что запоминала адреса, потому что записывать их было опасно. Инструкции и прочую информацию Этьен передавал ей лично из уст в уста. Но если он и заметил ее возмущение в ответ на его сомнение, то не подал виду.

— В полдень тебя там встретит женщина, ее зовут Николь. Не опаздывай.

— И не приходи слишком рано, — откликнулась Элейн, давая понять, что усвоила все уроки Этьена, и увидела, как от улыбки вокруг его глаз залегли морщинки.

— Ты умница, Элейн.

Ну, если бы это было так, она бы нашла способ освободить Жозефа. Но она оставила свой комментарий при себе. Если она хочет вернуть мужа, сейчас она должна положиться на Сопротивление и Этьена.

Колокола пробили полдень ровно в тот момент, когда Элейн подошла к книжному магазину. И тут же к ней направилась женщина с пепельными волосами, элегантно одетая в белый свитер и синюю юбку до колена, сочетавшуюся с изящной шляпкой без полей, приколотой на макушке. Алые губы женщины растянулись в широкой улыбке.

— Элейн, ma chérie, как я рада тебя видеть!

К удивлению Элейн, эта хорошенькая молодая женщина обняла ее и мазнула приветственным поцелуем по обеим щекам. Элейн ответила тем же, дабы они могли сойти за старых подруг в глазах возможного наблюдателя.

— Пойдем, выпьем кофейку. — Николь сжала ладонь Элейн в своей. — Ну или хотя бы той бурды, которую нынче так называют. — Ее светло-голубые глаза озорно сверкнули, и она потянула Элейн за собой в дверь по соседству с книжным.

Николь так и не отпускала ее руку, пока они шли по внутреннему дворику и вверх по лестнице. Вместо этого она сжала ее пальцы еще крепче и сказала:

— Мы научим тебя всему, chérie, что обеспечит твою безопасность.