— Нгаи испытывает наше мужество, желая увидеть, достойны ли мы жить на Кириньяге, — ответил я наконец. — Пока время испытаний продолжается, надо вооружать наших детей копьями и отпускать на выпас скота только парами.

Коиннаге покачал головой:

— Гиены пристрастились к человечине, а два юноши кикуйю даже с копьями ничего не сделают против стаи гиен. Нгаи явно неугодно, чтобы физи пожрали Его избранный народ?

— Нет, неугодно, — согласился я. — В природе гиен — охотиться на травоядных, как в нашей собственной — возделывать землю. Я ваш мундумугу. Вы должны верить мне, что время испытаний скоро закончится.

— Как скоро? — спросил кто-то.

Я пожал плечами.

— Может, спустя два сезона дождей. А может, три. — Сезон дождей был дважды в год.

— Ты стар, — продолжил говоривший, собрав всю храбрость, чтобы возражать своему мундумугу. — У тебя нет детей, и это дарует тебе терпение. Но те из нас, кто родил сыновей, не желают ждать два или три сезона дождей, каждый день задаваясь вопросом, а вернутся ли наши дети с полей. Нужно что-то предпринять сейчас же.

— Я старик, — согласился я, — и мне это дарует не только терпение, но и мудрость.

— Ты — мундумугу, — сказал наконец Коиннаге, — и у тебя свой способ преодоления трудностей. Но я — верховный вождь, и у меня есть мой. Я поведу людей на охоту, и мы убьем всех гиен.

— Отлично, — ответил я, потому что ожидал такого решения. — Организуй охоту.

— Бросишь ли ты кости, чтобы узнать, будет ли нам сопутствовать удача?

— Мне нет нужды бросать кости, чтобы предвидеть результаты вашей охоты, — ответил я, — потому что вы крестьяне, а не охотники. Вы потерпите неудачу.

— Ты не станешь нас поддерживать? — возмутился кто-то.

— Вам не нужна моя поддержка, — сказал я. — Я дам вам свое терпение, ибо это все, что вам нужно.

— Мы обязаны превратить этот мир в Утопию, — возразил Коиннаге. Его представление о смысле этого термина было крайне расплывчатым, но он отождествлял его с хорошими урожаями и отсутствием врагов. — Что ж это за Утопия, если в ней дикие звери пожирают детей?

— Нельзя понять полноты желудка, не испытав голода, — сказал я. — Нельзя оценить тепла и сухости, пока не промок и не замерз. Нгаи ведомо, даже если тебе — нет, что жизнь нельзя оценить по достоинству без смерти. Таков Его урок для вас; это пройдет.

— Это должно закончиться сейчас, — ответил Коиннаге прямо, поняв, что я не стану препятствовать его охоте.

Я воздержался от дальнейших комментариев, потому что понимал — отговорить его не удастся. Следующие несколько минут я провел, составляя проклятие для гиены, убившей Джуму, а вечером принес посреди деревни в жертву козу и прочел по ее внутренностям, что Нгаи принял жертву и дух Джумы.

Спустя два дня Коиннаге повел десять человек в вельд охотиться на гиен, а я остался у себя в бома и стал готовиться к неизбежному развитию событий.

В то утро Ндеми, самый смелый мальчик деревни, чья отвага сделала его моим любимцем, поднялся по длинной извилистой тропе ко мне на холм.

— Джамбо, Кориба, — невесело поздоровался он.

— Джамбо, Ндеми, — ответил я. — В чем дело?

— Они говорят, я слишком молод, чтобы охотиться на физи, — пожаловался он, садясь на корточки рядом со мной.

— Они правы.

— Но я ежедневно упражняюсь в искусстве выживания в дикой природе, и ты лично благословил мое копье.

— Я не забыл, — сказал я.

— Тогда почему мне нельзя на охоту?

— Это не имеет значения, — сказал я. — Они не убьют физи. Вообще говоря, им очень повезет, если все охотники вернутся живыми. — Я помолчал. — Вот тогда и начнутся настоящие проблемы.

— Мне казалось, они уже начались, — ответил Ндеми без тени сарказма.

Я покачал головой:

— То, что уже произошло, есть часть естественного порядка жизни и, следовательно, жизни на Кириньяге. Но когда Коиннаге не удастся убить гиен, он захочет призвать на Кириньягу охотника, и это уже не будет частью естественного порядка.

— Ты знаешь, как он поступит? — впечатлился Ндеми.

— Я знаю Коиннаге, — ответил я.

— Тогда ты ему скажешь так не поступать.

— Я скажу ему так не поступать.

— И он тебя послушает.

— Нет, — сказал я, — он вряд ли меня послушает.

— Но ты же мундумугу.

— Многие жители деревни меня недолюбливают, — объяснил я. — Они видят изящные корабли, которые время от времени прилетают на Кириньягу, слышат истории о чудесах Найроби и Момбасы и позабыли, почему мы вообще сюда прибыли. Они недовольны своими палками-копалками, они стремятся овладеть копьем масаи, луком вакамба или машинами европейцев.

