— Да.
— Но вот что хорошо: девяносто девять процентов бандитов покинули казино. Хотя осталось много такого, что мы называем «дополнительной» [«Дополнительная» юрисдикция — рассмотрение федеральным судом США дел и вопросов, связанных с основным делом, находящимся в производстве федерального суда.] активностью. Вот в ней-то и подвизается Джой. Он содержит несколько высокодоходных стрип-клубов. В основном в северном Лас-Вегасе, поскольку там не запрещены обнаженное тело и спиртное. А деньги — это и есть спиртное. Уверен, с одних клубов он качает пару миллионов в год. Мы натравливали на него налоговиков, но он оказался слишком хитер. Мы полагаем, он имеет свой кусок от содержания борделей, тоже на севере. Ростовщичества и укрывательства краденого. На него работают букмекеры, и он собирает дань почти со всего, что крутится в городе. Служба сопровождения и шоу, где подглядывают за голыми девицами, — это все его. Он король. Не имеет права войти ни в одно казино, потому что занесен в черный список. Но это не имеет значения — все равно он король.
— Как он умудряется заниматься букмекерством в городе, где можно зайти в любое казино и поставить на любую игру?
— Есть деньги на игру? Только не советую играть с Джоем. Он их у вас отнимет. А если не повезет и вы продуете, не тяните с расплатой, а то пожалеете. Достаточно упомянуть, как он накладывает лапу на имущество своих людей. Сажает их на крючок. Сначала дает в долг, а затем отбирает часть собственности — например, завод по производству краски в Дейтоне или что-нибудь еще.
— Или студию дешевых фильмов в Лос-Анджелесе.
— Вероятно. Таковы методы его работы. Ему подчиняются или непокорным расшибают колени. Знаете, Босх, в Лас-Вегасе до сих пор пропадают люди. Это на поверхности здесь «вулканы», «пирамиды» и «пиратские корабли», а копнешь глубже — там достаточно темно, чтобы человек сгинул без следа.
Босх протянул руку и немного повернул на себя воздушный дефлектор. Солнце уже поднялось, и пустыня начинала обжигать своим дыханием.
— Пустяки, — заметил Айверсон. — Подождите, что будет к полудню. Если мы оттуда не смотаемся, вот тогда почувствуете жару.
— Так что насчет видимости его легальности? — спросил Босх.
— У Джоя имеется собственность по всему округу. Кусочки легального мира, которые он приобрел путем махинаций. Он занимается реинвестированием. Отмывает всю приобретенную наличность и вкладывает в законные предприятия, даже в благотворительность. Содержит агентство по прокату машин, построил больницу, которую назвал по имени утонувшего в бассейне сына. В газете печатали его фотографию на открытии больницы. Босх, нам нужно либо из кожи вон выскочить, но остановить парня, либо отдать ему ключи от города. Хотя я не знаю, что правильнее. — Айверсон покачал головой.
Больше они не говорили и через несколько минут прибыли на место. Айверсон повернул к зданию окружной пожарной команды и объехал его с другой стороны. Там уже стояли полицейские машины, а рядом собрались детективы с картонными стаканчиками кофе в руках. Среди них Босх заметил капитана Фелтона.
Босх забыл прихватить из Лос-Анджелеса пуленепробиваемый жилет, и ему пришлось позаимствовать его у Айверсона. Еще ему дали пластиковый жилет патрульного. Когда жилет застегивали на молнию, на груди можно было прочитать яркие желтые буквы — ПУЛВ [Полицейское управление Лас-Вегаса.].
Они стояли у «тауруса» Фелтона, обсуждали план и ждали, когда появятся коллеги. Исполнение судебного приказа на арест осуществлялось по законам Лас-Вегаса. Это значило, что когда детективы стучатся в дверь подозреваемого, при этом должен присутствовать хотя бы один наряд в полицейской форме.
Босх и Фелтон уже успели обменяться «любезностями». Они заскочили в помещение пожарной команды раздобыть стаканчик кофе для Босха, и Босх не преминул устроить капитану разнос за то, как тот обошелся с привезенными отпечатками пальцев, обнаружив, что они принадлежат Лакки, то есть Люку Гошену. Фелтон изобразил на лице раскаяние, но ответил, что не переставая звонил в отель. Босху пришлось отступить. Он получил от капитана все, что хотел. По крайней мере на словах. Оставалось прикусить язык и слушать его болтовню.
