Рядом со вторым номером было записано имя, и я уже приготовился разбудить мистера Уильяма Бинга вопросом, что связывало его с Терри Маккалебом. Но ответил мне женский голос:

— Медицинский центр Лас-Вегаса. С кем вас соединить?

Этого я не ожидал и, чтобы выиграть время, попросил адрес больницы. Пока мне его диктовали — Блу-Даймонд-роуд и так далее, — я придумал более или менее осмысленный вопрос:

— У вас в штате работает доктор Уильям Бинг?

После недолгой паузы послышался отрицательный ответ.

— Может быть, такой есть среди обслуживающего персонала?

— Нет, сэр.

— А среди пациентов?

Снова пауза, моя собеседница явно сверялась с компьютером.

— В настоящее время нет.

— А раньше?

— Такой информацией я не располагаю, сэр.

Я поблагодарил ее, отложил телефон и погрузился в долгое раздумье.

Что бы могли значить эти номера? В конце концов я пришел к очевидному выводу. У Терри Маккалеба было донорское сердце. Уезжая в другой город, он выяснял, где можно остановиться и куда при срочной необходимости обращаться. Наверное, оба эти номера он узнал в справочной, потом зарезервировал себе номер в гостинице и на всякий случай связался с местной больницей. Из того, что среди врачей Медицинского центра в Лас-Вегасе нет Уильяма Бинга, еще не следует, что кардиолог с таким именем не принимает пациентов.

Я снова взялся за телефон. На экране дисплея высветились цифры — давно уже ночь! — но я все-таки набрал номер Грасиэлы. Ответила она сразу, и голос бодрый, хотя, не сомневаюсь, я ее разбудил.

— Извините за столь поздний звонок, но у меня срочные вопросы.

— А я не могу на них ответить завтра?

— Да это минутное дело. Вы мне просто скажите, ездил ли Терри в Лас-Вегас примерно за месяц до смерти?

— В Лас-Вегас? Понятия не имею. А почему вас это интересует?

— Как это не имеете понятия? Ведь речь идет о вашем муже.

— Я же говорила вам, мы… жили порознь. Терри ночевал на яхте. Несколько раз Терри ходил на материк, но заезжал ли он в Вегас, я могла узнать только от него, а он на этот счет и словом не обмолвился.

— А как там со счетами, кредитными картами, распечатками телефонных разговоров, квитанциями банкоматов и всем в этом роде?

— Я все оплачивала, но гостиничных счетов не припомню.

— А у вас сохранились эти бумаги?

— Конечно, где-то здесь, дома.

— Отыщите их, пожалуйста, а утром я заеду.

— Я уже в постели.

— Ну так займитесь этим с утра. Первым делом. Поверьте, это важно.

— Ладно, договорились. Да, кстати, может, вам это пригодится. Обычно Терри ходил на материк на яхте, чтобы было где ночевать. Но если ему надо было не в Лос-Анджелес или если он собирался на несколько дней в «Кедры», где ему делали анализы, то переправлялся паромом: топливо и стоянка слишком дороги.

— Ясно.

— Месяц назад у него как раз была такая поездка. По-моему, его три дня не было. Точно, три дня и две ночи. Сел на паром, а это значит, что либо отправился дальше Лос-Анджелеса, либо лег в больницу. Но это сомнительно. Полагаю, тогда бы он мне сообщил, и к тому же в кардиологическом отделении «Кедров» я всех знаю. Будь он там, мне бы точно сказали.

— Ну что ж, прекрасно. Мне действительно важно это знать. А не припомните, когда это было?

— Точно не скажу, но где-то в конце февраля. Может, в самых первых числах марта. Как раз подошло время оплачивать счета. Я позвонила ему по мобильнику насчет денег, а он сказал, что находится на материке. Где именно, не уточнил, просто пообещал вернуться через пару дней. Уверена, что во время разговора он был в машине. И точно знаю, что отправился он не на яхте: именно в этот момент смотрела с балкона, как она покачивается на воде.

— Зачем вы ему звонили, не помните?

— Говорю же, надо было февральские счета оплачивать, а я не знала, вдруг он прихватил какие-нибудь на яхту. У Терри была дурная привычка засовывать в бумажник чеки или наличность от клиентов. После его смерти я нашла там три чека на девятьсот долларов, недели две пролежали. Бизнесменом он был не из лучших.

