Все это отдавало неприкрытой порнографией. Но еще глупее было сознавать, что она держит в руках настоящий контракт, предлагавший ей отказаться от власти над собственным телом.

Чем дольше она сидела и вчитывалась в контракт, тем сильнее ее охватывало раздражение.

Миа быстро пробежала глазами абзац, где подчеркивалось, что она должна полностью сознавать, в какие отношения вступает. Подписывая контракт, она, среди прочего, соглашалась не раскрывать отношения с Гейбом ни перед кем, включая средства массовой информации.

Мать честная! Средства массовой информации?! Она что же, обратится в программу «Доброе утро, Америка» и перед всеми назовется игрушкой Гейба Хэмилтона?

Следующий абзац ошарашил ее еще сильнее.

Ей будет передан подробный отчет о состоянии здоровья Гейба, составленный его личным врачом. Ей тоже вменялось в обязанность пройти обследование, чтобы стороны имели исчерпывающие сведения о здоровье друг друга и отсутствии болезней. Кроме того, Миа должна была регулярно принимать противозачаточные препараты, а презервативы допускались лишь в случае ее контакта с другим мужчиной.

Дочитав до этого места, Миа выронила контракт. У нее отвисла челюсть. Что это значит, черт побери? Ей предстоит ублажать кого-то еще по выбору Гейба?

Голова у нее пошла кругом от догадок.

Нет, она неспроста сомневалась в способности ужиться с таким мужчиной, как Гейб, настолько далеким от ее круга, что было даже не смешно. Миа не знала и половины вещей, оговоренных в контракте.

Она вспомнила его обещание быть терпеливым и направлять ее в обучении. Ее начал разбирать смех. Да уж, для такого путешествия ей понадобится опытный проводник. Потом придется посидеть в Google и разобраться, о чем идет речь, так как большая часть осталась за гранью ее понимания.

Дрожащими руками Миа снова взяла контракт и прочла последнюю страницу. Это было безумием. Но еще бульшим безумием было то, что она до сих пор не разорвала его в клочья и не сказала Гейбу, куда он может засунуть свое «произведение».

Неужто она и впрямь собирается согласиться?

Ее чувства исчерпывались возгласами «о боже!» и «ну, блин!». Какая-то часть ее стремилась выяснить степень извращенности Гейба. Судя по этому контракту, он далеко ушел от всего, что считалось традиционным.

Миа плохо помнила обстоятельства его развода с Лайзой, но это было давно, и она по молодости лет многого не понимала. Знала лишь, что развод стоил Гейбу нервов и серьезно повлиял на его отношения с женщинами, но было ли с Лайзой так же? Может, он оттого и свихнулся? Нормальные люди не станут подробно прописывать каждую мелочь.

Затем она задумалась о других его женщинах. Она их, конечно, не знала, но слышала разговоры Джейса и Эша. Коль скоро контракт уже был готов, Гейб, видимо, заключал его со всеми подряд.

Во рту появился кислый привкус. Миа не надеялась быть отличной от прочих, но было приятно воображать себя особенной или хотя бы оригинальной, чтобы не слиться с вереницей женщин, с которыми спал Гейб.

Но затем она подумала, что Гейб был с ней достаточно откровенен и не пытался сбить с толку. По крайней мере, она знала, чего от него ожидать. Гейб подчеркивал: он хочет, чтобы она приняла его с широко открытыми глазами. Какого черта — они вообще не закроются после его контракта.

Миа глянула на часы: времени в обрез. Если пойти сию минуту, она не опоздает. Засунув контракт в сумку, она направилась в сторону кондитерской «Ла патиссери».

На ходу Миа достала мобильник. Так и есть: Кэролайн послала ей полдюжины сообщений. Лучшая подруга сгорала от желания узнать, как прошла встреча с Гейбом, и грозила прибить ее, если та не ответит в ближайшее время.

А что ответить Кэролайн? Не напишешь же: «Гейб хочет сделать меня своей игрушкой». Чего доброго, Кэролайн хлопнется в обморок.

Господи, но если узнает Джейс…

У Миа перехватило дыхание. Джейс — это серьезная проблема. Брат может просто спятить, узнай он нечто подобное. Гейб наверняка об этом думал. Или не думал?