Кроме Фелтона и Босха, у машины стояли еще четверо — из отдела по борьбе с организованной преступностью полицейского управления Метро: Айверсон и его напарник Сикорелли и еще двое — Бакстер и Пармили. ОБОП был частью вотчины Фелтона, но сегодня всем заправлял Бакстер — чернокожий, почти лысый, лишь на висках оставался седой пушок. Бугристые мускулы и вся его наружность словно бы говорили: не желаю никаких стычек. Он показался Босху человеком, который способен применить как силу, так и насилие. А это разные вещи.
Из их разговоров Босх понял, что дом Гошена им хорошо известен — следили и раньше. Он располагался примерно в миле на запад. Бакстер успел туда прокатиться и видел, что черный «корвет» Гошена стоял под навесом.
— Ордер имеется? — поинтересовался Босх.
Он представил, как дело разваливается в суде из-за того, что полиция ворвалась в дом подозреваемого без законных оснований.
— Отпечатков пальцев вполне достаточно, чтобы получить ордер на обыск и арест, — ответил Фелтон. — Утром мы обратились к судье. Кстати, мы ведь тоже получили информацию. Полагаю, Айверсон вам сообщил?
— Пусть это его отпечатки. Но их недостаточно, чтобы выдвинуть обвинение. Мы слишком торопимся. Убийство произошло в Лос-Анджелесе. Но у меня нет оснований увезти туда подозреваемого. А ваша информация? Смеху подобно! Анонимный звонок — грош ему цена!
На Босха посмотрели так, словно он рыгнул в обществе девиц на первом балу.
— Гарри, пропустим еще по стаканчику кофе? — предложил Фелтон.
— С меня довольно.
— Все-таки давайте возьмем.
Капитан увлек Босха в помещение пожарных. Там на кухонной стойке стоял чан с кофе, и, прежде чем продолжить беседу, Фелтон налил себе горячий напиток.
— Послушайте, Гарри, это потрясающая возможность и для нас, и для вас.
— Да, поэтому я не хочу все испортить. Неужели нельзя было подождать, пока у нас не появится что-нибудь реальное? Это мое расследование, а распоряжаетесь всем вы.
— Я полагал, мы обо всем договорились.
— Я тоже. Но договариваться с вами все равно что мочиться против ветра.
— Вот что, детектив. Сейчас мы отправимся и возьмем этого типа. Потом обыщем дом, посадим его в камеру, и я вам гарантирую: если и не он убил, то сдаст вам убийцу. А заодно нам — Джоя Маркса. Так что будем действовать и не ворчать.
Он похлопал Босха по плечу и вышел. Босх несколько минут постоял и последовал за ним. Он понимал, что напрасно возмущается. Когда обнаруживают отпечатки пальцев на трупе, того, кому они принадлежат, немедленно хватают. А с деталями разбираются после. Но Босху не нравилось, что он оказался в роли стороннего наблюдателя. Он признался себе, что дело именно в этом. Ему хотелось самому заправлять расследованием. Но здесь, в пустыне, он чувствовал себя беспомощно бьющейся на песке выброшенной из воды рыбой. Следовало позвонить Биллетс, но было слишком поздно — она ничего не могла предпринять. К тому же Босх не собирался признаваться, как дело уплыло у него из рук.
Когда он вышел из здания пожарной части в пекло, на улице уже стоял патрульный автомобиль с двумя полицейскими в форме.
— Ну вот, — произнес Фелтон, — все в сборе. По машинам, поехали брать сукина сына.
Через пять минут они были на месте. Дом Гошена стоял среди Дезерт-Вью-авеню. Достаточно большой, но не чрезмерно, он резко отличался от окружающего пейзажа только бетонной стеной с воротами, которая огораживала пол-акра частной собственности. Вокруг ничего не было, но хозяин счел необходимым обеспечить безопасность и отгородиться от мира.
Полицейские остановили машину. Бакстер вытащил из багажника две стремянки. Они установили одну рядом с воротами, и Айверсон первым полез на стену. Оказавшись наверху, он втянул вторую стремянку и опустил по другую сторону ограды. А затем чуть замешкался.
— Эй, никто не видел собак?
— Тут нет никаких собак, — промолвил Бакстер. — Утром сам проверял.
