По нравился этот город. Здесь родился Стэн Лорел, а еще он считался фестивальной столицей Камбрии. Здесь проводится все — от массовых гастрономических мероприятий до необычных фольклорных концертов, и люди охотно туда приезжали. Здесь располагается самый короткий, широкий и глубокий канал в мире, здесь можно увидеть множество старых зданий и побродить по лабиринту извилистых мощеных улиц.

Фелисити Джейкман была одной из восьми врачей в ее практике. По сказал ей, что приедет, и они договорились встретиться после утренней операции. Она рассчитывала освободиться около полудня, если ее срочно не вызовут на дом.

У По оставался час, так что он заглянул в ближайшее кафе, и едва он вошел, ему в ноздри ударил запах корицы, теплой карамели и свежеиспеченного печенья. В животе у него заурчало, но он устоял перед искушением и, найдя столик у окна, заказал у девушки в старомодном кружевном фартуке только американо. Кофе подали в чашке из костяного фарфора, и он был восхитителен. Чертя круги в лужице разлитой воды, По наблюдал, как Алверстон живет своей жизнью.

Он еще раз обдумал все, что знал — а знал он немного, и в конечном счете все сводилось к образцу крови, который он оставил Эстель Дойл. Если ее лаборатория подтвердит результат, думал По, игра будет окончена, станет очевидно, что Джаред Китон не убивал свою дочь, и придется извиняться перед ним лично.

Зазвенел дверной звоночек, и перед глазами По проплыл калейдоскоп оранжевых и темно-бордовых цветов — это пришли на обед монахини из городского буддийского храма, всемирно известного центра медитации. В любом другом городе Камбрии сборище лысых женщин в ярких одеждах непременно привлекло бы внимание, но в Алверстоне буддисты жили так долго, что стали частью городского колорита.

Буддизм казался По мирной религией. Не то чтобы он в точности понимал, что значит дзен, но в Хердвик-Крофте, без телевизора и в гармонии с природой и землей, пожалуй, можно было приблизиться к его достижению.

Одна из монахинь заметила, что он наблюдает за ней, и улыбнулась. Он улыбнулся в ответ и взглянул на часы. Оставалось десять минут, чтобы добраться до кабинета Фелисити Джейкман. Он допил остатки кофе, темного и густого, как «Про Плюс», положил на стол два фунта чаевых и вышел из кафе.

Алверстон был процветающим городом — особенно по сравнению со своим ближайшим соседом, гораздо более крупным Барроу-ин-Фернесс — и это отражалось в декоре зала ожидания: приглушенные цвета, живые растения и свежие журналы. Удобные стулья, а не облезлые пластиковые, от сиденья на которых ужасно болит спина. Даже кулер с водой.

По сообщил секретарю о своем прибытии и сел. Утренняя операция приближалась к концу, и людей, ожидавших приема, было немного. Пожилая дама, которую от По отделяло несколько стульев, кашлянула в носовой платок.

— Доктор Джейкман готова вас принять, сержант По, — сообщила сотрудница регистратуры. — Она в третьей операционной, прямо возле кулера с водой.

По поблагодарил ее.

На Фелисити Джейкман были простые джинсы и выцветшая толстовка с логотипом больницы Лондонского университетского колледжа. Легкий макияж, каштановые волосы до плеч, собранные в низкий хвост. Она уже принялась за обед и, хрустя азиатским салатом, сказала По, что может уделить ему максимум двадцать минут. Кажется, она не слишком ему обрадовалась. Видимо, была в лагере тех, кто во всем обвинял его. Вне всякого сомнения, в ближайшие дни ему предстояло еще не раз столкнуться со сторонниками этой гипотезы.

Операционная была типичной: функциональная мебель, плакаты по анатомии, компьютер и принтер, смотровая кровать, покрытая голубой клеенкой. На столе стояла фотография Джейкман на Кэт-Беллс. Эту сопку характерной формы трудно было спутать с какой-нибудь другой. Кэт-Бэллс находилась недалеко от Кесвика, По тоже там был, но ему не понравилось — слишком много народа, даже в межсезонье.

По сел возле ее стола. Джейкман наклонилась вперед и посмотрела на него так, словно он только что попросил двухнедельный больничный.

Она оказалась довольно привлекательной женщиной, года на три-четыре старше Эстель Дойл, но если готическая дива работала с пациентами, которым хуже стать уже не могло, то Джейкман — с теми, которым могло, и стресс от такой работы был очевиден. В ее глазах читалась хроническая усталость, как почти у всех врачей, под ними отчетливо проступали морщины, в каштановых волосах появились седые пряди.

Проглотив то, что жевала, она продолжала оценивающе смотреть на По, а потом пожала плечами и одарила его полуулыбкой, решив, по-видимому, что он все-таки не враг.