Сказала она это небрежно, словно речь шла о милой особенности характера, но не сомневаюсь, что при жизни Терри эти качества ее не забавляли.

— Еще пара вопросов, — сказал я. — Не знаете, он обычно сообщал о своем приезде в местные больницы? Иными словами, если бы он поехал в Лас-Вегас, то договорился бы предварительно, чтобы его при необходимости приняли тамошние врачи?

Грасиэла помолчала.

— Да нет, это вроде на него не похоже. А что, на этот раз обращался куда-то?

— Не знаю. В его бумагах я нашел номер телефона Медицинского центра в Вегасе. И имя. Пытаюсь узнать, не звонил ли он туда.

— В этом центре занимаются трансплантацией внутренних органов, насколько мне известно. Но звонил ли туда Терри, понятия не имею.

— А имя Уильям Бинг вам о чем-нибудь говорит? Это не может быть врач, которого рекомендовали Терри?

— Не знаю, право. Впрочем, погодите… Звучит знакомо, только не соображу, где я слышала это имя. Действительно, наверное, доктор. Потому и всплывает что-то.

Я замер, в надежде, что Грасиэла скажет что-нибудь определенное, но она молчала.

— Ладно, последний вопрос. Где сейчас машина Терри?

— Должна быть в районе пристани. Это старенький джип «Чероки». Ключ — в вашей связке. У Бадди есть дубликат, он иногда пользуется машиной. И следит за ней по нашей просьбе. То есть теперь по моей.

— Ладно, с утра мне надо кое-что проверить, так ключи понадобятся. А когда первый паром уходит, не знаете?

— Кажется, в девять пятнадцать.

— Тогда как насчет того, чтобы встретиться у вас дома в половине восьмого или в восемь? Я захвачу всю эту бухгалтерию и кое-что покажу. Много времени это не отнимет, так что на паром успею.

— Лучше бы в восемь. К этому времени я уже вернусь. Обычно я отвожу Рэймонда в школу, а потом Чи-Чи в детский сад. И все на своих двоих.

— Идет, в восемь так восемь.

Мы попрощались, и я сразу же набрал номер Бадди Локриджа, вновь нарушив его сон.

— Бадди, это снова я.

Он застонал.

— Терри ездил в Лас-Вегас примерно за месяц до смерти? Где-то первого марта?

— О Господи, да откуда же мне знать? — Голос у него был усталый и раздраженный. — Я не помню, что яделал первого марта.

— Подумайте, Бадди. В те дни он ездил на машине. Куда он отправился? Не говорил вам?

— Ни слова. Но теперь припоминаю, Террор действительно куда-то ездил, потому что джип был весь в грязи. Соль присохла, еще какое-то дерьмо. А мыть-то мне!

— И вы не спросили, где это он так испачкался?

— А как же, спросил: «Ты где болтался, по проселку, что ли?» А он хмыкнул: «Ну да, что-то в этом роде».

— И все?

— Все. Да я больше и не спрашивал, за машину принялся.

— Внутри тоже было грязно? Салон чистили?

— Нет, только снаружи. Я отвез машину в Педро, там как следует обдал ее шампунем. Вот и все.

Ладно, от Бадди Локриджа мне больше ничего не нужно. По крайней мере пока.

— Завтра будете здесь?

— В ближайшие дни я все время здесь. Никаких дел.

— Ну и отлично. Увидимся.

Закончив разговор, я набрал еще один номер. Тот, что Терри накарябал под именем Рица — следователя, на которого ссылалась «Таймс».

Автоответчик сообщил, что отдел городской полиции Лас-Вегаса, занимающийся поиском пропавших без вести, работает с восьми утра до четырех вечера с понедельника по пятницу. В случае срочной необходимости рекомендовалось повесить трубку и набрать 911.

Я отключился. Уже поздно, завтра с самого утра полно работы, но я по долгому опыту знал: мне не заснуть. У меня внутри словно моторчик завели, и просто так его не остановишь.

