Во внедорожнике никого не было. Из-под покорёженного капота сочилась струйка пара. Сэм кое-что заметил, и ему не хотелось говорить об этом вслух. Словно прочитав его мысли, Астрид сказала:

— Посмотрите на кнопки. Дверцы заперты изнутри. Если бы из машины кто-то вышел, они были бы отперты.

— Значит, кто-то вёл машину и исчез, — произнёс Квинн.

Веселья в его голосе больше не было. Шутки кончилось.

Дом Гейтеров располагался в двух кварталах отсюда, на Аламеда-авеню. Квинн ещё пытался крепиться и вести себя как ни в чём не бывало, в общем, — как старый добрый Квинн. И вдруг он сорвался на бег.

Сэм с Астрид бросились вдогонку, но куда там! С головы Квинна слетела шляпа, Сэм на бегу подобрал её. К тому времени, когда они добежали до дома, Квинн уже отпер дверь и скрылся внутри. Сэм и Астрид прошли в кухню.

— Мам! Пап! Эй, вы где? — раздавались со второго этажа вопли Квинна.

Крики становились всё громче и истеричнее, послышался отчётливый всхлип. Сэм с Астрид сделали вид, что ничего не заметили. Квинн сбежал вниз по лестнице, продолжая звать родителей. Ответом ему была тишина.

Свои тёмные очки он до сих пор не снял, и Сэм не мог видеть глаз друга. Однако по щекам Квинна текли крупные слёзы, голос то и дело срывался на плач. Сэм почти физически чувствовал ком, застрявший в горле Квинна, точно такой же был и у него самого. Не зная, чем помочь другу, он молча положил шляпу на кухонный стол.

Квинн, тяжело дыша, вошёл в кухню.

— Её нет. Её здесь нет. Сотовый не отвечает. Может, она оставила записку? Вы не видели записки? Поищите, пожалуйста, записка обязательно где-то должна быть.

Астрид щёлкнула выключателем.

— Электричество работает.

— Что, если они умерли? — спросил Квинн. — Нет, это невероятно. Наверняка мне снится кошмар, и я скоро проснусь. Потому что это… просто невозможно.

Он схватил телефонную трубку, нажал на кнопку вызова, прислушался. Вновь нажал и поднёс трубку к уху, потом принялся указательным пальцем набирать номер, бормоча что-то под нос. Наконец, оставил телефон в покое и уставился на него так, словно ожидал, что тот вот-вот зазвонит.

Сэму отчаянно хотелось пойти домой, узнать, что там, и в то же время он ужасно этого боялся. Но не бросать же, в самом деле, Квинна? Оставить его одного в пустом доме, всё равно что прямо сказать: твои родители исчезли.

— А я вчера вечером поругался с папой, — пожаловался Квинн.

— Не думай сейчас об этом, — посоветовала Астрид. — Пока нам известно только одно: мы в случившемся не виноваты. Не мы всё это устроили.

Она погладила его по плечу, и её прикосновение словно что-то надломило в Квинне. Он сорвал тёмные очки, швырнул их на кафельный пол и громко разрыдался.

— Всё будет хорошо, — промямлила Астрид, успокаивая, похоже, скорее себя, чем Квинна.

— Ага, — неубедительно поддакнул Сэм. — Конечно. Это просто какое-то… — он не знал, как закончить фразу.

— Может быть, такова Божья воля? — с надеждой произнёс Квинн, поднимая покрасневшие глаза. — Это всё сотворил Бог, — добавил он с каким-то остервенением.

— Может быть.

— А как же иначе? По-по-по… — он осёкся, прерывая паническое заикание. — Поэтому всё обязательно образуется, — продолжил он, явно воодушевляясь мыслью, что случившемуся есть объяснение. — Да, я уверен, всё будет хорошо. Обязательно.

— Теперь пойдём к Астрид, — предложил Сэм. — Она живёт ближе, чем я.

— Откуда ты знаешь, где я живу? — удивилась та.

Признаваться, что однажды он шёл за ней до самого дома, но так и не набрался духу ни заговорить, ни пригласить в кино, было не к месту.

— Видел тебя как-то, — пожал плечами Сэм.

Через десять минут они подошли к дому Астрид: новому, двухэтажному, с бассейном на заднем дворе. Семья Астрид не отличалась особым богатством, однако их дом был куда красивее, чем у Темплов. Сэм жил в похожем прежде, чем ушёл отчим, — не богатей, конечно, но у него была хорошая работа.

Дома у Астрид Сэм почувствовал себя странно. Всё там казалось милым и немного необычным. Чистота и идеальный порядок, причём, на виду не было ничего, обо что можно пораниться. Уголки столешницы — прикрыты пластмассовыми накладками, розетки — специальными заглушками, кухонные ножи лежали за стеклом в буфете, запертом на специальный, недоступный для малышей замок. Ручки плиты тоже имели защиту от детей.

— Это не для меня, — холодно пояснила Астрид, заметив его взгляд. — Это для малыша Пита.

— Я понял. Он же у вас… — Сэм запнулся, подбирая слово.

