Брэдшоу отвернулась к окну. Разговор был окончен.

По взглянул на Флинн в зеркало. Ее лицо покраснело от смущения. Он подмигнул ей, показывая, что не в обиде. Ему начинала нравиться Матильда Брэдшоу.

Остаток пути прошел без приключений, и они прибыли в отель «Шап-Уэллс» сразу после семи вечера.

Флинн и Брэдшоу регистрировались, пока По забирал свою почту. Хоть это и не был его официальный адрес, было нечестным ждать от почтальона, что тот побредет пешком через каменистые холмы к Хердвик-Крофту, и отель разрешил доставлять почту на имя По в их приемную.

Писем было совсем мало. Это был один из плюсов тихой уединенной жизни; до него не добирались ворохи почтового мусора.

Флинн встретила его в приемной.

— Разобрались?

— Да, — вздохнула она. — Тилли хотела снять номер поближе к пожарному выходу, так что нам пришлось поменяться местами, зато теперь она довольна. Я велела ей поесть, а потом лечь спать пораньше.

— Тогда съездим к жертве номер четыре.

Длинная Мэг и ее дочери [Длинная Мег и ее дочери (Long Meg and Her Daughters) — крупнейший кромлех на севере Англии, также известный под названием Круг Моганби (Maughanby Circle). Хронологически относится к бронзовому веку. Расположен близ города Пенрит. Это самый большой каменный круг на севере Англии и шестой по величине в северо-западной Европе.], место третьего убийства, и Каслриг, место первого, были двумя самыми впечатляющими доисторическими памятниками в стране. Это были всемирно известные каменные круги. В Камбрии также было бесчисленное множество других неолитических кругов, включая настолько мелкие, что их можно было отыскать только с воздуха.

По не знал ни одного круга поблизости от Кокермута. Он подозревал, что либо полиции, либо Сжигателю померещился круг, которого там на самом деле не было. Большинство холмов в Камбрии имели естественные скальные выступы и каменные образования, и если стоишь в центре одного из таких, несложно представить, что эти валуны особым образом разместила здесь цивилизация каменного века тысячи лет назад.

Но По ошибался.

Возле Кокермута и вправду был каменный круг.

По вел машину по дорогам, что становились все уже. Он повернул направо у Дабуота, крохотной деревушки на берегу озера Бассентуэйт, и через пять минут сверкающие синие огни привели их туда, куда им было нужно.

По припарковался позади длинного ряда полицейских машин. У ворот стоял офицер в форме с планшетом в руках.

Он попросил показать их удостоверения и одарил По странным взглядом, пока записывал его имя.

— Там наверху есть каменный круг? — спросил По.

Коп в форме кивнул.

— На Равнине Эльва. Вроде бы это как-то связано с торговлей топорами в эпоху неолита.

Когда дежуришь на кордоне в глуши, практически больше нечем заняться, кроме как гуглить в телефоне.

— Это и есть внешний кордон? — уточнил По.

— Да, — ответил он. — Внутренний кордон там, наверху. — Коп указал на крутой, продуваемый всеми ветрами холм. Отсюда По никого не видел, но слышал голоса.

Взбираясь наверх, они встретили еще одного копа в форме, который спускался с холма. Он сообщил им, что они почти на месте. Они продолжали идти, пока не увидели сам круг.

Круг располагался на ровной террасе на южном склоне Холма Эльва. Он был залит искусственным светом. Пятнадцать серых камней образовывали круг около сорока ярдов [1 ярд — 0,91 м, 40 ярдов — около 36,6 м.] в диаметре. Самый высокий был не более ярда от земли, некоторые другие были едва заметны.

Это место кипело активностью, словно улей.

Сотрудники из службы экспертов [CSI — Crime Scene Investigation — Crime Scene Analysts — служба экспертов-криминалистов.], одетые с головы до ног в белые костюмы криминалистов, кружили в организованном хаосе. Одни, работая, сосредоточенно ползали на коленках, другие собрались вокруг и внутри палатки для улик, водруженной в центре круга.

Внутренний кордон установили так, чтобы весь периметр каменного круга оказался огорожен бело-голубой полицейской лентой. По и Флинн представились уже другому копу с планшетом.

— Босс скоро выйдет, — сказал констебль в форме. — Я не могу впустить вас без его разрешения.

По кивнул. Хорошая дисциплина на месте преступления, как правило, означает грамотное руководство. Может, Йену Гэмблу и были не свойственны те вспышки озарения, что раскрывали невозможные дела, но он умело использовал свои сильные стороны. Да и что тут такого? В конце концов, девяносто девять процентов убийств раскрывали путем тщательного и методичного расследования.

Флинн повернулась к По:

— А есть ли смысл туда идти? Нам все равно выдадут фото, когда они будут готовы.

— Я взгляну по-быстрому, если ты не против. Хочу составить свое представление.

Она кивнула.

Один из мужчин в белом костюме поднял голову и увидел их. Он прервал разговор и направился в их сторону. За пределами кордона он снял маску. Это был Йен Гэмбл, старший инспектор. Он протянул руку для обмена рукопожатием с По.

