— Elle est un bijou [Она такая прелесть (фр.).], — доверительно сообщила мне одна из матрон как раз тогда, когда миссис Корнелиус вернулась из дамской комнаты.

— Тшертовски хороша, как и должна быть! — Моя подруга немного перебрала местного кларета. — Она, мать ее, отшень даже!

Прежде чем я успел предостеречь миссис Корнелиус, она вернулась к своим собеседникам, но Эсме уловила обрывки разговора и посмотрела в нашу сторону. Если бы моя малышка действительно была костюмершей миссис К., этот взгляд мог бы не на шутку испугать актрису.

После многочисленных тостов и столь же многочисленных обещаний сотрудничества, если нам когда — нибудь захочется снимать кино в Марокко, мы вернулись на «Надежду Демпси». Поговорив о голливудской славе, мы едва не воспарили к небесам — все остались очень довольны вечером. С этого момента мы были уверены в безупречном поведении местных арабов, а военные и полицейские относились к нам как к странствующим королевским особам. Конечно, капитан Квелч счел все это чрезвычайно забавным. «Кажется, стоило бы сообщить им, Макс, что мы — банда разыскиваемых преступников!» В один из моментов близости я решился рассказать ему об обстоятельствах своего внезапного отъезда из США и о проблемах во Франции. Откровенность только скрепила наш союз.

— Volvitur vota [Колесо вращается (искаж. лат.).], — заметил он на следующий день, стоя на мостике и наблюдая, как наш корабль направляется в наиболее респектабельную часть порта. Его радовала ирония нашего положения. — Колесо поворачивается, а, дружище? — Все происходящее доставляло ему немалое удовольствие.

Капитан сказал, что ему теперь осталось только пойти в меллу [Мелла — обнесенный стеной еврейский квартал в Марокко.] и заключить сделку с каким — нибудь местным евреем.

— Разве было у нас когда — нибудь такое чудесное прикрытие? Мы можем за одну ночь нажить состояние! Особенно учитывая то, что рифы творят на испанских территориях.

— Оружие, капитан?

Я напомнил капитану о его принципе — никогда не продавать оружие, которое могут использовать для убийства белых людей.

— Боже правый, старина, — сказал он с некоторым недоумением, — вы же не считаете этих даго [Даго — презрительное обозначение испанцев и португальцев в английском языке.] белыми, верно?

Меня сильно огорчило это проявление расизма в человеке, которого я уважал за великие познания и опыт. Я вынужден был признать, что жадная рука папы римского выдавливала богатство гордой Испании из каждой поры ее тела, но тем не менее эта страна оставалась благородной, она очистилась от проклятия евреев и мусульман. И все же потом мне пришлось узнать, что существует два вида испанцев: одни не заражены кровью Карфагена, а другие, формально сохранившие верность идеалам, вскоре попытаются сделать то, что несколько лет спустя удалось бастарду Кастро [Мать Фиделя Кастро родила от его отца пятерых детей, прежде чем он на ней женился.], — создать первое латино — большевистское государство. К сожалению, на свете много таких, как Кастро, и мало таких, как генерал Ривера [Мигель Примо де Ривера — и–Орбанеха (1870–1930) — испанский военный и политический деятель, диктатор. В 1923–1930 годы — председатель правительства при короле Альфонсо XIII, а фактически правитель страны.]. Со временем я понял, что имел в виду капитан Квелч. Начиная с финикийцев и заканчивая берберскими пиратами выходцы из Восточной Африки оставляли значительные следы своего присутствия, пока храбрые иберы не загнали их обратно, в далекие пустыни. Да, эта часть Европы все еще хранит их древнее колдовство, их варварские обычаи.

Я напомнил предприимчивому старому морскому волку, что не следует расстраивать мистера Голдфиша, который по — прежнему оставался номинальным владельцем судна, даже несмотря на то что мы, как предполагалось, были представителями независимой «Симэн пикчерз» и что откроется много совершенно законных возможностей, как только мы прибудем в Александрию.

— До тех пор пока они не слишком пристально рассматривают мой паспорт, — сказал он.

Бумаги обошлись ему в две гинеи в Белизе; паспорт он добыл взамен того, который забрала кейптаунская полиция. Капитан пообещал, что не возьмет незаконного груза на борт «Надежды Демпси». Однако чуть позже в тот день он исчез в мелле и вернулся несколько часов спустя с каким — то скользким субъектом неизвестного происхождения; выглядел капитан Квелч как человек, который поймал удачу за хвост или по крайней мере поверил в это. Все, что мне оставалось делать, — внимательно следить за своим другом, и я бы поразмыслил об этом больше, если бы не миссис Корнелиус, которая явилась в мою каюту и обеспокоенно поинтересовалась, не говорил ли мне мистер Микс, что он хочет «смыться». Я ответил отрицательно.

