— У вас там установлена камера?

— Да.

— Я хотел бы посмотреть видеозапись с четверга на пятницу.

— Конечно.

Босх договорился встретиться с Мейером в кабинете охраны на втором этаже в четыре часа. В это время менялись смены и на службу заступали те, кто знал Алисо. И там же он мог посмотреть записи потолочных камер видеонаблюдения.

Через несколько минут Босх вошел в номер, сел на кровать и огляделся. Комната оказалась меньше, чем он предполагал, но гораздо удобнее, чем все, что ему приходилось видеть в Лас-Вегасе. Он взял телефон с прикроватного столика, поставил себе на колени и позвонил в голливудское отделение. Ему ответил Эдгар.

— Говорит Босх.

— Как же, как же — Микеланджело убийств, Роден тяжких преступлений!

— Необыкновенно остроумно. Что там у вас происходит?

— Первое: Упертая выиграла сражение, — проинформировал его Эдгар. — Никто не пытался отобрать у нас дело.

— Хорошо. Ну а ты как? Есть что-нибудь новенькое?

— Только-только начал отчет, но опять пришлось отложить. В половине второго засяду со сценаристом. Он заявил, что адвокат ему не требуется.

— Отлично. Это за тобой. Сообщи лейтенанту, что я зарегистрировался.

— Ладно. Кстати, в шесть она назначила еще одно совещание — хочет обсудить, как идут дела. Позвони, и мы выведем тебя на динамик.

— Обязательно.

Босх немного посидел. Ему очень хотелось опрокинуться навзничь и заснуть, но он понимал, что у него нет такой возможности. Необходимо заниматься расследованием.

Он встал, распаковал сумку и повесил в шкаф рубашки и брюки. Положил на полку белье и носки, закрыл номер, сел в лифт и отправился на верхний этаж. Номер, который снимал Алисо, располагался в конце коридора. Ключ-карточка сработал без проблем, и Босх шагнул в комнату вдвое больше той, где остановился сам. В номере были гостиная и спальня, а также овальное джакузи рядом с окном, выходившим на пустыню и раскинувшуюся к северу от города цепь гор цвета светлого какао. Прямо под окном бассейн и дельфинарий. Под сверкающей поверхностью воды скользнула серая спина.

— Дельфины в пустыне! — буркнул Босх себе под нос.

По любым меркам этого города, номер считался шикарным и предназначался щедрым игрокам. Несколько секунд Босх постоял у кровати и огляделся. Ничего необычного он не заметил. Пушистый ковер хранил волны от недавней уборки пылесосом. Даже если в комнате и оставались улики, они безвозвратно утеряны. Однако он продолжал делать все, что положено. Заглянул под кровать и в шкафы. Нашел за бюро коробку спичек из местного мексиканского ресторана «Лас фуэнтес», но невозможно было определить, сколько она там валялась.

Ванная комната была отделала красным мрамором. Вся сантехника — из полированной меди. Босх открыл прозрачную дверцу в душевую кабинку и тоже ничего не обнаружил. Но, закрывая дверцу, обратил внимание на сток. Снова открыл кабинку и посмотрел вниз. Придавил пальцем блестевший, словно золото, кусочек на резиновом обрамлении стока, поднял руку и присмотрелся к приставшей к коже крошке. Он решил, это похоже на то, что найдено в отворотах брюк убитого. Теперь оставалось выяснить, откуда взялись блестящие крупинки.

Полицейское управление располагалось на Стюарт-стрит в деловом центре. Босх объяснил дежурному, что он детектив, в командировке и желал бы нанести визит вежливости коллегам. Его направили на третий этаж — дежурный провел через пустую комнату сотрудников в кабинет начальника. Капитан Фелтон оказался загорелым мужчиной лет пятидесяти, с могучей шеей. Босх подумал, что только в последнее время он наверняка обращался с приветственными словами не менее чем к сотне приехавших из разных городов полицейских. Уж такое это место — Лас-Вегас.

Фелтон пригласил гостя сесть и произнес:

— Добро пожаловать в Лас-Вегас! Вам повезло, что вы меня застали — накопилось много бумаг, вот и пришлось поработать в выходной. Иначе здесь никого бы не было. Надеюсь, ваше пребывание у нас будет приятным и продуктивным. Если что-нибудь потребуется, не стесняйтесь, звоните. Ничего не могу обещать, но, если то, что вы попросите, окажется в моей власти, с удовольствием помогу. А теперь расскажите, что вас привело в наш город?