Я был один на яхте, освещаемой двумя карманными фонарями, а ведь работа еще не закончена! Я открыл блокнот и принялся составлять хронологию событий, предшествовавших смерти Терри Маккалеба, — месяцы, недели, дни и часы. Я записывал все: важное и не важное, то, что явно имеет отношение к делу, и то, что связано с ним лишь предположительно. Опыт, который подсказывал, что сейчас мне не заснуть, тот опыт, что научил меня долго обходиться без сна, напоминал, что детали чрезвычайно важны. Ответ всегда прячется в них. То, что кажется ерундой сейчас, завтра станет главным. То, что сейчас выглядит непонятным и бессвязным, превратится в увеличительное стекло, сквозь которое четко проступит общая картина.

14

Местных жителей узнаешь всегда. Паром ползет, а они все девяносто минут сидят себе внутри, разгадывают кроссворд. Иное дело туристы — эти прогуливаются по верхней палубе, липнут к корме, щелкают камерой, бросая прощальные взгляды на растворяющийся в тумане остров. Я устроился рядом с местными. Но кроссворд решал свой. На коленях у меня лежала папка с записями Терри Маккалеба, а также результаты моих ночных трудов: хронология событий. Я перечитывал то и другое, старясь запомнить как можно больше. Это способствует успеху расследования.

7 янв. Мк узнает из газеты о пропавших в Неваде.

Звонит в городскую полицию.

9 янв. Полиция так и не проявляет интереса.

2 февр. Хинтон, «Лас-Вегас сан». Кто кому звонил?

13 февр. Джордан Шенди фрахтует яхту на полдня.

19 февр. Фрахт с участием Следопыта.

22 февр. Кража навигатора, заявление в полицию.

27 февр. Мк заводит файл с фотографиями. 1 марта (?). Мк три дня ездит на машине.

28 марта. Последний фрахт. Мк принимает на яхте лекарства.

31 марта. Смерть Мк.

К этому я добавил то, что час назад узнал от Грасиэлы. Выяснилось, что чеки, квитанции и счета, которые я накануне просил ее собрать, содержат сведения не только о тратах Терри, но и о ее покупках. Среди прочего обнаружился счет из универмага «Нордстром», помеченный двадцать первым февраля. На мой вопрос Грасиэла ответила, что делала покупки. «А с тех пор вы там бывали?» — «Нет».

Добавив эту запись к своей хронологии, я отметил, что двадцать первое февраля — это как раз накануне того дня, когда в полицию поступило заявление о пропаже навигатора. Значит, его украли в тот же день. «Фотосталкер» возвращался на остров одним паромом с Грасиэлой. Не тот ли это тип, что был накануне на борту яхты и стянул «джипиэс»? Но зачем? А если все так и было, не в тот ли самый вечер Терри Маккалебу подменили лекарства?

Я обвел слово «навигатор» кружком. Какую роль он играет во всей этой истории, зачем понадобилось красть эту штуковину? Может, напрасно я на нем так зациклился?

Может, прав Бадди Локридж? Вдруг это просто дело рук конкурента, Следопыта этого самого? Может быть, но совпадение в датах не давало мне покоя. Чутье подсказывало, что между фотографиями и навигатором есть связь. Просто я еще ее не нащупал.

Не нащупал и все равно чувствовал, что приближаюсь к чему-то важному. Хронология мне очень помогла, благодаря ей я установил временную зависимость. Правда, кое-что предстояло еще выяснить… И тут я вспомнил, что собирался сделать несколько звонков в Лас-Вегас. Я вытащил мобильник и проверил, работает ли он. На яхте электричества не было, и вот результат — энергии осталось максимум на один звонок. Я набрал номер нужного отдела полиции Лас-Вегаса и попросил соединить меня с агентом Рицем. Ждать пришлось не менее трех минут, на протяжении которых мобильник постоянно пищал, сигнализируя, что вот-вот вырубится.

— Агент Риц. Чем могу быть полезен?

— Доброе утро, мое имя Босх, я служил в полиции Лос-Анджелеса, сейчас в отставке. Занимался в основном расследованиями убийств. Сейчас я хочу оказать услугу одной женщине. Недавно погиб ее муж, и я, скажем так, привожу в порядок его дела. В бумагах наткнулся на ваше имя, номер телефона и вырезку из газеты, где речь идет об одном из ваших дел.

— Что за дело?

— Шестеро мужчин, пропавших без вести.

— А как звали мужа вашей клиентки?

