Дойл никогда не тратила слова зря: если ему нужно было понять, что такое кровь, значит, ему нужно было понять, что такое кровь.

— Это жизнь. Это самая совершенная и самая уникальная жидкость, какую только можно представить. Органическая инженерия во всей красе. Она делает все, что нам нужно. Кормит нас и защищает. Насыщает нас кислородом и очищает от углекислого газа. Регулирует нашу температуру и помогает нам размножаться.

По ничего не сказал.

— От одного взгляда на красный цвет наше сердце начинает биться быстрее. Это потому, что красный мы ассоциируем с кровью, а если мы видим кровь, значит, произошло что-то плохое.

По этого не знал. Он и представить не мог, что так слабо контролирует свое тело, в чем и признался Дойл.

— Не волнуйся, По. Я уверена, если видишь ее слишком часто, ты перестаешь испытывать такую интуитивную реакцию. В общем-то интересная гипотеза. Можно доказать ее или опровергнуть на следующей лекции. — Она взяла листок и ручку, сделала пометку.

— Предположим, у кого-то есть кровь Элизабет Китон — можно ли перелить ее в тело другого человека и изменить ДНК?

Дойл покачала головой.

— Это невозможно. ДНК возникает в результате слияния гамет наших родителей.

По вздохнул. Общаться с Дойл было почти все равно что с Брэдшоу — обе обладали талантом делать сложное еще сложнее. Дойл была профессором медицины, а он провалил экзамен по биологии. Они не могли достичь даже базового уровня понимания. Его замешательство, по-видимому, читалось слишком явно.

— Гаметы — это наши репродуктивные клетки, По. Мы наследуем… — Увидев его пустой взгляд, она оборвала фразу. — Послушай, я могу тебе это объяснить, но не могу за тебя понять.

Не-а, не «почти». Общение с ней — в точности как с Брэдшоу.

— Прости. — Он изо всех сил постарался сосредоточиться и слушать, что она говорит.

— Кровь поступает из костного мозга, а не наоборот. Даже если кому-то сделают полное переливание крови, его ДНК не изменится. А поскольку организм производит сто миллиардов эритроцитов и четыреста миллиардов лейкоцитов каждый час, образец крови, который обманул бы сложный тест ДНК, должен быть взят почти одновременно с переливанием.

— То есть… ты хочешь сказать, что это невозможно?

— Даже гипотетически.

Первый удар.

Больше чтобы показать Дойл, что он внимательно слушал, По спросил:

— А если сделать трансплантацию костного мозга? Это может изменить состав крови?

— Ты говоришь о химере. О человеке с двумя типами ДНК.

— Я?

— Ты. В прежние времена при некоторых типах лейкемии пациенту разрушали костный мозг и полностью заменяли на донорский. Теоретически это могло изменить ДНК чьей-то крови, но все остальные клетки тела сохраняли исходную.

Глаза По сузились. Это что-то да значило, верно?

— Но, — продолжала она, сдерживая его энтузиазм, — в наши дни онкологам уже не нужно уничтожать весь костный мозг пациента. Таким образом, химера — это человек, у которого есть как своя собственная, так и донорская ДНК.

Второй удар.

— Значит, единственный вариант, при котором у этой девушки может быть кровь Элизабет Китон, — что она и есть Элизабет Китон?

Дойл пожала плечами.

— Ну, никогда не говори «никогда». При наличии живого донора и отсутствии наблюдения я, возможно, и смогла бы обмануть тест. Но только в лабораторных условиях.

По вздохнул.

— И есть еще одна проблема. Единственный живой донор, которого мог бы использовать Джаред Китон — его дочь, но…

— Но если она жива, зачем вообще разыгрывать этот фарс, да?

— Именно.

Какое-то время оба молчали. Дойл первая нарушила тишину, вновь показав, что она, как всегда, соображает очень быстро:

— Ты ведь сюда не просто поболтать пришел, верно? Рассказать мне можно и по телефону. Ты мне что-нибудь принес?

По запустил руку в сумку, вынул два предмета и положил ей на стол.

— И что это за милые подарки?

— Первый — отчет о ДНК Элизабет Китон. Он был прикреплен к материалам оригинального расследования. Его подтвердили три разных источника, так что я на сто процентов в нем уверен.

— А второй?

— Второй — кровь, взятая в полицейском участке Пенрита меньше недели назад. Лаборатория, с которой работает Камбрия, сравнила ее анализ с анализом крови Элизабет Китон.

— И что мне со всем этим делать?

— Я хочу, чтобы ты провела слепое тестирование. Я знаю, что лаборатории Ньюкасла выполняют работу, не связанную с Национальной службой здравоохранения. Проверь эту кровь у себя. На пакете с вещественными доказательствами не указано имя, лишь серийный номер, который знаешь только ты. Все совершенно анонимно.

Мягким и хриплым голосом Дойл спросила:

— И зачем мне это делать, По?