— Аутист, — небрежно закончила за него Астрид, будто в болезни брата не было ничего особенного. — Ну, вот, и здесь никого нет, — объявила она.

По её спокойному тону можно было заключить, что именно этого она и ожидала.

— А где же твой братик? — спросил Сэм.

И тут самообладание Астрид дало сбой. Она закричала. Сэм и не представлял, что Астрид может так кричать.

— Я не знаю, понял? Я понятия не имею, где мой брат!

Она судорожно прижала ладонь ко рту.

— Позови его, — посоветовал Квинн подчёркнуто-официальным, уравновешенным тоном.

Похоже, Квинн начал стыдиться, что перед тем психанул, но и в себя окончательно ещё не пришёл.

— Позвать, говоришь? — сквозь зубы процедила Астрид. — Он не отзовётся. У него же аутизм. В тяжёлой форме. Он не… не контактирует с людьми. И мне не ответит, ясно? Я могу хоть целый день орать.

— Ничего, Астрид, сейчас мы всё выясним, — торопливо проговорил Сэм. — Если он здесь, мы его найдём.

Астрид кивнула, сдерживая слёзы.

Они обыскали дом сверху до низу. Заглянули подо все кровати, во все шкафы. Потом отправились к соседке через улицу, которая иногда сидела с малышом. Там тоже никого не было. Они обшарили каждую комнату, и Сэм почувствовал себя грабителем.

— Брат мог быть либо с мамой, либо папа взял его с собой на работу. Родители всегда так делают, если Пита не с кем оставить.

В голосе Астрид Сэм уловил отчаяние. С момента исчезновения взрослых прошло около получаса. Квинн впал в панику, даже Астрид едва не утратила выдержки. Ещё не наступило время обеда, а Сэм уже подумывал о том, что будет ночью. Дни стояли короткие: наступило десятое ноября, до Дня благодарения — рукой подать. Дни — скоротечны, ночи — длинны.

— Давайте не тормозить, — сказал он. — Астрид, не волнуйся за малыша Пита. Мы обязательно его найдём.

— Ты говоришь для проформы или слово даёшь? — уточнила она.

— Извини, не понял?

— Нет, это ты меня извини. Я имела в виду, ты правда поможешь мне найти Пита?

— Разумеется.

Сэму хотелось добавить, что он готов помогать ей всегда и во всём, но не решился. Поэтому он просто направился домой. Сэм нисколько не сомневался, что именно там обнаружит, вернее, — не обнаружит, однако должен был пойти и проверить. А заодно — глянуть ещё кое-что. Он должен был убедиться, что не спятил.

Удостовериться, что эта штука до сих пор там.

Творилось полное безумие. Вот только для Сэма оно началось намного раньше, чем для других.

Лана уже, наверное, в сотый раз оглядывалась на собаку в кузове.

— Он в порядке, не дёргайся, — сказал Люк, её дедушка.

— А вдруг он спрыгнет?

— Он, конечно, тупой, что есть, то есть, но вряд ли до такой степени.

— Патрик вовсе не тупой. Он очень умный пёсик.

Лана Арвен Лазар сидела на переднем сиденье побитого дедушкиного пикапа, когда-то — ярко-красного. Патрик, её палевый лабрадор, находился в кузове: уши развевались по ветру, язык — высунут.

Патрик получил своё имя в честь Патрика Морской Звезды, не блещущего умом персонажа из мультфильма «Губка Боб». Брать пса в кабину дедушка отказался наотрез.

Заиграло кантри, — дедушка включил радио. Он был ужасно старым. У других детей дедушки и бабушки выглядели гораздо моложе. Даже вторые дедушка и бабушка самой Ланы, те, что жили в Лас-Вегасе. Лицо у дедушки Люка всё сморщилось, точно сумочка из жатой кожи. И оно, и руки были тёмно-коричневые. Отчасти — от загара, отчасти потому, что он был индейцем из племени чумашей. Дедушка носил пропотевшую соломенную шляпу и солнечные очки.

— А чем мне там заниматься? — спросила Лана.

— Да чем хочешь, — дедушка резко крутанул руль, объезжая выбоину.

— У тебя же ни телика нет, ни видео, ни интернета.

Так называемое ранчо дедушки Люка стояло наособицу, сам он был беден, и единственным достижением современных технологий в его доме являлся древний радиоприёмник, принимавший, к тому же, одну-единственную религиозную станцию.

— Ну, ты ведь захватила с собой книжки, верно? Еще можешь прибраться в конюшне или сходить в холмы, — он кивнул за окно. — Оттуда открывается красивый вид.

— Я видела там койота.

— Койты — безобидны. В основном. Старый братец койот слишком умён, чтобы лезть к людям.

Слово «койот» он выговаривал, растягивая гласные, так что получалось «кай-оут».

— Я, что, должна буду проторчать тут ещё целую неделю? — спросила Лана. — Не перебор? Я уже домой хочу.

— Твой отец застукал тебя, когда ты тайком выносила его водку какому-то засранцу, — старик даже не взглянул на неё.

— Тони не засранец! — вспыхнула Лана.