— Терри Маккалеб, до выхода на пенсию он работал в ФБР. Занимался…

— Ах, этот.

— Вы что, знакомы?

— Как-то беседовал с ним по телефону. Знакомством это назвать трудно.

— Вы разговаривали о пропавших?

— Слушайте, как вас, говорите?..

— Гарри Босх.

— Так вот, Гарри Босх, я вас не знаю, и чем занимаетесь, тоже не знаю. А у меня нет привычки обсуждать по телефону расследования, тем более с посторонними людьми.

— Я мог бы подъехать.

— Это ничего не изменит.

— Вы ведь знаете, что он умер?

— Кто, Маккалеб? Да, слышал, что у него был инфаркт, причем на яхте, в открытом море, и помочь было некому. Странно как-то. У человека пересаженное сердце. Что он забыл в двадцати пяти милях от берега, какого черта его туда занесло?

— Да на жизнь он, понимаете ли, таким образом зарабатывал. Ладно, дело в том, что после его смерти кое-что всплыло, вот я и пытаюсь раскопать, чем Терри занимался в последнее время. И не было ли чужого глаза, если вы понимаете, что я хочу сказать. Все, что мне от вас нужно…

— Вот как раз и не понимаю. Бред какой-то. Вы что, намекаете, что на него наслали порчу и это привело к инфаркту? Знаете что, Босх, у меня тут и без вас дел хватает. Я слишком занят, чтобы выслушивать подобную чушь. Вы, отставники, похоже, считаете, что у нас, рабочих лошадок, полно времени, чтобы заниматься вашими бредовыми теориями. Вы удивитесь, но это не так.

— Вы и Терри то же самое заявили? Отказались его выслушать? Мол, все его теории, психологические портреты — бред?

— А какой от них толк? Рисуй не рисуй портреты — дерьма меньше не становится. Ну да, бред, так я ему и сказал. И еще…

Фразу его оборвал писк телефона.

— Это еще что такое? — насторожился Риц. — Вы что, записываете наш разговор?

— Да нет, аккумулятор разряжается. Стало быть, Терри не приезжал к вам в Вегас потолковать об этом деле?

— Нет. По-моему, к газетчикам побежал. Очень похоже на федералов.

— А «Сан» сообщила о его версии?

— Ничего подобного. По-моему, ее и в редакции сочли бредом.

Что-то здесь не так. Даже если Риц и впрямь считал, что Терри занимается чистыми домыслами, он должен был хотя бы выслушать его. Скорее всего так оно и случилось, разговор у них состоялся, и разговор долгий.

— Последний вопрос, и я оставлю вас в покое. О теории треугольника Терри вам что-нибудь говорил? А о трех из одного? И какой во всем этом смысл?

Смешок, раздавшийся в трубке, дружелюбным не показался. Он даже не показался добродушным.

— Это не один, это целых три вопроса, Босх. Три вопроса, три стороны треугольника, три удара, и идите-ка вы…

В трубке наступила тишина. Батарейка села окончательно.

— К черту, — закончил я фразу собеседника, явно не желавшего продолжать разговор.

Я захлопнул крышку мобильника, сунул его в карман. В машине у меня было зарядное устройство. К моменту прибытия телефон должен работать. Мне еще надо позвонить в «Сан», а вот о Рице, пожалуй, можно забыть.

Я вышел на корму подышать свежим утренним воздухом. Каталина осталась далеко позади, — растворяющаяся в тумане зубчатая цепь невысоких темных пиков. Мы уже прошли полпути. «Смотри!» — громко крикнула матери какая-то девочка, и, проследив за ее указательным пальцем, я увидел стаю дельфинов, резвящихся за паромом. Они были великолепны, гладкая темно-серая кожа так и блестела в лучах восходящего солнца. Интересно, подумал я, просто играют или спутали паром с рыбацкой шхуной и надеются поживиться дневной добычей?

Дельфины наскучили публике, и пассажиры вернулись на места. Девочка же осталась у планшира, я тоже, и мы все смотрели и смотрели, пока дельфины наконец не скрылись в волнах черно-голубого моря.

Я вернулся в салон и, в который раз открыв папку Маккалеба, перечитал записи. В голову ничего нового не пришло. Просмотрел снимки, отпечатанные накануне ночью. Утром я показывал Грасиэле фотографию Джордана Шенди, но вместо ответов получил кучу вопросов — кто это такой да откуда взялся, — вопросов, на которые я пока не хотел даже пытаться отвечать.