Нет, брат не должен об этом узнать ни при каких обстоятельствах. Иначе их дружбе с Гейбом конец — как и бизнесу. Не говоря о том, что он никогда ее не поймет и между ними вырастет стена.

Она размышляла над этим. Деваться некуда, коль скоро она взялась учесть все мыслимые препятствия. В своем ли она уме?

Ей следовало бежать без оглядки, однако…

Она пришла в кондитерскую «Ла патиссери» на десять минут раньше. Привычно звякнул колокольчик. Миа поздоровалась с хозяевами — Грегом и Луизой.

— Привет, Миа! — крикнула Луиза из-за прилавка.

Миа помахала в ответ и нырнула в подсобку, где повязала передник и надела чудаковатый французский берет. Она считала, что выглядит в нем глупо, но таково было требование хозяев.

Когда она вернулась в зал, Луиза подозвала ее к себе:

— Я сегодня за прилавком, Грег не отходит от печи. Получили большой заказ, к вечеру нужно управиться. Ты не займешься столиками?

— Конечно, с удовольствием, — ответила Миа.

В крошечном кафе стояло всего пять столиков. Кондитерская торговала навынос, предлагая кофе, круассаны и сласти, но были и завсегдатаи, регулярно приходившие в обеденный перерыв. Еще четыре столика располагались снаружи, но они находились на самообслуживании.

— Ты ела? — спросила Луиза.

Миа улыбнулась. Луиза всегда волновалась, что Миа питается кое-как, забывает поесть, и потому постоянно стремилась ее накормить.

— Я завтракала. Перекушу у вас перед уходом.

— Не забудь попробовать новые сэндвичи Грега. Он обязательно спросит твое мнение. С утра уже попотчевал клиентов, потом расспрашивал. Хочет добавить эти сэндвичи в меню.

Миа кивнула и направилась к столику, за который только что села супружеская пара.

Наступило время ланча. И следующий час Миа только и делала, что принимала заказы и убирала грязную посуду. Хотя мысли о Гейбе по-прежнему занимали ее, целиком сосредоточиться на них она не могла. И все же сегодня она была рассеянной и даже перепутала два заказа, чего с ней почти не случалось.

Луиза с беспокойством поглядывала на нее, но Миа делала вид, что ей некогда. Меньше всего ей хотелось, чтобы хозяйка забеспокоилась или, не дай бог, начала выяснять, в чем дело.

В два часа наплыв посетителей схлынул, и вскоре кафе совсем опустело. Миа уже собиралась присесть и чего-нибудь глотнуть, как вдруг в дверях увидела Гейба.

Она споткнулась и чуть не растянулась на полу. Гейб успел подбежать и поймать ее. Он продолжал и дальше ее поддерживать, хотя Миа больше не грозило падение. Она зарделась от смущения и быстро огляделась: не видел ли кто.

— Порядок? — тихо спросил Гейб.

— Полный, — выдавила Миа. — Зачем ты здесь?

Уголки его рта изогнулись в полуулыбке, и Гейб удостоил Миа своим фирменным ленивым взглядом.

— Заехал тебя проведать, зачем же еще?

— Можешь отведать кофе. У нас его отлично готовят.

Гейб посмотрел на столик в дальнем углу, продолжая держать Миа за локоть.

— Гейб, мне надо работать, — сердито прошептала она.

— Вот и прими у меня заказ, — сказал он, усаживаясь за столик.

Миа закатила глаза:

— Эта кондитерская не твоего уровня. Ты и сам знаешь. Даже представить не могу, чтобы ты ел в таком месте.

— По-твоему, я сноб? — удивился он.

— Нет, обычное наблюдение.

Гейб взял меню, быстро просмотрел и положил обратно.

— Кофе и круассан.

Миа покачала головой, но пошла к прилавку, чтобы взять круассан и налить чашку кофе. Луиза, слава богу, ушла к Грегу и не видела этой сцены. Миа не хотелось объяснять хозяйке, кто такой Гейб.

Ей пришлось подождать, пока утихнет дрожь в руках. Тогда она взяла чашку, тарелочку с круассаном и отнесла их Гейбу. Но тот вцепился ей в руку и не дал отойти от стола.

— Посиди, Миа. В зале все равно никого нет.

— Гейб, я не могу рассиживаться. Я на работе.

— А тебе разрешаются перерывы?

