— Большинство из вас меня раньше не встречали. Я сержант уголовной полиции По, и вы все должны зарубить себе на носу, что я не потерплю травли ни в каком виде.

Это была правда. Странное имя, матери нет, отец — абсолютный чудак — эти три обстоятельства сделали его самого магнитом для травли в школе. Довольно скоро он понял: единственный способ выжить — сделать так, чтобы каждый, кто его тронет, был вынужден за это ответить. Обидчики выучили, что По отбивался, не отступал и не прекращал драку. Начал с ним драку — будь готов к тому, что она не кончится, пока кто-то не потеряет сознание. Вскоре его стали обходить за километр.

— Так что посмотрите хорошенько на вашего друга Джонатана, — продолжил он, — потому что это последний раз, когда он переступил порог этого офиса.

Все уставились на него с открытым ртом.

— Кто-то думает, что я поступаю несправедливо?

Никто так не думал. А если и думал — был достаточно умен, чтобы не высказывать этого вслух.

— Все слышали, как Джонатан назвал свою коллегу?

Похоже, что все. По указал на одного:

— Ты, как тебя зовут?

— Джен.

— Что сказал Джонатан, Джен?

— Он назвал Тилли дауном, сэр.

— Я работаю, чтобы зарабатывать на жизнь, не называй меня сэром.

По повернулся к Флинн и Баретту.

— Этого достаточно?

Флинн обернулась к Баретту и сказала:

— Для меня да. Эш?

Баретт сделал паузу.

— Можно было бы обойтись и без того, чтобы набрасываться на…

— Он держал ручку, — прервал его По. — Я подумал, что он собирается использовать ее как оружие.

— Что ж, этого достаточно. Джонатан Пирс, я официально отстраняю вас за неуставное поведение, травлю и использование оскорбительной лексики. Пожалуйста, оставьте у меня свое удостоверение, и мы договоримся о дисциплинарном слушании, на котором вы, без сомнения, будете уволены из Национального агентства по расследованию преступлений.

— Но… но… но все ее так называют! — запротестовал Джонатан.

По почти слышал, как все в комнате втянули воздух. Джонатан только что совершил смертный грех — выдал коллег, чтобы спасти свою шкуру. По сказал:

— Кто-то еще здесь позволил себе неуставное поведение?

Никто не шевельнулся. Пара человек выглядели виновато, но признавать вину и увольняться никто явно не собирался.

— Нет? Кажется, только ты, Джонатан, — сказал По. Он наклонился к нему поближе и шепнул: — И если позволишь себе хотя бы косой взгляд в сторону моей подруги Тилли, я тебя выслежу и выкручу тебе на хрен все пальцы. Тебе ясно? Кивни, если понял.

Джонатан кивнул.

— Хорошо, — сказал По. — А теперь свали.

Он отпустил Джонатана, и тот осел на пол. Повернувшись к Брэдшоу, По сказал:

— Тебе не нужна палатка, Тилли. Ты останешься в отеле с инспектором Флинн. Все остальное у тебя есть?

Та кое-как кивнула.

— Тогда чего ты ждешь? Поехали, поймаешь нам серийного убийцу.

Глава 11

По предполагал, что они трое будут вести машину по очереди. Им пришлось сделать остановку у какой-то станции техобслуживания в Чешире после того, как Брэдшоу объявила:

— Мне нужно в туалет.

Но когда По бросил ей ключи, сказав, чтобы она садилась за руль, та ответила, что у нее нет водительских прав.

Он на мгновение задумался.

— Тогда какого черта ты все это время сидела на пассажирском сиденье? Те, кто не умеет водить, обычно сидят сзади.

Она сложила руки на груди.

— Я всегда сижу на пассажирском. По статистике так безопаснее.

Флинн остановила спор прежде, чем он успел разгореться, усевшись на заднее сиденье.

— Я все равно больше люблю сидеть сзади, По, — пояснила она.

Брэдшоу продолжала читать им лекцию о безопасности на дорогах, а По снова вырулил на шоссе М6. Он перестал вслушиваться в ее монолог еще до того, как свернул с проселочной дороги.

Он никогда не встречал никого вроде Брэдшоу. Она, казалось, не понимала ни одной из социальных норм. Между ее мозгом и ртом не было фильтра, и она выкладывала все, что думала. Она почти ничего не понимала в невербальном общении: либо не смотрела собеседнику в глаза, либо сверлила его взглядом. Если По ее игнорировал, когда она произносила его имя, она просто повторяла его до тех пор, пока он не ответит.

Через некоторое время они погрузились в молчание.

По взглянул в зеркало заднего вида. Флинн спала.

— Можешь сделать мне одолжение, Тилли? — Он сунул руку в карман пиджака и достал свой «Блэкберри». — На этом телефоне есть что-то вроде электронного дневника и какое-то приложения для отслеживания. Можешь их отключить?

— Да, По.

Она даже не пошевелилась, чтобы взять телефон.