Босх коротко ввел его в курс дела. Фелтон записал фамилию и имя Энтони Алисо, название отеля и дни, когда тот в последний раз находился в Лас-Вегасе.

— Я просто пытаюсь установить, чем он здесь занимался, — объяснил Босх.

— Полагаете, его проследили отсюда и напали в Лос-Анджелесе?

— Пока нет никаких улик.

— Надеюсь, и не будет. Нам бы не хотелось, чтобы в прессе Лос-Анджелеса появились такого рода материалы. Что-нибудь еще?

Босх положил на колени кейс и открыл крышку.

— На трупе обнаружены отпечатки пальцев двух людей.

— На трупе?

— Он был в кожаном пиджаке. Отпечатки обнаружили при помощи лазера. Мы связались с Национальным центром информации о преступности, Американской федерацией обществ по обработке информации и министерством юстиции, но данных не получили. Может, вы пропустите их через свой компьютер? Вдруг что-нибудь да выскочит.

Автоматизированная система идентификации отпечатков пальцев объединяла множество баз данных, но не все в стране. Полицейские управления в крупных городах имели собственные базы данных. В Лас-Вегасе снимали отпечатки пальцев у тех, кто устраивался на работу в городе или казино. Здесь хранились отпечатки пальцев людей, попавшихся на махинациях; официально их не полагалось держать в управлении, поскольку они принадлежали тем, кто подозревался, но их вина не была доказана и их ни разу не подвергали аресту. Босх надеялся, что именно в такой базе данных Фелтон прокрутит отпечатки Алисо.

— Дайте поглядеть, что там у вас, — отозвался капитан. — Не могу ничего обещать. Конечно, у нас есть кое-что, чего нет в общенациональной базе данных, но дело, сами понимаете, ненадежное.

Босх подал карты отпечатков пальцев, которые подготовил для него Арт Донован.

— Так вы начали с «Миража»? — промолвил капитан, откладывая карты на край стола.

— Да. Показал фотографию убитого. В общем, обычная процедура.

— Вы все мне говорите?

— Все, — солгал Босх.

— Ну хорошо. — Фелтон открыл стол, достал визитную карточку и протянул Босху. — Здесь мой рабочий телефон и пейджер. Звоните, если что-нибудь всплывет. Пейджер всегда при мне. По поводу отпечатков пальцев свяжусь с вами завтра утром.

Босх поблагодарил и вышел. Из дежурной части он позвонил в отдел криминалистики полицейского управления Лос-Анджелеса и попросил к телефону Донована. Спросил, проверил ли он блестящие крупинки, которые они нашли в отворотах брюк убитого.

— Да, — ответил Донован. — Но боюсь, результат тебя не порадует. Мишура. Крашеная алюминиевая фольга. Ее используют для украшения маскарадных костюмов и на праздниках. Твой тип, наверное, был на вечеринке, там разбрасывали эту дрянь, и на него попало. То, что он заметил, счистил, а за отворотами брюк осталось.

— Что еще?

— Ничего. Во всяком случае, из улик.

— А вообще?

— Гарри, ты помнишь того малого, с которым ты говорил по телефону, пока мы были в ангаре?

— Карбоуна?

— Да, Дома Карбоуна. Заявился сегодня в лабораторию.

Босх помрачнел, и Донован продолжил:

— Сказал, что пришел по какому-то другому делу и просто интересуется. Гарри, мне кажется, тут не просто любопытство.

— Понятно. Ты ему много рассказал?

— Пока сообразил, что к чему, ляпнул про отпечатки на пиджаке. Извини, Гарри, я так возгордился. Не часто удается получить дельные отпечатки с одежды трупа. Вот и расхвастался.

— Ладно, все в порядке. Ты ему сообщил, что у нас с отпечатками ноль?

— Да. Сказал, что мы запрашивали везде и никаких результатов. А затем… он попросил копию. Мол, покопается сам, что уж там это значит, не знаю.

— И ты?

— А как ты думаешь? Дал.

— Серьезно?

— Шучу. Ответил, если ему нужны отпечатки, пусть звонит тебе.

— Отлично. Что еще?