Миа не стала ему рассказывать, что именно это она и собиралась сделать перед его приходом. Вполне в стиле Гейба, черт побери: дождаться, когда кондитерская опустеет, и заявиться.

Сокрушенно вздохнув, Миа села напротив:

— И все-таки зачем ты приехал? Ты же сказал, что у меня есть время до понедельника.

— Хотел взглянуть на конкурентов, — без обиняков ответил Гейб. Он оглядел кондитерскую и вопросительно посмотрел на Миа: — Неужто ты этого хочешь, Миа? Тебе и вправду здесь хорошо?

Миа обернулась. Ни Грега, ни Луизы. Когда она вновь посмотрела на Гейба, у нее дрожали колени.

— В контракте… много странного. — Она произнесла это с великим трудом и потупилась, не в силах больше выдержать его взор. — Много о чем нужно подумать.

Когда же она украдкой взглянула на Гейба, то обнаружила, что он полностью удовлетворен.

— Значит, ты уже прочитала.

— Пролистала, — соврала Миа, стараясь говорить как можно непринужденнее и чуть загадочнее, как будто подобные предложения ей поступали по сто раз на дню. — Вечером почитаю внимательно.

— Хорошо. Я хочу, чтобы ты была уверена. — Он потянулся через стол и тронул ее запястье. Всего лишь прикосновение, но даже оно участило ее пульс, а по руке побежали мурашки. — Бросай ты эту работу, Миа, — сказал Гейб негромко, чтобы слышала только она. — Сама знаешь: тебе здесь не место. Я открою тебе совсем другие горизонты.

— Мне или себе? — спросила она вызывающе.

Гейб снова улыбнулся так дьявольски соблазнительно, что Миа чуть не растаяла на месте.

— У нас будет взаимовыгодное соглашение.

— Я не могу оставить их сейчас. Это будет некрасиво, Гейб.

— Я обещаю найти им временную замену, пока они не подыщут кого-то еще. Миа, вокруг полно людей, которым позарез нужна работа. Миллеры просто не хотят тебя отпускать. Они никого и не ищут, потому что ты их вполне устраиваешь и они думают, что ты будешь работать у них, пока им удается тебя удерживать.

Миа помялась и нервно откинула волосы:

— Я подумаю об этом.

Гейб снова улыбнулся, его глаза лучились теплом. И вдруг, не успела она воспротивиться, привлек ее к себе и чуть приподнял ей подбородок. Она не шелохнулась и не отпрянула. Она млела, делаясь податливой и погружаясь в его объятия, а поцелуй становился все более страстным. У Миа перехватило дыхание. Она не двигалась и не пыталась вырваться.

* * *

Гейб подразнил ее языком, просунув его в ее рот, потом отступил. Лизнул губу, чуть прикусил и пососал.

— Подумай об этом, Миа, — шепнул он. — Я буду ждать твоего решения. — Он разомкнул объятия, встал и вышел из кондитерской к ожидавшей его машине.

Гейб уехал, а Миа еще долго смотрела на улицу. После его поцелуя у нее покалывало губы, и она приложила пальцы ко рту. Она еще помнила его запах, его объятия.

Из ступора Миа вывел звякнувший колокольчик. В зал вошел покупатель. Тут же появилась Луиза и спросила, чего он желает. Миа унесла со стола полупустую чашку Гейба и нетронутый круассан.

Ее рабочий день почти закончился. Она трудилась несколько часов — главным образом во время ланча, когда все столики были заняты. Иногда хозяева просили ее выйти с утра в субботу и воскресенье.

Миа побрела в подсобку, чтобы снять передник и берет. В голове царил кавардак. Грег хлопотал возле печи, туда же вернулась и Луиза. Миа долго стояла в дверях, пока Грег не поднял голову и не увидел ее.

— Миа, у тебя что-то случилось? — спросил он.

Она глубоко вдохнула и медленно выдохнула:

— Мне нужно вам кое-что сказать.

Глава пятая

— Так ты уволилась? Ну, блин! — воскликнула Кэролайн.

Миа медленно кивнула. В кастрюле закипала вода. Миа посолила ее, затем опустила туда спагетти.

— Не томи, рассказывай. Что это с тобой? Я уж думала, ты метишь в какие-нибудь главные кондитеры.

— Ты говоришь как Гейб, — пробормотала Миа.