Айверсон спустился, а за ним остальные. Ожидая своей очереди, Босх оглянулся и в нескольких милях к востоку заметил отмеченную неоновыми огнями границу Стрипа. Даже солнце над ним казалось красным неоновым шаром. Воздух из теплого превратился в горячий, обжигал и драл горло, как наждачная бумага. Босх вспомнил о лежащем в кармане медицинском карандаше для губ «Чапстике» с ароматом вишни, который он купил в ларьке отеля, но ему не хотелось пользоваться им на виду у местных полицейских.
Перевалив через стену и следуя за остальными к дому, Босх посмотрел на часы. Было почти одиннадцать, но дом казался пустым. Ни движения, ни звука, ни света — ничего. Окна зашторены.
— Вы уверены, что он здесь? — шепнул он Бакстеру.
— Да, — отозвался тот, не понижая голоса. — Около шести я перебрался через стену и потрогал капот «корвета». Он был теплым. Парень только явился домой и теперь отсыпается. Гарантирую. Для этого типа девять утра все равно что четыре для нормальных людей.
Босх покосился в сторону «корвета». Он запомнил эту машину со вчерашнего вечера. Затем обвел взглядом пространство внутри стены. Под ногами расстилался ковер сочной травы. Засадить травой подобное пространство стоило хозяину целого состояния. И не меньше приходится тратиться на поливку. Имение выделялось в пустыне, словно полотенце на березе. От этих мыслей его отвлек громкий стук: Айверсон колотил ногой во входную дверь.
С оружием на изготовку Босх и другие устремились в темноту. И с предостерегающим криком «Полиция! Стоять! Ни с места!» кинулись по коридору налево. Босх побежал за лучами их фонарей. И почти сразу услышал женский крик.
Когда он оказался в спальне, Айверсон уже склонился над широченной кроватью и держал короткоствольный «смит-и-вессон» в шести дюймах от лица Люка Гошена. Здоровяк, с которым Босх встречался накануне, лежал под черной шелковой простыней и взирал на ситуацию без особого трепета, словно бросающий по кольцу Мэджик Джонсон [Известный американский баскетболист.]. Он даже поднял голову и обозрел сцену в укрепленном над головой потолочном зеркале.
Волновались женщины. Их тут было две. Обе голые. Они стояли по обе стороны кровати, не стесняясь своей наготы, и кричали. Бакстер не выдержал и приказал:
— А ну-ка уймитесь!
Однако потребовалось еще несколько секунд, чтобы наступила тишина. Никто не шевелился. Босх не сводил глаз с Люка Гошена. Он был единственной реальной угрозой в этой комнате. Босх чувствовал, что другие копы и оба полицейских в форме, которые пришли обыскивать дом, тоже вошли в комнату и толкались у него за спиной.
— На живот, Люк! — велел Айверсон. — А вы, девчонки, прикройтесь! Быстро!
— Вы не имеете права… — начала одна из женщин.
— Заткнись! — оборвал ее Айверсон. — Одевайся или отправишься в город нагишом. Выбирай!
— Рэнди! — Голос Гошена прогудел низко, как из бочки. — Заткни свою глотку и одевайся. Они вас никуда не заберут. И ты тоже, Харм.
Все мужчины, кроме Гошена, машинально повернули головы к той, кого арестованный назвал Харм. Похоже, она весила не более девяноста фунтов. У нее были белокурые волосы, груди, которые она могла спрятать в чашечках детского сервиза, в складках влагалища блестело золотое колечко. Выражение страха лишило ее лицо всякой красоты.
— Хармони, — поправила девушка.
— Давай, Хармони! — поторопил ее Фелтон. — И ты тоже. Отойдите к стене и одевайтесь.
— Пусть возьмут одежду и выметаются отсюда, — предложил Айверсон.
Хармони, которая натягивала джинсы, замерла и посмотрела на мужчин, отдающих противоречивые приказания.
— Так что нам делать? — раздраженно спросила Рэнди. — Может, вы сначала разберетесь между собой?
Босх узнал в ней женщину, которая накануне танцевала в «Долли».
— Выведите их к чертовой матери! — прорычал Айверсон. — Живее!
Полицейские в форме приблизились, собираясь выдворить обнаженных девушек из комнаты.
— Не трогайте меня! — взвизгнула Рэнди. — Я сама уйду.