— Так отключишь?

Она колебалась.

— А я должна?

— Да, — солгал он.

Она кивнула и принялась возиться с его телефоном.

— Но если инспектор Флинн спросит, не говори ей, — добавил он.

— Тебе нравится работать на SCAS, Тилли? — спросил он минут пять спустя после того, как она вернула ему «Блэкберри».

— О боже, да — ответила она, просияв. — Это просто чудесно. Далеко не везде удается применить математические закономерности к реальным условиям.

— Чертовски верно, — без тени усмешки ответил По. Она впервые по-настоящему при нем улыбнулась. И ее лицо тут же преобразилось.

После того как они поговорили о ее работе в SCAS, они обсудили ее учебу в Оксфорде. Это был односторонний разговор; По понятия не имел, о чем она говорит. Он перестал врубаться в математику, как только цифры в уравнениях заменили буквами. Хотя стало ясно, что Флинн была права. Брэдшоу была ценным приобретением. Она обладала глубоким пониманием всех их профильных дисциплин, но ее настоящая сила заключалась в способности разрабатывать индивидуальные решения по мере необходимости. Флинн сказала ему, что это ее программа сложила порезы в его имя. Он поблагодарил Брэдшоу. Возможно, она спасла ему жизнь.

Она покраснела.

— Почему тебя зовут Вашингтон, По? — спросила Брэдшоу спустя несколько минут. Она смущенно улыбнулась, когда поняла, что сказала. Она перефразировала. — По, почему тебя зовут Вашингтон?

— Не знаю. Спроси чего полегче, — ответил По.

— Почему ты никому не нравишься? — спросила Тилли.

По взглянул на нее. Она не собиралась грубить. Казалось, она просто не понимала сути «светской беседы»; если она о чем-то спрашивала, то лишь потому, что правда хотела знать ответ.

— А ты, значит, просто говоришь первое, что приходит тебе на ум?

— Прости, По, — пробормотала она. — Инспектор Стефани Флинн говорит, что мне следует поработать над своими социальными навыками.

— Все в порядке, Тилли. Зато это изумительно искренне, прямо как глоток свежего воздуха, — сказал он, не отрывая глаз от дороги, пока обгонял грузовик. — А то я и не подозревал, что так непопулярен.

— О, да. Я слышала, как заместитель директора следственного управления Джастин Хэнсон и детектив-инспектор Стефани Флинн о вас говорили.

— Хэнсон винит меня в том, что не получил повышения, — сказал По.

— Почему же, По?

— Многие не хотели, чтобы я расследовал дело Пейтона Уильямса, Тилли. Он был помощником члена парламента, и замглавы следствия Джастин Хэнсон, как и многие другие высокие чины, боялся вызвать скандал. Если бы они послушались меня с самого начала, Пейтон Уильямс был бы жив.

— О, — сказала она. — Мне не особенно нравится заместитель директора Джастин Хэнсон. Я думаю, он гнусный.

— Ты совершенно права, — сказал По. — Но вообще-то, сегодня утром ты их слышать не могла. Даже я не слышал, о чем они говорили, а я был ближе к кабинету инспектора Флинн, чем ты.

— Не этим утром, — уточнила она. — Я была в конференц-зале Б с заместителем главы Джастином Хэнсоном, инспектором Стефани Флинн и директором Эдвардом Ван Зилом, когда показывала им данные МСКТ. Думаю, спустя какое-то время они просто забыли, что я еще там.

По промолчал. Он бросил взгляд в зеркало заднего вида. Флинн уже проснулась. Глаза у нее были красноватые и заспанные. Еще никому не удавалось выспаться в машине так же хорошо, как в постели.

Брэдшоу развернулась на сиденье и спросила:

— Вам ведь не нравится По, да, инспектор Стефани Флинн?

— О чем ты, Тилли? — воскликнула Флинн. Однако она выглядела встревоженной. — Конечно, мне нравится сержант По.

— О, — протянула Брэдшоу. — Я думала, когда директор Эдвард Ван Зил сказал, что Отделу анализа тяжких преступлений нужен По, потому что у него «энциклопедическое понимание серийных убийц», а вы ответили: «но микроскопическое понимание, как не быть придурком, сэр», — это ведь потому, что он вам не нравится?

По так громко расхохотался, что горячий кофе брызнул у него из ноздрей.

— Тилли! — сконфуженно простонала Флинн.

— Что?

— Никогда не пересказывай другим личные разговоры.

— О.

— Нехорошо так говорить. Ни о ком из нас, — пояснила Флинн.

Нижняя губа Брэдшоу задрожала, и По решил вмешаться.

— Не беспокойся об этом, Тилли. Нравиться всем вокруг не так важно, как все думают.

Она улыбнулась.

— Ну и хорошо, я ведь тоже никому не нравлюсь.

По обернулся, чтобы проверить, шутит ли она. Нет, она говорила всерьез.