— Это ты из-за него ушла? — прищурилась Кэролайн. — Ну-ка, девочка, выкладывай. Ты же про вашу встречу ни слова не сказала. Я тут умираю от любопытства!

Миа молчала, плотно сжав губы. Не могла она рассказать Кэролайн ни о контракте, ни о встрече с Гейбом вообще. Если она согласится подписать контракт — а она обдумывала это уже всерьез, — ей совершенно не хотелось разглашать подробности ее личной жизни… с Гейбом. Даже лучшей подруге.

Но что-то сказать придется. Миа выбрала меньшее из двух зол:

— Он предложил мне работу.

У Кэролайн округлились глаза.

— Погоди. Вчера он тебя целовал. Грозился оттрахать прямо на террасе. И все ради работы?

Миа и сама понимала, насколько глупо это звучит, но говорить о проклятом контракте не собиралась.

— Может, не только поэтому, но пока он предложил мне быть его личным ассистентом. Он считает, что в «Ла патиссери» я гроблю свои способности.

Кэролайн разлила вино и подтолкнула к Миа бокал. Та помешала спагетти и добавила соус.

— В общем-то, я с ним согласна. Не для того ты получала диплом, чтобы разносить кофе и круассаны, — сухо заметила Кэролайн. — Но личный ассистент? Думаю, он по-своему понимает слово «личный». — (Миа промолчала, не заглотив наживку.) — Значит, ты все решила, коли ушла из кондитерской. Так?

— Ничего я еще не решила, — вздохнула Миа. — Мне можно думать до понедельника.

— Тут не о чем думать, если хочешь знать мое мнение. Он богат, хорош собой и хочет тебя. Чем плохо-то? — пожала плечами Кэролайн.

— Ты неисправима! — воскликнула Миа. — Ты же знаешь, что деньги — это еще не все.

— И это говорит та, кого избаловал старший брат, у которого денег больше, чем у самого Господа.

Миа не могла отрицать ни того, что Джейс был богат не меньше Гейба, ни того, что он и вправду много для нее сделал. Он купил ей эту квартиру, хотя ему не нравилось, что она ходит на работу за двадцать кварталов. Она не нуждалась в соседке, но Кэролайн было негде жить, а Миа любила компанию. Но она старалась не зависеть от брата целиком. У нее были скромные запросы. Она фактически научилась жить экономно на деньги, зарабатываемые в кондитерской.

— Меня, конечно, разбирает любопытство, — призналась Миа. — Мне всегда было интересно, что он за человек. Меня давно тянуло к нему.

— Что ж, любопытство — серьезная причина, чтобы подцепить мужика, — согласилась Кэролайн. — Как узнать, каково с ним, если не броситься в омут?

Омут был подходящим сравнением. Только ей предстоял не короткий прыжок, а затяжной, со скалы. Ее подмывало снова вытащить чертов контракт и еще раз вчитаться, но сделать это при Кэролайн она не могла. Придется подождать.

Миа подцепила спагетти вилкой, попробовала.

— Готовы. Доставай тарелки.

— Я принесу еще вина, — предложила Кэролайн. — Ты потрясающе готовишь, Миа. Мне бы твой кулинарный талант. Мужики любят пожрать.

— Можно подумать, у тебя проблемы с мужиками, — засмеялась Миа.

Она не лукавила. Кэролайн была просто загляденье. Чуть выше ростом, чем Миа, с более пышными формами, на которые мужчины слетались как мухи на мед. У Кэролайн были роскошные медно-рыжие волосы, на солнце игравшие оттенками от красного до золотистого. Добавить темно-карие глаза, лучившиеся теплом, — и вот перед вами солнечная красавица, в которую влюблялся каждый встречный.

— Проблема одна — хороших нет, — с тоской отозвалась Кэролайн.

Миа съежилась, жалея о бездумных словах. Пока дело касалось влечения, у Кэролайн и вправду не было проблем с мужчинами. Они липли к ней. Но последний, кого она привлекла, доставил ей кучу неприятностей.

— Выпьем за них, — стремясь загладить свой ляп, сказала Миа и подняла бокал.

* * *

Зазвонил телефон, но Гейб не обращал внимания на его трели и продолжал составлять памятную записку. Рабочий день закончился, и нечего звонить в неурочное время.

