— Нет, в тех краях по-прежнему спокойно, — выдал супруг в ответ на мой невысказанный вопрос, — поэтому в твоем присутствии действительно нет острой необходимости… в смысле обеспечения безопасности, гарантии от каверз и прочего в том же духе! — поспешил добавить он, верно истолковав значение моего взгляда вприщур. — Лично для меня твое присутствие рядом не просто желательно — жизненно необходимо в любой момент существования!

— И при этом ты так упорно и всеми возможными способами стараешься от меня отделаться на несколько недель?!

Я отвернулась к открытому настежь окну. Дин продолжал что-то говорить, но мое сознание словно отгородилось плотной стеной, позволяющей различать разве что наличие звуков и — самую малость — интонации, а слова уже не имели значения… Вдруг навалившаяся усталость и, пожалуй, обида заставили меня удержать при себе припасенные на крайний случай аргументы, которые могли бы помочь взять верх в этом затянувшемся и основательно поднадоевшем споре. Что ж я настырничаю, в самом-то деле, тоже мне — любящая супруга! И чего ради навязывать кому бы то ни было свое общество? Пусть будет так, как хочет он!

Что интересно, ему от моей вымученной уступчивости радости тоже нисколько не перепало. Нет, прекращение споров явно принесло облегчение, но ведь мое отношение к ситуации осталось прежним, и муж прекрасно это понимал. И чем бесстрастнее было мое лицо и безмятежнее улыбка, тем непринужденнее вел себя он, по возможности виртуозно обходя в разговорах опасную тему.

Только мне-то благодаря врожденным способностям прекрасно видны все оттенки настроения супруга, которое было весьма далеко от радужного. Именно видны: как сияние определенного цвета, окружающее контуры тела того, на кого я в данный момент смотрела. Смена оттенков и силы этого «живого свечения» давала мне основную информацию о физическом и душевном состоянии «объекта». Если же требовалось получить более подробные сведения, включались неведомые сканеры, выполняющие роль прибора УЗИ, рентгеновского аппарата или МРТ, показывая в управляемом сенсорном поле подозрительные участки с нужного ракурса. Поэтому мне обычно не требовалось никаких объяснений, чтобы всегда быть в курсе того, что происходит с окружающими.

Вот и сейчас мое «скрытое зрение» позволяло видеть, как муж переживает возникшее между нами отчуждение. Отменить поездку не было никакой возможности, отложить — не имело смысла, только все усложнило бы, в отношении меня решение принято и обжалованию не подлежало, других вариантов не предвиделось…

Дни, оставшиеся до расставания, прошли как в тумане. Мы оба вели себя на людях как обычно и наедине больше не спорили, просто молчали. Вернее, отмалчивалась я, гася на корню попытки спровоцировать меня на контакт. Любого рода… Хотя был во всем этом и плюс: двойняшкам перепало внимания гораздо больше обычного. Дин старался провести с ними каждую свободную минутку, имея в виду грядущий отъезд, а я… я с толком тратила время, которое раньше уходило на общение с мужем.

В день отбытия он попытался было уговорить меня и детей остаться дома, мол, какая нужда в такую непогоду… но увидел наши лица. Не знаю наверняка, что уж он разглядел, только сам себя оборвал на полуслове и махнул рукой. Всю дорогу до порта чада не слезали с папиных колен, то нацеловывали его, то с ним шушукались. Мне не было необходимости смотреть на них, я видела все происходящее в сенсорном поле, рассеянно созерцая игру дождевых струй на оконном стекле. Душа болела и рвалась на части, так не хотелось отпускать его в эту чертову «командировку», но… Пришлось, как говорится, «держать улыбку» до последнего!

Перед тем как выйти из кареты, он взял меня за руки, долго смотрел в глаза… Я принужденно улыбнулась и озвучила кстати вспомнившийся фрагмент из любимой сказки про Федота-стрельца — тот, что может служить сводом правил примерного поведения во время пребывания за границей.

— Слушаюсь, моя королева! — Он с явным облегчением вздохнул, поцеловал меня и открыл дверцу.

Глава 2

Четыре недели — это много или мало? Как посмотреть! Наверное, много. За эти годы мы так надолго не расставались… Когда я в солнечный ветреный день стояла в порту и смотрела, как причаливает знакомый корабль, сердце то замирало в радостном ожидании, то начинало колотиться как сумасшедшее. Дети оживленно щебетали рядом, подпрыгивая от нетерпения, то и дело теребили меня, чтобы обратить мое внимание на чаек, подравшихся на лету из-за пойманной рыбешки, или показать причудливой формы облако, на фоне которого особенно ярко смотрелся королевский штандарт.

