Глава 3

В коридоре, выйдя из зала суда, я опять включил сотовый и позвонил своему шоферу — сообщить, что выхожу. Потом проверил голосовую почту и обнаружил сообщения от Лорны Тейлор и Фернандо Валенсуэлы. Я решил не отвечать до тех пор, пока не окажусь в машине.

Мой водитель Эрл Бриггс подогнал «линкольн» прямо к выходу. Эрл не вышел из машины, не распахнул передо мной дверцу. Его задача состояла в том, чтобы просто возить меня, отрабатывая мой адвокатский гонорар за освобождение на поруки после обвинения в сбыте кокаина. Я платил ему за работу двадцать баксов в час, но половину этого удерживал в счет возмещения долга. Такое занятие, конечно, приносило ему меньше, чем торговля кокаином, но было законным, более безопасным, и он мог его в дальнейшем смело вносить в свое резюме. Эрл говорил, что хочет жить честно, и я ему верил.

Подходя к машине, я услышал басы хип-хопа. Но едва я коснулся дверной ручки, Эрл вырубил музыку. Я сел на заднее сиденье и велел ему ехать в Ван-Найс.

— Кого это ты сейчас слушал? — спросил я.

— Мм… «Три-шесть-мафия».

— «Грязный Юг»? [«Грязный Юг» — направление в музыке хип-хоп.]

— Точно.

По прошествии многих лет я научился различать разные направления рэпа и хип-хопа — региональные и прочие. Надо сказать, такую музыку слушали большинство моих клиентов, причем многие из них на основе рэпа строили свою жизнь.

Я наклонился и поднял коробку из-под ботинок, полную магнитофонных кассет по делу Бойлстона, и выбрал одну наугад. Я отметил номер кассеты и время в маленьком «бортовом журнале», который держу в той же обувной коробке, и передал кассету через спинку сиденья Эрлу, а тот вставил ее в магнитолу. Мне не пришлось просить его уменьшить громкость настолько, чтобы она почти сравнялась с фоновым шумом. Эрл проработал у меня три месяца. Он знал, что делать.

Роджер Бойлстон был одним из тех подзащитных, которых назначал мне суд. Федеральные власти предъявили ему множество обвинений в торговле наркотиками. Отделение по борьбе с наркотиками в течение некоторого времени прослушивало его телефонные разговоры, что привело к аресту и конфискации шести килограммов кокаина, которые он намеревался распространить через дилерскую сеть. Имелись многочисленные магнитофонные записи — более пятидесяти часов телефонных разговоров с разными людьми: о том, какой товар на подходе и когда его ожидать. Он был легкой добычей для властей. Бойлстону, как ни крути, светило надолго отправиться за решетку, и я практически ничего не мог поделать — кроме того, чтобы пойти на судебную сделку: более мягкий срок взамен на сотрудничество со следствием. Впрочем, все это не имело значения. Что было для меня важно — так это магнитофонные записи. Я взялся за дело именно из-за них. Федералы обязались платить мне за прослушивание пленок в порядке подготовки к защите моего клиента. Это означало, что, прежде чем все будет улажено по делу Бойлстона, со мной рассчитаются минимум за пятьдесят часов. Поэтому я позаботился, чтобы эти записи постоянно прокручивались, куда бы я ни ехал на своем «линкольне». Таким образом, если мне когда-нибудь придется свидетельствовать в суде, смогу с чистой совестью сказать, что прослушал каждую из этих кассет, за которые выставил счет дяде Сэму.

Сначала я перезвонил Лорне Тейлор. Лорна — мой менеджер. Телефонный номер ее офиса есть в моем объявлении в «Желтых страницах» и на тридцати шести автобусных остановках в районах с повышенным уровнем преступности, на юге и востоке округа. Сам же офис располагался в одной из спален ее частной квартиры в жилом комплексе «Кингс-роуд» в Западном Голливуде. Этот же адрес известен членам калифорнийской коллегии адвокатов и секретарям судов как мой собственный.

Лорна — это мой первый рубеж. Чтобы добраться до меня, надо начинать именно с нее. Номер моего сотового доступен лишь немногим, и Лорна выступает в роли диспетчера. Она резка, умна, профессиональна и красива. Впрочем, в последнее время оценить это последнее качество я имею возможность лишь примерно раз в месяц — когда за ланчем подписываю чеки. Забыл сказать: она также и мой бухгалтер.

— Адвокатская контора, — ответила она, подняв трубку.

— Извини, я до сих пор был в суде, — сказал я, объясняя, почему ей не ответил. — Что случилось?

— Вэл до тебя дозвонился?

— Угу. Сейчас еду на юг, в Ван-Найс. Должен приехать туда к одиннадцати.

— Он звонил, чтобы убедиться, что ты успеешь. Судя по голосу, нервничает.

— Он считает, что этот парень — курица, несущая золотые яйца. Хочет удостовериться, что ему что-нибудь перепадет. Я позвоню ему, чтобы успокоить.