— С чего бы?

Тут она разволновалась еще сильнее.

— Либо он сбег, либо этот мерзавец капитан его продал, — объявила она.

Естественно, я вступился за капитана Квелча. То, что она привязалась к нашему «Санчо Пансе», было вполне понятно, но это не могло служить оправданием подобного поведения — нельзя походя поливать человека грязью!

— Если его продали, — сказал я миссис Корнелиус, — все, что нам следует сделать, — это сообщить французской полиции. Мы получим его обратно в мгновение ока. Во французском Марокко рабство вне закона. В самом деле, если вы беспокоитесь, почему бы не попросить майора Фроменталя разобраться?

Я тогда не сомневался: мистер Микс наслаждался жизнью среди себе подобных, и я думал, что беспокоить его не следовало. Миссис Корнелиус паниковала и выдвигала глупые обвинения — такого за ней раньше не наблюдалось.

— Он должон был вернуться втшера, — сказала она. — Он поклялся, тшто будет на борту до полунотши.

Она, очевидно, привыкла к помощи мистера Микса, хотя больше и не нуждалась в этом. Теперь моя подруга казалась особенно огорченной.

— Я предполагаю, что он на время поддался женским чарам, — деликатно заметил я.

— Лутше бы он, тшорт побери, этого не делал, — с жаром провозгласила она.

Я поспешил заверить миссис Корнелиус, что леди, которых мог посетить мистер Микс, наверняка принадлежат к достойному обществу.

Мы должны были отправиться вечером, во время отлива. Я сказал, что совершенно уверен: мистер Микс вернется гораздо раньше. Миссис Корнелиус это не убедило — она вылетела из моей каюты, по — прежнему встревоженная.

Позднее я обнаружил ее на палубе; она смотрела в сторону медины и то и дело поглядывала на наручные часы. Я почти никогда не видел, чтобы она так сильно беспокоилась.

Хотя дождь ослабел, в воздухе повис неприятный холодок, и грязный дым, поднимавшийся от фабрик и кораблей, лип к неприглядным зданиям и неряшливым улицам, как будто отказываясь слиться с безграничной серостью неба. Телеги, запряженные ослами, и верблюды, тащившие огромный груз, с грохотом двигались по зловонной грязи, сопровождаемые криками и проклятиями хозяев. Микса нигде не наблюдалось. Я подумал, не перебрался ли он на другое судно. Порт был полупустым, но здесь бросили якорь корабли под разными флагами — пароходы из Халла, Гамбурга и Гавра, из Генуи, Сурабайи, Марселя, Касабланки, из Афин и из Амстердама. Некоторые из них перевозили фосфаты, а зафрахтованы были почти все, за исключением нескольких белых военных кораблей французского флота, находившихся на определенном расстоянии от прочих, словно они испытывали отвращение от того общества, в котором им пришлось очутиться. Да, можно было сказать, что Касабланка — не самый любимый порт французов.

Капитан Квелч, находившийся в прекрасном расположении духа, несмотря на погоду, взобрался по трапу слева от нас и остановился у вентиляционной трубы, чтобы посмотреть на берег.

— Потеряли кого — то?

Миссис Корнелиус глянула на него с глубоким подозрением.

— Только мистера Микса, — сказала она.

— Он ведь отправился на берег с этим парнем, Радоничем, и с Шефом, верно?

Я видел Радонича незадолго до того.

— А все остальные вернулись на борт, капитан?

— Насколько я знаю. Ваш мистер Симэн следит за своими людьми, и мои — все на местах, включая слегка похмельного Шефа Крэмпа, который заметил, как мистер Микс вызывал такси возле «Пенгуин верт» на Рю де Лондр. Я отправил Крэмпа чистить машины. Не могу допустить, чтобы у моих парней было много свободного времени. У вашего мистера Микса там не возникнет больших проблем, если он не осквернит мечеть или что — то в этом роде. Хотя тут не слишком любят черных… Однако они могут предположить, что он — зуав — резервист [Зуав — солдат французских колониальных войск, сформированных из жителей Африки и добровольцев французов.], и оставят его в покое. А если они примут его за сенегальца, то, конечно, тоже не будут тревожить. По сравнению с сенегальцами наши гурки [Гурки (также гхурки) — войска Великобритании (первоначально — колониальные войска) и Индии, набирающиеся из непальских добровольцев.] — это просто старые девы. — Он втянул холодный воздух. — Надо сказать, что здесь лучше не стало со времен моего последнего визита. Самая настоящая выгребная яма. Ползает всяческая шушера. Я очень обрадуюсь, когда мы снимемся с якоря. Боюсь, прогресс должен выглядеть по — другому. Прошлое мчится вперед, будущее движется назад, пока неутомимый Теллус сплетает настоящего ткань [Эти строки Уэлдрейка сочинены самим Муркоком.].