Я реагировала машинально, все остальное просто проходило мимо сознания, пока наш блистательный монарх сходил на берег, приветствуя собравшийся народ. Внезапно голову пронзает резкая боль, от которой темнеет в глазах и останавливается дыхание. С трудом удерживаю равновесие, а перед глазами уже совсем другая картина. Та, что привиделась мне в день проводов… Та, что так часто снилась мне в эти бесконечные недели… Та, воспоминания о которой рвали душу на кровоточащие части…

К черту этот бред!!! Ведь все не так! Ничего не случилось, Дин вернулся! В кои-то веки я рада… нет — счастлива! — что известие, посланное свыше, оказалось галлюцинацией, просто воплощенными в образы опасениями в отношении сложной и запутанной ситуации… Сквозь горячую пелену вдруг навернувшихся слез я вижу, как он шагает по причалу, сияя улыбкой, серебряные пряди вьются по ветру… Иду навстречу, постепенно ускоряя шаг, встречаю взгляд переливчато-сапфировых очей… Попутно удивляюсь, какой необычный эффект получается при наложении всплывшего в памяти видения на происходящее в действительности!.. Наши руки встречаются — и я невольно сильнее сжимаю пальцы и встряхиваю головой, чтобы отделаться наконец от навязчивой картины, то и дело встающей перед глазами…

Конечно же мой возлюбленный и не думает исчезать! Только почему-то прикосновение горячих губ действует на меня хуже… не знаю чего: в глаза плещет багровым, кожу на спине и руках стягивает как от ужаса, по всему телу прокатывается тяжелая волна обжигающе ледяной колючей боли… Как-то умудряюсь устоять на ногах и не подать виду, но никакие силы сейчас не смогли бы заставить меня ответить на его поцелуй! Его вполне понятное недоумение остается при нем — чада уже рядом и настойчиво требуют внимания. Он поочередно подхватывает хохочущих двойняшек, подбрасывает-ловит, кружит, берет обоих на руки… Теперь их друг от друга не оторвать.

Дома тоже не могут расстаться ни на минуту. Подарки-восторги, впечатления-обсуждения, новости семейного значения наперебой… Жизнь быстро возвращается в привычную колею. Для стороннего глаза царит настоящая идиллия, но для меня ничего не меняется. Будь я сейчас в своей тигриной ипостаси, скалилась бы не переставая, и шерсть на загривке стояла бы дыбом… Чего мне стоило выглядеть по-человечески обычно, знает один лишь Бог!

Да, еще кое-что к вопросу об относительности времени… Если принять во внимание, что в отношениях с мужем по-прежнему царила нулевая температура с упадками до отрицательной, — получалось, что этих недель было недостаточно. Впрочем, вряд ли дело в длительности разлуки! Не в моих привычках дуться долго, но на сей раз почему-то все иначе. «Ты оставил меня!» — это стало навязчивым лейтмотивом нюансов моего восприятия всего, что связано с Дином. Я прекрасно помню житейскую истину, что первый шаг сделает более мудрый, кому дороже мир в семье, независимо от того, кто больше виноват в ссоре, и уже рада была бы предать забвению этот набивший оскомину эпизод, но… Стоило только увидеть возлюбленного или встретиться с ним взглядом, как обида вскипала с новой силой и становилась еще более жгучей от раза к разу… К тому же и супруг не особенно рвался выяснить отношения и положить конец «похолоданию», что ставило меня в тупик.

Впрочем, его действия радовали еще меньше. Меня раздражало все, что он говорил и делал. Улыбается мне — «ему еще и весело?!», пришел с цветами или чем-то вкусным — «задабривает как дворняжку!», пытается развлечь беседой — «зубы заговаривает!», прибегает к магии — «он бы еще сонные чары наслать рискнул!», ничего не предпринимает — «значит, ему все равно?!». А уж попытки прикоснуться, даже всего лишь поддержать под локоток на прогулке, вызывали едва сдерживаемое желание показать на практике, насколько хорошо я усвоила его же уроки рукопашного боя… Или просто убежать, настолько далеко, насколько хватит сил, а потом еще немного, на втором дыхании!..

Неудивительно, что вскоре стали приходить на ум сомнения в собственной нормальности. Я все чаще начинала чувствовать себя персонажем всех сразу анекдотов о несчастных мужьях и стервозных женах… стоит ли объяснять, каким именно?! Да, теперь все, что пытался делать мой благоверный, было не так, не к месту, не в то время, не в том количестве, не теми словами… ни богу свечка, ни черту кочерга!..

Что же, дьявол побери, все-таки происходит? С чего вдруг меня так воротит от собственного супруга?! Причем любимого, единственного, желанного (и т. д., и т. п., и см. на обороте), с которым уже столько времени провели врозь. Ничегошеньки не понимаю…