— Я кое-что проверила по Льюису Россу Руле. Кредитоспособность превосходная. В архивах «Таймс» имя встречается несколько раз в связи с операциями с недвижимостью. Кажется, он работает в риелторской фирме в Беверли-Хиллз, называется «Виндзорская жилищная собственность». Похоже, они занимаются разными эксклюзивными сделками — не такими домами, которые открыто выставляют на продажу.

— Это хорошо. Что-нибудь еще?

— По этому делу — нет. Как обычно, сижу на телефоне.

Что означало: она ответила на обычное количество звонков — от тех, кто узнал номер на автобусных остановках и из «Желтых страниц», то есть от людей, которым требовался адвокат. Прежде чем звонящие попадали в поле моего зрения, им нужно было убедить Лорну, что они в состоянии оплатить то, о чем просят. Лорна — что-то вроде дежурной медсестры за конторкой в приемном покое. Вы должны предъявить ей действующую медицинскую страховку, и только потом она направит вас дальше — на осмотр к врачу. Рядом с телефоном у нее лежит тарифная сетка, где начальная сумма составляет фиксированные пять тысяч долларов — для арестованных за вождение в пьяном виде, а в конце почасовая оплата для обвиняемых в тяжких преступлениях. Лорна проверяет платежеспособность каждого потенциального клиента и высчитывает судебные издержки по делу. Говорят: не нарушай, если некогда сидеть. Лорна убеждена, что в данном случае поговорка должна звучать иначе: не нарушай, если нечем платить. Она принимает карточки «Мастер кард» и «Виза» и обязана получить подтверждение платежеспособности до того, как клиент выйдет на меня.

— Знакомый кто звонил? — спросил я.

— Да. Глория Дейтон из Твин-Тауэрс.

Я содрогнулся. Твин-Тауэрс — главная тюрьма города. В одной башне содержались женщины, в другой — мужчины. Глория Дейтон была дорогой проституткой, которая время от времени нуждалась в моих адвокатских услугах. Первый раз я представлял ее как минимум десять лет назад, когда она выглядела намного моложе, не употребляла наркотики и в глазах ее светилась жизнь. Сейчас я занимался ею, так сказать, на общественных началах. Я никогда не брал с нее денег. Просто старался убедить ее бросить такую жизнь.

— Когда ее арестовали?

— Сегодня ночью. Или, вернее, утром. Первая явка в суд назначена на сегодня, после обеда.

— Не знаю, успею ли я с этим ван-найсским делом.

— Есть небольшая проблема. Помимо обычных обвинений, еще хранение кокаина.

Я знал, что Глория искала клиентов исключительно через Интернет, где она регистрировалась на многочисленных сайтах как Глори Дейс [Glory days — славные дни (англ.).]. Она не стояла на панели и не ошивалась по барам. Если ее арестовывали, то обычно из-за того, что находящемуся под прикрытием офицеру полиции нравов удавалось обмануть ее систему проверки и назначить свидание. То, что у нее оказался при себе кокаин, означало, что Глория опустилась еще ниже или это полицейская подстава.

— Ладно, если она опять позвонит, скажи, что я постараюсь приехать. А если у меня не получится, то я попрошу кого-нибудь этим заняться. Ты не позвонишь в суд, чтобы уточнить время слушаний?

— Я как раз этим занималась. Но, Микки, когда ты наконец скажешь ей, что помогаешь в последний раз?

— Не знаю. Может, сегодня. Что там еще?

— А разве для одного дня не достаточно?

— Пожалуй, да.

Мы еще немного поболтали о моем расписании на эту неделю, и я раскрыл свой лэптоп на откидном столике, чтобы сверить ее календарь с моим. У меня было назначено по паре слушаний на каждое утро, а на четверг — судебный процесс на весь день. Все эти дела имели отношение к наркотикам, а клиенты проживали в южной части города. Мой хлеб с маслом. В конце разговора я сказал Лорне, что перезвоню ей после слушания в Ван-Найсе, чтобы известить, как продвинулось дело Руле.

— И последнее. Ты упомянула, что компания, где работает Руле, занимается эксклюзивной недвижимостью, так?

— Да. Все его сделки — на семизначные суммы, а иногда даже восьмизначные. Хомби-Хиллз, Бель-Эйр — такого типа жилье.

Про себя я отметил, что общественное положение Руле могло бы сделать его объектом интереса со стороны средств массовой информации.

— Слушай, а почему бы тебе не натравить на это Стикса?

— Ты серьезно?

— Да, возможно, это будет нам на руку.

— Сделаю.

— Созвонимся позже.

Когда я захлопнул телефон, мы ехали по автостраде долины Антилоп, направляясь на юг. Времени оставалось достаточно, я вполне успевал в Ван-Найс к тому моменту, когда Руле впервые предстанет перед судом. Я позвонил Фернандо Валенсуэле, чтобы поставить его в известность.