Звонки прекратились, но через несколько секунд ожил мобильник. Взглянув на высветившийся номер, Гейб прикинул, не перевести ли вызов на голосовую почту. Затем вздохнул и нажал кнопку ответа. Проигнорировать материнский звонок не позволяла совесть, хотя он заранее знал, о чем будет речь.

— Алло, — произнес Гейб.

— Гейб, это я. Сначала позвонила тебе в офис. Ты в последнее время сидишь допоздна. Ну почему не взять отпуск?

Да, неплохая идея. Еще лучше было бы прихватить с собой Миа. Может, и впрямь сбежать на несколько дней и ввести ее в его мир? Об этом стоит подумать.

— Привет, мам. Как дела?

Это был дежурный вопрос, но Гейб все равно спрашивал. Проблема была в том, что мать, в отличие от большинства людей, вежливо отвечавших «прекрасно», будь то правда или нет, всегда понимала его буквально.

— Поверить не могу, что он вытворяет, — с возмущением сказала она. — Выставляет на посмешище и себя и меня.

Гейб вздохнул. После почти сорокалетней совместной жизни его отец вдруг ушел от матери, подав на развод, и теперь, похоже, спешил оприходовать как можно больше телок, в основном фотомоделей. Мать, вопреки ожиданию, воспринимала это болезненно, и Гейб, увы, оказался единственной жилеткой, куда могла поплакаться несчастная женщина.

Он любил отца, но его нынешний закидон Гейб не понимал. Как можно прожить с человеком столько лет и в одно прекрасное утро объявить, что уходишь?

Гейб сомневался, что сам он решился бы развестись с Лайзой. Это она его бросила. Возможно, было и глупо сохранять отношения, в которых уже не осталось ни любви, ни страсти, но он уберег бы Лайзу от боли и унижений, сопряженных с разводом. А вот она его не пощадила. Он не злился на бывшую жену за развод как таковой. Возможно, он сам виноват, что довел до него. Но он не догадывался, насколько несчастна была с ним Лайза. А вот чего он не мог ей простить, так это грязного шоу, в которое она превратила их бракоразводный процесс.

— Гейб, это просто позор. Ты видел утренние газеты? Он там красуется с двумя женщинами. Ну скажи, зачем ему две женщины сразу?

Гейб не знал, что ответить. Он содрогался, едва представлял, как отец… Нет, лучше в это не вникать.

— Мама, перестань читать светскую хронику, — терпеливо посоветовал Гейб. — Ты же знаешь, как тебя это расстраивает.

— Он делает это нарочно, чтобы меня наказать, — с нарастающим раздражением сказала она.

— С какой стати тебя наказывать? Что плохого ты ему сделала?

— Он дает понять, что, пока я сижу дома и оплакиваю свой брак, он радуется жизни. Такие снимки красноречивее слов. Вот, мол, смотри: жизнь продолжается и без тебя веселее.

— Сочувствую, мама, — мягко сказал Гейб. — Я понимаю, это обидно. Вышла бы ты из дома и чем-нибудь занялась. У тебя есть друзья. Полно четвероногих домашних питомцев, на которых ты жертвуешь и вообще тратишь время. Ты еще молода и красива, любой мужчина был бы счастлив привлечь твое внимание.

— Я пока не готова развлекаться, — сухо возразила мать. — А завязывать отношения с другим мужчиной, когда после развода прошло так мало времени… Если твой отец ведет себя как беспринципный проходимец, то это не значит, что я должна следовать его примеру.

— Ты бы меньше тревожилась, что подумают люди, а занялась бы своим счастьем, — выпалил Гейб.

Повисло долгое молчание, затем мать вздохнула. Гейбу были невыносимы ее страдания. Ее боль разрывала его самого. Он старался держаться в стороне от родительских забот, но с недавних пор это стало практически невозможно. Теперь мать звонила ему ежедневно, чтобы пожаловаться на отцовские выходки, а отец разливался перед Гейбом соловьем, расписывая очередную подружку. Беда была в том, что каждый раз у него была новая. Отец лихорадочно заделывал брешь в отношениях с сыном, не понимая, что та лишь растет от изобилия пассий. Принятие — вот чего добивался его отец. Прощения и принятия. И если простить отца Гейб еще мог — тот жил своей жизнью и имел свое представление о счастье, — то он не мог принять другую женщину в роли жены отца.