Он повторил то же, что ему накануне вечером сказал Гэмбл:

— Потому что я буду уверен, что это кровь Элизабет Китон, Эстель, только когда ты будешь уверена, что это кровь Элизабет Китон.

Глава пятнадцатая

На обратном пути в Камбрию он позвонил Гэмблу и сообщил, что Дойл согласилась провести еще один ДНК-тест.

— Вы можете к трем часам вернуться в Карлтон-холл? — спросил Гэмбл. — Там будет проводиться стратегическое совещание. Это ваш шанс со всеми пересечься.

По взглянул на часы. Нужно было пообедать, а в столовую идти ему больше не хотелось. К счастью, на А69, одной из главных дорог с востока на запад, было много уличных кафе, где можно было перекусить видавшей виды, но все-таки вкусной колбасой и запить ее банкой ледяного «Спрайта».

— Хорошо.

Стратегическое совещание, на каких обычно полицейские обмениваются слухами и сплетнями, пока кто-нибудь из высших чинов не прикажет им заткнуться, было в самом разгаре, когда По вошел в конференц-зал А. Никто не обратил на него никакого внимания. В таком костюме он мог оказаться кем угодно.

Налив себе кофе из кофейника, он сел за стол переговоров рядом с незнакомой женщиной. Она вежливо ему улыбнулась и вновь повернулась к человеку, с которым говорила.

— Ого, смотрите, — крикнул кто-то, — вот и национальное агентство хаоса!

В зале воцарилась тишина. Все смотрели, как По пьет кофе. Он спокойно поставил чашку обратно на блюдце и посмотрел на говорившего — коренастого мужчину с толстыми руками и нависшими веками. Рядом с ним сидел Ригг, при этих словах довольно изящно изобразивший смущение.

— Какого черта ты тут делаешь, По? — спросил коренастый мужчина. — Я думал, тебя отправили собирать вещи.

По медленно допил кофе и лишь тогда спросил:

— А вы что здесь делаете?

— Просто ответь на сраный вопрос, По! Это дело Камбрии. Какого черта ты делаешь в моем зале для совещаний?

— В вашем зале для совещаний, старший инспектор Уордл? — спросил Гэмбл, проскользнув в дверь так, что коренастый его не заметил. — Не то чтобы он имел какое-то отношение к вам, но сержант По здесь по моему приглашению.

— Могу я спросить, почему, сэр? — процедил Уордл, старательно скрывая раздражение.

— Нет, не можете.

Бледное лицо Уордла покраснело. Гэмбл повернулся к По.

— Старший инспектор Уордл — один из офицеров, попавших к нам благодаря системе прямого поступления, сержант По. Иногда он забывает, что другие заслужили свое звание.

Уордл нахмурился. Он явно предпочитал, чтобы люди думали, что он стал старшим офицером полиции по заслугам, а не с помощью так называемого блата. По опыту По, среди таких, как он, редко находились хорошие люди или подготовленные специалисты. Сообщив По эту информацию, Гэмбл дал ему понять, что от Уордла лучше держаться подальше.

— Пожмите руку сержанту По, старший инспектор Уордл, — велел Гэмбл тоном, не терпящим возражений.

Уордл неохотно протянул По руку. По какое-то время подержал в своей ладони его ладонь, липкую, как рыба, и на виду у всех вытер руку о штаны.

— Отлично, — сказал Гэмбл. — Похоже, мы все прекрасно поладим. Теперь к делу. Как и ожидалось, команда юристов Джареда Китона передала его дело в Комиссию по рассмотрению уголовных дел.

Желудок По совершил кульбит. Комиссия по рассмотрению уголовных дел, наделенная полномочиями расследовать дела в случае подозрения в судебной ошибке, не имела права отменять приговоры, но если дело отправлялось обратно в Апелляционный суд, они были по закону обязаны его рассмотреть.

— Это невозможно, — сказал Ригг. — Комиссия принимает только дела, апелляции которых были проиграны. В случае дела Китона это не так.

— Возможно, если обстоятельства исключительные, — возразил По.

Гэмбл кивнул.

— Это именно тот случай. В заявлении указано, что исключительные обстоятельства оправданы, поскольку было доказано, что жертва убийства жива. Я только что разговаривал по телефону с сотрудницей Комиссии, и она это подтвердила. Комиссия проведет собственную проверку, и я не вижу другого выхода, кроме как направить дело на немедленную апелляцию.

По согласился. Выбора действительно не было.

— При нынешнем положении дел Служба уголовного преследования не будет предоставлять никаких доказательств на апелляционных слушаниях. — Гэмбл выдержал паузу, давая собравшимся возможность осмыслить услышанное. Его взгляд на миг задержался на По. — Сотрудница Комиссии сказала, что они рассматривают заявление Китона как срочное, и мы можем ожидать результатов в течение двух недель. Если Служба уголовного преследования не будет возражать, Апелляционный суд может заседать через неделю.