— Все.

— Ты молодец, Арт. Увидимся.

— Пока, Гарри. Где ты сейчас?

— В Лас-Вегасе.

— Да ну? Слушай, поставь за меня пятерку в рулетку на семь. Сделай это хоть раз. Расплачусь, когда приедешь. Если только не выиграю. А если выиграю, расплатишься ты.

Босх вернулся в свой номер за сорок пять минут до назначенной встречи с Хэнком Мейером. Принял душ, побрился, надел свежую рубашку и почувствовал себя настолько лучше, что был готов отправиться в пекло пустыни.

Мейер устроил так, чтобы Босх мог допросить по очереди в его кабинете всех, кто работал в четверг и пятницу там, где играли в покер. Среди них оказалось шесть мужчин и три женщины. Восемь человек сдавали карты, а одна принимала спортивные ставки. Как выяснилось, Алисо часто пользовался ее услугами. В казино шесть столов для покера. Во время смены сдающие менялись за столами каждые двадцать минут. Следовательно, все восемь сдавали карты Алисо и, поскольку он часто появлялся в казино, немедленно его узнали и объявили, что он им хорошо известен.

Мейер сидел рядом и наблюдал, и Босх быстро покончил с допросом всех сдающих — всего за час. Он установил, что Алисо, как правило, играл за столами пять к десяти. Это означало, что партия начиналась со ставки минимум пять, максимум десять долларов. Разрешалось троекратное повышение во время каждой сдачи. Поскольку играли в стад на семи картах, в течение одной партии сдавали пять раз [Сдающий начинает игру, сдавая каждому три карты (две картинкой вниз и одну картинкой вверх), после чего следует круг ставок. Далее игрокам сдаются четвертая, пятая и шестая карты в трех сдачах, и после каждой проходит круг ставок. Последняя, седьмая, карта сдается картинкой вниз, проводится финальный круг ставок, и карты раскрываются.]. Босх быстро подсчитал, что, если за столом присутствовали все восемь человек, банк составлял несколько сотен долларов. Алисо играл в лиге гораздо выше, чем их пятничные забавы покером с коллегами из детективного бюро.

Согласно показаниям сдающих, вечером в четверг Алисо играл около трех часов и остался примерно при своем. В пятницу вечером он играл два часа и по общей оценке оставил противникам пару тысяч. Никто не припомнил, чтобы Алисо когда-нибудь много выиграл или много проиграл. Обычно срывал небольшой куш или спускал несколько тысяч. Судя по всему, знал, когда следует бросить игру.

Сдающие заметили, что Алисо легко расставался с чаевыми — давал десятку после обычного выигрыша и двадцать пять после особенно большого. Благодаря этой привычке он оставил о себе благоприятное впечатление. Играл один, пил джин с тоником и почти не общался с другими игроками. В последние месяцы его видели в обществе блондинки не старше двадцати лет. Она никогда не садилась за карточный стол, но забавлялась с игральными автоматами и обращалась к Тони, когда у нее заканчивались деньги. Алисо никому ее не представлял, и никто не слышал, чтобы он называл ее по имени. Босх записал в блокнот «Лейла» и поставил знак вопроса.

Вслед за сдающими явилась похожая на мышку пшеничная блондинка Ирма Чантри, принимавшая ставки на результаты спортивных игр. Она села и сразу закурила. А когда заговорила, голос выдал в ней женщину, которая почти не расстается с сигаретой. Ирма сообщила, что оба вечера, когда Алисо находился в Лас-Вегасе, он ставил на «Доджеров».

— У него была своя система, — добавила она. — Он постоянно удваивал ставки, пока не выигрывал.

— Это как?

— Ну вот, например, в первый вечер Алисо поставил на «Доджеров» штуку, но они проиграли. На следующий день он поставил две, и «Доджеры» выиграли. И вот он даже после вычетов казино покрыл потери и взял еще половину. Но только не забрал выигрыш.

— Он не брал выигранные деньги?

— Никогда. Но в этом нет ничего необычного. Его баксы никуда не пропадали — оставались при нем. Так практиковалось и до него. Человек выигрывал, но оставлял у нас деньги до следующего приезда в город.

— Откуда вы знаете, что он не брал деньги у другого крупье?

— Тони никогда так не поступал — всегда вел расчеты со мной. Любил давать мне чаевые. Говорил, что я — его очаровательное везение.