Ндеми мгновение молча сидел на корточках.

— Кориба, у меня к тебе вопрос, — проговорил он наконец.

— Спрашивай.

— Ты мундумугу, — сказал он. — Ты умеешь обращать людей в насекомых, видеть во мраке и ходить по воздуху.

— Это правда, — согласился я.

— Тогда почему ты не превратишь всех гиен в пчел и не подожжешь их улей?

— Потому что физи не злы, — объяснил я. — Это в их природе — есть мясо. Без физи другие животные так расплодятся, что вскоре опустошат наши поля.

— Тогда почему бы не убить только тех физи, которые убивают нас?

— Ты разве не помнишь свою бабушку? — спросил я. — Не помнишь, как она мучилась последние дни своей жизни?

— Помню.

— Мы не убиваем своих. Если бы не физи, она бы промучилась еще много дней. Физи совершают лишь то, ради чего их создал Нгаи.

— Нгаи также сотворил охотников, — заметил Ндеми, хитро глянув на меня уголком глаза.

— Да, это так.

— Тогда почему ты не желаешь, чтобы явились охотники и убили физи?

— Я тебе расскажу историю про льва и козлов, и ты поймешь, — сказал я.

— При чем тут козлы и львы, если речь о гиенах? — спросил он.

— Послушай и узнаешь, — ответил я. — Жило-было некогда стадо черных козлов, и жилось им вполне счастливо, ибо Нгаи обеспечил их зелеными травами, сочными растениями и ручьем неподалеку, из которого они могли напиться. Когда шел дождь, то они укрывались под ветками величественных высоких деревьев, куда не проникали тяжелые капли. Однажды в деревню козлов явился леопард, и поскольку он был стар, слаб и сильно исхудал, так что не мог охотиться на импал и водяных козлов, то убил деревенского козла и сожрал его.

— Это ужасно! — заблеяли козлы. — Нужно что-то делать!

— Этот леопард стар, — сказал мудрейший из козлов. — Если он сможет восстановить свои силы, то станет охотиться на импал, поскольку мясо импалы значительно питательнее нашего, а если не сможет — то скоро умрет. Нам всего лишь нужно соблюдать осторожность, покуда он здесь.

Но другие козлы так перепугались, что не стали его слушать и решили позвать на помощь.

— Я бы остерегался всякого, кто не козел, но при этом предлагает вам помощь, — заявил мудрый козел, но его не послушали, и дело кончилось тем, что они позвали огромного черногривого льва.

— Леопард истребляет наш народ, — заблеяли козлы, — и мы слишком слабы, чтоб его прогнать. Ты не поможешь нам?

— Всегда рад помочь друзьям! — отвечал лев.

— Мы бедны, — сказали козлы. — Что ты хочешь за свою помощь?

— Ничего, — заверил их лев. — Я это сделаю просто потому, что я — ваш друг.

Лев, как и обещал, пришел в деревню, дождался, пока леопард явится кормиться, а потом прыгнул на него и убил.

— О, спасибо тебе, спаситель! — заблеяли козлы и пустились в торжественный танец победы вокруг льва.

— Я и сам был рад, — ответил лев, — ибо леопард и мой враг тоже.

— Мы будем воспевать тебя в песнях и преданиях еще долго после твоего ухода! — заверили его счастливые козлы.

— Ухода? — повторил лев, выглядывая самого жирного козла. — А кто тут, собственно, уходит?

Ндеми некоторое время обдумывал услышанное, потом поднял на меня глаза.

— Ты хочешь сказать, что охотник пожрет нас точно так же, как и физи?

— Нет, я не это имел в виду.

Он еще немного поразмышлял.

— Ага! — улыбнулся он. — Ты хочешь сказать, что, если мы не можем убить физи, которые скоро умрут или оставят нас в покое, нам не следует приглашать вместо этого кого-нибудь посильнее физи, который не умрет и не уйдет.

— Это правильный ответ.

— Но почему охотник на животных может представлять угрозу для Кириньяги? — задумчиво продолжил он.

— Потому что мы — все равно что козлы, — пояснил я. — Мы кормимся с земли и не обладаем достаточной силой, чтобы уничтожить своих врагов. А охотник подобен льву: в его природе умение убивать, и он будет единственным человеком на Кириньяге, обученным это делать.

— Ты полагаешь, что он и нас примется убивать? — уточнил Ндеми.

Я пожал плечами.

— Не сразу. Лев сначала убил леопарда, а уже потом взялся за козлов. Охотник начнет с физи, прежде чем выберет убедительный способ продемонстрировать нам свое могущество.

— Но ты же наш мундумугу! — воскликнул Ндеми. — Ты не позволишь этому случиться!

— Я попытаюсь это предотвратить, — сказал я.

— Если попытаешься, то преуспеешь, и тогда посылать за охотником не придется.

— Возможно.

— Разве ты не всемогущ? — спросил Ндеми.