— Рад снова тебя видеть, По, — сказал он. — Есть соображения по поводу того, почему твое имя было на груди последней жертвы?

По отрицательно мотнул головой. Никаких любезностей, никаких светских разговоров. Строго по делу.

— Ничего, займемся этим позже, — сказал Гэмбл. — Хочешь взглянуть?

— Да, чтобы составить первое впечатление.

— Логично, — согласился Гэмбл, затем развернулся к мужчине, стоявшему возле ящика с оборудованием. — Бойл! — крикнул он. — Принеси сержанту По костюм.

Услышав имя По, еще один мужчина в костюме судмедэксперта стащил свою маску.

Это был Килиан Рид.

Повысив голос так, чтобы было слышно на весь холм, Рид объявил:

— Непонятый коллегами, забытый руководством, недооцененный всеми остальными — леди и джентльмены, я представляю вам великого Вашингтона По.

По покраснел.

Его друг кинулся к нему, перепрыгнув через оградительную ленту. Гэмбл поморщился, а Рид до боли сжал протянутую руку По.

— Вот теперь, значит, как, — с усмешкой сказал Рид. — Мы с тобой видимся только в экстренных ситуациях. Что за жизнь, По? Дерьмово это.

По пожал плечами.

— Килиан.

Еще будет время наверстать упущенное.

Рид повернулся к Флинн и спросил:

— А вы откуда знаете этого нелюдимого чудака?

По представил их друг другу.

— Инспектор Флинн, это мой друг Килиан Рид. Он был детективом-сержантом в особо тяжких.

— И все еще есть детектив-сержант в особо тяжких, — уточнил Рид. — Я так понимаю, вы все остановились в «Шап-Уэллсе»? Я сниму там номер на ночь, и мы все сможем как следует выпить.

— Это будет лучшая ночь в моей жизни, — сухо сказала Флинн.

По решил, что воссоединение друзей пока может подождать.

— Так что там внутри? — Он адресовал вопрос Гэмблу. Может, Рид и был его единственным другом в полиции, но местом преступления все равно заведовал Гэмбл.

— Ты знаешь «правило девяток»? — переспросил Гэмбл.

По кивнул. Это было медицинское правило для оценки степени ожогов. Голова и руки составляли по 9 процентов, а ноги, передняя и задняя части туловища — по 18 процентов. В сумме это составляло 99 процентов. Оставшийся 1 процент уходил гениталиям.

— Ну, наш парень совершенствуется, — сказал Гэмбл. — Первая жертва была замучена больше всех, но его ожоги покрывали только ноги и спину. Еще немного было спереди, а руки остались нетронуты. У второй жертвы ожоги были уже сильнее, а третья оказалась обожжена уже на девяносто процентов.

— А этот?

— Иди и сам взгляни.

Пока По переодевался в костюм, который принес Бойл, Гэмбл тоже сменил свой на новый, чтобы избежать проблем с перекрестным контактом. Флинн не стала утруждаться — она видела жертву номер три на месте преступления — и осталась с Ридом. По расписался при входе на внутренний кордон и проследовал за Гэмблом, ступая по доскам, разложенным криминалистами, чтобы не затоптать ключевые улики.

Первым делом ему в нос ударил запах. В пяти ярдах от палатки криминалистов вонь стала невыносимой.

По знал про миф о том, что обожженные человеческие трупы пахнут свининой. Человеческая плоть — возможно, но сгорающие заживо люди не были обработаны так, как забитые животные. Им не спускали кровь, а их внутренние органы не удаляли. Пищеварительный тракт, полный пищи и фекалий, оставался в организме.

Все, что горит, имеет свой неповторимый мерзкий запах.

Кровь богата железом, и По смог уловить слабый металлический запах — наименее неприятный из всех здесь. Мышцы горят иначе, чем жир, внутренние органы — иначе, чем кровь, а вонь горящего кишечника отличается от всего остального. Смешанный смрад был густым, приторным и липким. И к нему добавлялся безошибочно узнаваемый резкий запах бензина.

Вонь впиталась в нос По изнутри и въелась в его глотку. Он будет ощущать этот запах и привкус еще несколько дней. Его тошнило и чуть было не вырвало, но он сумел сдержаться.

Гэмбл откинул перед ним полог палатки. По прошел внутрь. Полицейский патологоанатом все еще работал над телом.

Оно лежало на боку, скорчившись и изогнувшись в неестественной позе. Глазные яблоки лопнули, затем высохли от жара, а рот был открыт, словно жертва умерла с криком. По знал, что жара делает с трупами странные вещи, и рот с тем же успехом мог открыться и после смерти. Руки были обожжены до обрубков, и хотя это, конечно, подтвердится позже, По был уверен, что «один процент» жертвы отсутствовал. Труп был цвета и консистенции грубой черной кожи. Он выглядел так, словно его окунули в лаву, а затем высушили в печи. Кроме подошв ног. Они все еще оставались потрясающе розовыми.