Айверсон сдернул с Гошена простыню и застегнул на заведенных за спину руках наручники. Светлые волосы Люка были заплетены на затылке в тугую косичку. Накануне Босх этого не заметил.
— В чем проблемы, Айверсон? — произнес арестованный, вжимаясь лицом в матрас. — Вся возня из-за этого хмыря? У тебя совсем крыша поехала?
— Сделай одолжение, заткни пасть! — отозвался детектив.
Гошен со смехом прорычал угрозу. Он сильно загорел и был крупнее, чем показалось накануне Босху. Тело накачано, руки словно окорока. Понятно, почему Люк спит сразу с двумя женщинами и те лезут к нему в постель.
Гошен притворно зевнул, чтобы всем стало ясно, что он нисколько не напуган происходящим. На нем были только трусы, такого же черного цвета, что и простыни. На спине татуировки: на левой лопатке — обозначение одного процента, на правой — эмблема «харлей-дэвидсон». На правом предплечье еще одна татуировка — цифра «восемьдесят восемь».
— Это что, твой ай-кью [Коэффициент умственного развития личности.]? — Детектив шлепнул его по руке.
— Пошел ты, Айверсон, вместе со своим фальшивым гребаным ордером! — бросил Люк.
Босх знал, что означают его татуировки. Достаточно насмотрелся этого добра в Лос-Анджелесе. Восьмая буква английского алфавита — «Н». Следовательно, «88» — двойное «Н» и означает «Хайль Гитлер!». Значит, Гошен провел какое-то время в среде фашистов. Но Босх помнил, что большинство попадавшихся ему подонков, имевших такие татуировки, получили их в тюрьмах. Он удивился, что увидел аналогичную у Люка. За тем не числилось никакого криминала, он не провел ни суток за решеткой. Если бы с ним случилось нечто подобное, компьютер служб обработки информации распознал бы оставленные на пиджаке Алисо отпечатки пальцев. Но Босх оставил эти размышления, заметив, что Люк пытается повернуть голову и взглянуть на него.
— Это тебя… тебя должны арестовать за то, что ты сделал с Гусси.
Босх наклонился над кроватью:
— Речь не о вчерашнем вечере. Речь идет о Тони Алисо.
Айверсон рывком уложил Люка на матрас.
— Ты о чем, черт подери? Если кто-то завалил того малого, я совершенно ни при чем. Нечего на меня вешать… — Люк хотел сесть, но Айверсон крепко прижал его к кровати.
— Не рыпайся. Будет время, выслушаем и твою песню. А пока надо покопаться в твоем барахле. Вот и ордер. — Детектив положил ему ордер на грудь.
— Ничего не могу прочитать.
— Не моя вина, что тебя выперли из школы.
— Покажи!
Айверсон не обратил внимания на его слова и сказал коллегам:
— Давайте разделимся и пошарим по дому. Вы, Гарри, возьмите на себя эту комнату. Будете в компании нашего приятеля.
— Хорошо, — согласился Босх.
— Один из вас пусть тоже останется здесь, — велел детектив полицейским в форме. — Просто стойте и присматривайте за этим стервецом.
Полицейский кивнул, а его товарищ покинул спальню.
Босх и Гошен посмотрели друг другу в глаза.
— Я не могу прочитать, что написано в ордере.
— Ты уже говорил.
— У вас ничего на меня нет, потому что я ничего не совершал.
— Тогда кто? Гусси?
— Никто. Вам это не удастся на меня повесить. Требую своего адвоката.
— Получишь, как только будет зарегистрирован привод.
— На каком основании?
— На основании обвинения в убийстве, Лакки.
Гошен все отрицал и требовал адвоката, а Босх принялся осматривать комнату. Выдвигал ящики туалетного столика, но оглядывался на Люка. Ему казалось, будто он стоял рядом с клеткой льва: понимал, что находится в безопасности, но хотел лишний раз убедиться. Босх не сомневался, что Гошен наблюдает за ним в зеркало над кроватью. Когда Гошен наконец успокоился, Босх начал задавать вопросы. Он делал это небрежно, не прекращая обыска, словно его не интересовали ответы.
— Так, где ты был в пятницу вечером?
— Засунь своей маме.
— Она умерла.
— Еще бы. Ей совсем не понравилось, как ты ей засунул.