Босх немного подумал. В пятницу вечером «Доджеры» играли на своем поле, а самолет Алисо вылетел из Лас-Вегаса в двадцать два часа. Можно с достаточной вероятностью предположить, что игра еще не кончилась, когда он был в международном аэропорту Маккаррана или уже на пути в Лос-Анджелес. Но ни в бумажнике, ни в карманах не оказалось квитанции о получении ставки. Гарри вспомнил о пропавшем кейсе. Может, она там? Неужели корешок на четыре тысячи, из которых еще вычтут причитающееся казино, послужил причиной убийства? Вряд ли. Но разобраться все-таки стоит. Босх посмотрел на Ирму и спросил:

— А если кто-нибудь другой забрал выигрыш у крупье. Можно это выяснить?

Ирма колебалась, и в беседу вмешался Мейер:

— Очень большой шанс. Каждый приход кодируется номером крупье и временем получения ставки. — Он покосился на женщину: — Тебе много ставили в пятницу вечером на «Доджеров» по две тысячи?

— Никто, кроме Тони.

— Тогда все в порядке. — Мейер обратился к Босху: — Начнем проверять с вечера пятницы. Если выигрыш мистера Алисо забрали, мы будем знать когда и у нас будет видеоизображение того, кто это сделал.

Из всех работников казино, с которыми разговаривал Босх, Ирма единственная называла Алисо по имени. Ему хотелось спросить, не было ли в их отношениях чего-нибудь большего, чем прием ставок на спортивные команды, но он понимал, что казино запрещает служащим встречаться или устанавливать дружеские связи с клиентами. Немыслимо задавать подобный вопрос при Мейере и ждать откровенного ответа. Решил, что найдет Ирму позже, и закончил допрос.

Он взглянул на часы: до совещания с Биллетс осталось сорок минут. Босх спросил у Мейера:

— Есть возможность посмотреть запись камер слежения в зале для игры в покер за четверг и пятницу? Хочу увидеть, как он себя вел.

— Да, — отозвался Мейер. — Пленки готовы. Я же вам говорил, мы стремимся к полному сотрудничеству.

Они покинули кабинет и направились по коридору в аппаратную. В помещении царил полумрак и было очень тихо — только гудел кондиционер. В два ряда располагались шесть консолей с шестью мониторами на каждой. За ними сидели мужчины в серых блейзерах и наблюдали за экранами. На экранах Босх заметил игорные столы с разных верхних точек. Все места наблюдателей были снабжены электронными пультами управления, позволявшими изменять фокус и степень приближения объективов камер.

— Если надо, — прошептал Мейер, — они могут подсказать, какие у кого на руках карты. Потрясающе.

Он проводил Босха в кабинет начальника аппаратной. Там тоже стояло видеооборудование и высились горы кассет. За столиком сидел мужчина в таком же, как у остальных, сером блейзере.

— Кэл Смольц, — представил его Мейер. — Он здесь главный. Ну как, все готово?

Смольц указал на один из пятнадцатидюймовых мониторов:

— Я приглашал сдающего, чтобы он определил того, кто нам требуется. Он пришел в четверг в восемь двадцать и играл до одиннадцати.

Смольц включил пленку. Она оказалась черно-белой и зернистой, как из камеры видеонаблюдения «Арчуэй», но была снята в режиме реального времени. Запись началась с того, что распорядитель провел к свободному месту за столом человека, в котором Босх узнал Алисо. Распорядитель нес стопку фишек, затем опустил их на стол. Алисо обменялся улыбками со сдающей — эту женщину Босх уже допрашивал, — и игра началась.

— Сколько в стопке? — спросил Босх.

— Пятьсот, — ответил Смольц. — Я прогонял кассету на ускоренной перемотке. Он больше не покупал фишек. А когда в конце получал деньги, как будто даже стеснялся, что у него полная стопка. Будете смотреть с нормальной скоростью или сделать быстрее?

— Крутите на ускоренной.

Босх внимательно смотрел, как менялось изображение. Алисо выпил четыре порции джина с тоником, при каждой сдаче рано открывался, пять раз взял банк целиком, шесть раз проиграл. В общем, все обыденно, ничего незаурядного не происходило. Когда время на счетчике подошло к одиннадцати, Смольц замедлил движение ленты и Босх увидел, как Алисо подозвал распорядителя, рассчитался и исчез из кадра.