— Вы не против, если я продолжу есть? После двенадцатичасовой смены трудно устоять перед фастфудом, так что я стараюсь питаться здоровой пищей в течение дня.

— Конечно, доктор Джейкман, ешьте на здоровье.

— Прошу, зовите меня Флик. «Доктор Джейкман» напоминает мне о бывшем муже.

По никогда не любил прозвища — они указывали на определенную степень близости, которую он не ощущал, — но отказать было нельзя. Не удержавшись, он взглянул на ее левую руку — в конце концов, ему ведь и платили за то, что он был любопытным сукиным сыном, разве нет? Вмятина от обручального кольца была видна, но цвет кожи сравнялся — судя по всему, она сняла кольцо не меньше года назад.

— Мне очень жаль, — на автомате проговорил По.

Она пожала плечами и поставила на стол салатницу.

— Иногда в институте встречаешь мистера Идеала, а иногда мистера Идиота.

— Поэтому вы переехали сюда?

— Вы что, за мной следили? — Ее глаза весело сверкнули.

— Нет, но вас выдают толстовка с логотипом лондонской больницы и акцент.

— Да, я действительно работала врачом в лондонской больнице, но после развода мне захотелось перемен. Раньше мы сюда приезжали отдохнуть, а тут я решила сделать важный шаг и перебраться навсегда. Я тут уже пару лет, и мне все нравится — и люди, и природа.

По был бы не против поболтать с этой интересной женщиной, но его двадцать минут уже пошли.

— Расскажите мне, пожалуйста, о том дне, когда к вам привезли Элизабет Китон.

Она скрестила руки.

— Разве она недостаточно натерпелась?

— Более чем достаточно. И я очень сожалею о той роли, которую во всем этом сыграл. Но сейчас я сосредоточен на том, чтобы найти преступника, который ее похитил.

Флик вздохнула.

— Что вы хотите знать?

— Все, — ответил По.

Ей позвонили около половины одиннадцатого утра. Она не знала, что это за девушка, и по крайней мере во время первого осмотра, ей было все равно. Она бы уделила одинаковое внимание кому угодно — жертве, свидетелю, преступнику, полицейскому. Ее основная задача — оказание медицинской помощи.

Девушка отказалась ехать в больницу, и когда Флик стало очевидно, что коллеги из полиции будут долго ее допрашивать, она осмотрела бедолагу в медицинском кабинете силовых структур.

— Налицо сильная худоба, но не представляющая угрозы, и хотя худшее уже позади, опиатная абстиненция. Шрамы, которые она нанесла себе сама, указывают на серьезные проблемы с психикой, требующие нескольких лет терапии.

— А свежие есть?

Флик кивнула.

— Порезы и ссадины на лодыжках, руках и лице. Несколько сорванных ногтей. Ясно, что бежала по лесу. Я удалила пару колючек, перевязала ей раны, подключила к капельнице, ввела физраствор.

— Вы поверили ее рассказу?

— Это не моя работа. Я была там только для того, чтобы оказать медпомощь.

— Почему вы взяли у нее кровь?

— Вместо мазка?

По кивнул.

— Этот вариант мы согласовали с ответственным офицером как наименее травматичный.

— Чтобы выяснить, не беременна ли она?

Эту версию озвучил Ригг. Флик кивнула.

— Анализы крови точны на девяносто девять процентов и могут обнаружить гормон беременности ХГЧ уже через неделю после зачатия.

— Она не была беременна?

— Нет.

— И вы не обнаружили никаких ЗППП или вирусов, связанных с внутривенным употреблением наркотиков?

Флик покачала головой.

— Нет.

— И с пакетами для вещественных доказательств не было никаких нарушений?

— В той комнате не было человека, который бы не понимал, что поставлено на карту, сержант По. Полагаю, вы видели запись. Цепочка поставок была безупречной. Если нужно, я готова подтвердить это и в суде.

— Почему она не захотела обратиться в больницу? Или в центр помощи жертвам сексуального насилия?

— Наотрез отказалась от того и от другого. Позже объяснила мне, что ей просто хотелось побыть одной. Даже в ресторан она решила не ходить, пока отец не освободится. Ее и здесь продержали так долго, только чтобы убедиться, что у полиции есть все необходимое.

— Вы просили сдать кровь на опиаты?

— Да, хотя это было предсказуемо бессмысленно.

— Почему?

— Тяжелые наркотики остаются в организме всего несколько часов. За четыре дня до побега Элизабет ничего не принимала, и тест оказался отрицательным. Мы сделали все анализы. Она не была беременна, у нее не было никаких инфекций, и в ее организме не было никаких лекарств.

По отметил, что нужно позвонить Эстель Дойл. Он хотел как следует все проверить. Он не сомневался в правоте Флик и был уверен, что второе тестирование только подтвердит результаты первого, но хотел, чтобы были рассмотрены все аспекты.