Следующими на очереди оказались банковская кредитная карта и распечатка телефонных разговоров. Я уже просматривал их при Грасиэле, но бегло, следовало изучить их повнимательнее. Особое внимание уделил платежам и звонкам, сделанным в конце февраля и в начале марта, когда, по словам Грасиэлы, ее муж ездил на материк. Но кредитной картой в это время Маккалеб не пользовался и никуда не звонил, за исключением Лос-Анджелеса и Лас-Вегаса. Словом, ощущение было такое, что если Терри где и останавливался, то тщательно заметал следы.

Через полчаса паром вошел в бухту Лос-Анджелеса и пришвартовался рядом с «Куин Мэри», покоящимся на вечной стоянке туристическим судном, превращенным ныне в гостиницу и деловой центр. Направляясь через стоянку к своей машине, я услышал чей-то пронзительный визг. Обернувшись, увидел женщину, балансирующую на самом краю трамплина, установленного на корме «Куин Мэри». Руки дамочки были тесно прижаты к бокам, и вскрикнула она явно не от страха или прилива адреналина, просто майка готова была вот-вот соскользнуть, открыв все ее прелести публике, собравшейся у перил старой посудины.

Я отвернулся и направился к машине — «мерседесу» спортивной модели. Злые языки утверждают, что именно такие машины позволяют террористам держаться на плаву. Я лично в глупые споры не ввязываюсь, но знаю, что любители порассуждать на эту тему сами ездят на роскошных лимузинах. Едва включив двигатель, я поставил мобильник на зарядку. Вскоре он ожил, и дисплей показал, что за последние сорок пять минут пришло два сообщения.

Первое — от давней моей напарницы Кизмин Райдер, ныне работающей в администрации начальника полиции. Она просила перезвонить. Странно, ведь со времени нашего последнего разговора прошел почти год, да и разговор этот дружеским не назовешь! На Рождество Кизмин прислала мне поздравительную открытку, но ни добрых слов, ни пожеланий там не было, просто подпись. Я записал ее прямой номер и сохранил сообщение.

Другое сообщение прислала Синди Хинтон, корреспондент «Сан», как ответ на мой звонок.

Я тронулся в сторону шоссе, собираясь сделать петлю и добраться до пристани Кабрилло, где меня ждал джип Терри Маккалеба. По дороге набрал номер Хинтон. Она откликнулась после первого же гудка.

— Добрый день, я Терри Маккалебом интересуюсь, — заговорил я. — Стараюсь, скажем так, восстановить его передвижения за два месяца до смерти. Вы ведь знаете, что он скончался, верно? У вас в газете, насколько я помню, напечатали некролог.

— Да-да, конечно. На автоответчике вы представились следователем. И где же вы работаете?

— У меня частное агентство, имеется лицензия штата. Но я тридцать лет был на государственной службе.

— Ваш интерес как-то связан с исчезновением шестерых мужчин?

— Почему вы так решили?

— Не знаю, право. Но ведь это вы мне позвонили. Зачем?

— Позвольте задать вам один вопрос. Начну с того, что от детектива Рица из городской полиции мне стало известно, что Терри занимался делом об исчезновении. Он проанализировал доступные ему факты, связался с Рицем и предложил ему свои услуги. Вы меня слушаете?

— Да, да, я в курсе этой истории.

— Отлично. Ему отказали. Меня интересует, что произошло дальше. Он позвонил вам? Вы ему позвонили? Может, написали статью, в которой упоминалось его имя?

— А при чем здесь вы?

— Извините, одну секунду, не вешайте трубку.

Напрасно я позвонил из машины, тем более при таком движении. Мог бы сообразить, что Хинтон будет хитрить, уходить от ответа, с ней надо держать ухо востро. Я посмотрел в зеркало заднего вида, перестроился на две полосы ближе к съезду с дороги. Ни единого знака! Я даже не представлял, где нахожусь. Похоже на промышленный район, во всяком случае, тут полно ангаров для грузовых машин и складских помещений. Я припарковался за каким-то трейлером, стоявшим прямо у распахнутых ворот склада.