— Ну вот, — промолвил старший оператор. — А с пятницы у нас есть две кассеты.

— Как это? — удивился Босх.

— Он играл за двумя столами. Когда он пришел, за столом пять к десяти все места были заняты. Мы держим один такой стол. Не так много клиентов, которые готовы на такие ставки. Алисо играл за столом один к пяти, пока не освободилось место. Эта пленка с дешевого стола.

Новая запись. Алисо действовал так же, как на предыдущей кассете. На сей раз он был в спортивном кожаном пиджаке. Босху показалось, что, обменявшись улыбками со сдающим, он кивнул игроку напротив. Этим игроком была женщина, и она ответила ему кивком. Но угол поворота камеры не позволял разглядеть ее лица. Босх попросил Смольца пустить воспроизведение с нормальной скоростью и несколько минут следил, не возникнет ли новых признаков того, что игроки узнали друг друга. Но похоже, больше они не общались. Через пять минут сменились сдающие: за стол села женщина, которую Босх допрашивал час назад. Она явно узнала обоих: и Алисо, и ту, что сидела напротив него.

— Остановите, — попросил Босх.

Смольц включил режим стоп-кадра. Изображение замерло на экране.

— Спасибо. Кто эта сдающая?

— Эми Рорбэк. Вы с ней беседовали.

— Да, Хэнк. Есть возможность ее пригласить?

— Разумеется. Могу я спросить зачем?

— Вот эта дама, — Босх показал на сидевшую напротив Алисо женщину, — судя по всему, была знакома с ним. А Эми Рорбэк ее только что узнала. Видимо, она — постоянная клиентка. Я хотел бы с ней поговорить. Не исключено, что ваша сдающая знает ее фамилию.

— Хорошо, я ее приведу. Но если она в игре, придется подождать.

— Ладно.

Пока Мейер спускался в казино, Босх и Смольц продолжили смотреть запись в ускоренном режиме. За столом один к пяти Алисо играл двадцать пять минут, потом к нему подошел распорядитель, взял его фишки и отвел к более дорогому столу. Смольц поставил кассету с того стола, и они наблюдали, как следующие два часа Алисо проигрывал. Три раза он покупал стопки фишек по пятьсот долларов и сразу терял их. Наконец оставил несколько фишек в качестве чаевых сдающей и поднялся.

Пленка закончилась, а Мейер с Рорбэк еще не пришли. Смольц предложил перемотать кассету с изображением таинственной женщины, чтобы она была наготове. Когда лента вернулась к началу, Босх попросил запустить ее в ускоренном режиме опять — он хотел убедиться, нет ли в записи момента, когда видно лицо незнакомки. Пять минут напряженного слежения за быстрыми движениями людей на экране принесли свои плоды: женщина подняла голову к камере.

— Вот! Верните и сделайте медленнее!

Смольц послушался. Босх смотрел, как женщина достала сигарету, закурила и, выдыхая дым, откинула голову к потолочной камере. Дым затуманил лицо. Но, пока оно не скрылось в тумане, Босх узнал эту женщину. Он застыл в молчании. А Смольц тем временем вернул пленку к самому четкому кадру и остановил движение. Босх смотрел и ничего не говорил.

Оператор рассуждал, что это лучшее, на что они могли надеяться. Открылась дверь, и появился Мейер. Один.

— Эми только что начала сдавать. Она будет занята около десяти минут. Я оставил ей записку, чтобы она поднялась к нам.

— Позвоните и скажите, что ей ни к чему утруждаться. — Босх так и не отвел взгляда от экрана.

— Серьезно? Почему?

— Я знаю, кто она.

— Кто же?

Может, от того, что Босх видел, как женщина зажгла сигарету, или от внезапного ощущения тревоги, но ему отчаянно захотелось курить.

— Так, знавал когда-то давно, — промолвил он.

* * *

Босх сидел на кровати, поставив телефон на колени, и ждал, когда ему позвонят с совещания. Вспоминал женщину, которая, как он полагал, давно ушла из его жизни. Сколько лет назад это было? Четыре? Пять? В нем так бурлили мысли и чувства, что он не мог сосчитать. Неудивительно, что она уже вышла из тюрьмы.