Босх прервал работу и посмотрел на арестованного. Гошен хотел, чтобы он его ударил. Он стремился к насилию — насилие было тем полем, на котором он умел играть.
— Ну, так где ты был? В пятницу?
— Спроси у моего адвоката.
— Непременно. Но сейчас ты говоришь со мной.
— Работал в клубе. Ты же знаешь, у меня адова работа.
— До которого часа ты там терся?
— До четырех. Домой приехал еще позднее.
— Где находился? В кабинете?
— Да.
— Кто-нибудь тебя видел? Ты выходил оттуда?
— Не помню. Спроси у моего адвоката.
— Не беспокойся — спросим.
Босх возобновил обыск и открыл дверь гардеробной. Она была просторной, но только на треть увешана одеждой. Гошен жил налегке.
— Это уж как пить дать! — выкрикнул Люк с кровати. — Спросишь как миленький.
Прежде всего Босх перевернул подошвами вверх две пары ботинок и кроссовки «Найк». Он изучил рисунки, но ни один даже отдаленно не напоминал тот, что отпечатался на бампере «роллс-ройса» и на бедре лежащего в багажнике Тони Алисо. Босх оглянулся на Гошена — хотел убедиться, что тот по-прежнему лежит на кровати. Гошен не двигался. Тогда он потянулся к полке над висевшей одеждой и снял полную коробку с фотографиями. Это были рекламные снимки танцовщиц. Девушки хотя и не голые, но в очень соблазнительных костюмах. Под снимками напечатаны имена каждой и номер модели с пометкой «Миллион». Босх решил, что это название местного агентства, поставляющего танцовщиц клубу. И рылся в коробке до тех пор, пока не отыскал номер с именем Лейла.
Он вглядывался в изображение женщины, которую искал накануне вечером. Гладкие, со светлой искоркой, каштановые волосы, темные глаза, пышная фигура и припухлые полураскрытые детские губы, демонстрировавшие белые зубки. Она была красивой девушкой и показалась Босху знакомой. Возможно, той сексуальной злостью, которой обладали все женщины на фотографиях и те, кого он видел вчера в клубе.
Босх вынес коробку из гардеробной и поставил на бюро. Вынул из нее снимок Лейлы.
— Что это за фотографии, Лакки?
— Всех, кого я трахал. А как дела у тебя, коп? Готов побиться об заклад, что самая худшая здесь гораздо лучше тех, что имел ты.
— И что из того? Хочешь помериться членами? Я рад, что у тебя было много женщин. Больше у тебя их не будет. Трахаться-то ты станешь, и тебя станут трахать, но только не женщины. Вот я о чем.
Гошен замолчал, обдумывая его слова. А Босх тем временем поставил фотографию Лейлы на бюро рядом с коробкой.
— Слушай, Босх, скажи, что вы там накопали, а я расскажу, что знаю сам, и мы все выясним. Я ничего не совершал, так что не будем дурить и попусту тратить время друг друга.
Босх не ответил. Он вернулся в гардеробную и поднялся на цыпочки взглянуть, нет ли чего-нибудь еще на полке. И кое-что там обнаружилось — сложенный наподобие носового платка кусочек ткани. Босх снял его с полки и развернул. Ткань пропитана маслом. Босх понюхал ее и узнал запах.
Он вышел из гардеробной и швырнул материю так, что она угодила Гошену в лицу и упала рядом с кроватью.
— Что это?
— Тряпка в оружейном масле. А где само оружие?
— Никогда не держал оружия. И это тоже не мое. Ни разу прежде не видел.
— Ладно.
— Что ладно? Говорю тебе, никогда раньше я ее не видел!
— Не психуй, Гошен.
— Ох, как с вами непросто — так настырно суете свои носы ко мне в задницу!
Босх наклонился над ночным столиком и открыл верхний ящик. Там лежала пустая пачка из-под сигарет, перламутровые серьги-колечки и нераспечатанная упаковка презервативов. Он швырнул презервативы в Гошена, и те отскочили от его груди.
— Вот что я тебе скажу, Лакки: купить презервативы еще не значит обеспечить себе безопасный секс. Их надо надеть.
Он выдвинул нижний ящик. Он оказался пустым.
— Давно здесь живешь?
— Переехал сразу после того, как вывернул твою сестру задницей вверх. Потом выпер на улицу. Так она до сих пор торгует своей задницей в «Кортесе».