Гинунгагап

[Гинунгагап — в скандинавской мифологии первичный хаос, мировая бездна, в которой возникло первосущество.]

Абигейл вошла в кабину трансляторной сети на Милосердной Матери и направилась к цилиндру Толедо в технопарке Юноны. Звезды вспыхивали, тускнели и исчезали пять раз. Дорога была долгой: вокруг Солнца, на противоположную сторону Системы.

Толедо был старым коммерческим цилиндром. Теперь там жили в основном чиновники и люди свободных профессий. Абигейл не любила это место, но контракт с ЗМ был уже расторгнут, а ей нужна работа.

Волосы на груди работника службы трудоустройства были выкрашены в белый цвет, а на ногах — в красный. Зеленая набедренная повязка и бирюзовые перстни на пальцах довершали попугайскую расцветку. Пальцы его бегали по клавиатуре компьютера, выводя на монитор бесконечный поток бюрократической чепухи.

— Здорово вы это придумали, — сказал он.

— Спасибо, — отозвалась девушка.

Она небрежно согнула свою новую руку. Хорошо сделано, только слишком розовая. И слабая, конечно, но это поправимо. Абигейл приложила руку к груди. По цвету похожа на сосок. Определенно слишком розовая.

— Есть что-нибудь хорошенькое?

— Нет, — сказал служащий.

У него над ухом пролетела колибри — едва заметное трепетание воздуха.

— Вижу, вы искали работу в колонии Проксима.

— Там полно народу, — вздохнула Абигейл. — Так что, для планетчиков ни одного места?

— Этого я не говорил, — проворчал служащий.

— О! Что это?! — Абигейл вытянула шею, чтобы рассмотреть изображение на экране.

— На ваше резюме есть свежее предложение.

— Что там?

— Сейчас прочитаю.

Цветок жимолости упал Абигейл на волосы, и девушка смахнула его рукой. Офис располагался на открытом воздухе, с живой изгородью вместо стен и решеткой вместо потолка. Чрезмерно пышная растительность старых цилиндров Пояса иногда раздражала Абигейл.

— Мм, — поднял голову чиновник. — Вас хочет нанять Белл-Сандиа. Контракт на выполнение одного задания, с неограниченным сроком действия. — Он повернул монитор так, чтобы Абигейл было видно. — Очень хорошие условия, так всегда бывает в контрактах повышенной опасности.

— Повышенная опасность? Белл-Сандиа — это ребята, которые занимаются связью? И в чем же риск?

Служащий вызвал на монитор следующий блок информации.

— Вот! — Он постучал по экрану пальцем. — Фразы очень витиеваты, но суть в том, что им нужен испытатель в межзвездный корабль, проходящий сквозь черные дыры.

— Этого не может быть. Приливные силы…

— Увольте. Вероятно, они как-то решили эту проблему. Вопрос только в том, согласны вы или нет.

Абигейл посмотрела сквозь решетку: прямо у нее над головой по вогнутой поверхности противоположной стороны цилиндра бежал извилистый ручеек. В нем плескались дети. Девушка медленно досчитала до ста, делая вид, что ей нужно время, чтобы решиться.

Абигейл пристегнулась к креслу транскапсулы и кивнула технику за стеклом камеры. Он нажал пуск. Абигейл и воздух вокруг нее сковало стазис-поле. Стена камеры раскрылась, как диафрагма фотоаппарата. Транслятор снова исполнил привычный уже технологический фокус — лишил ее инерции и придал скорость, близкую к скорости света. Звезды ярко вспыхнули, а солнце потускнело. Абигейл глубоко вздохнула и…

…оказалась в приемной камере. Относительность украла у нее почти все время перелета, оставив от него какую-то жалкую кроху.

Девушка отстегнула ремни и побежала к стоянке паромов. Пилот парома встретил ее улыбкой и сразу уткнулся в свои приборы. Он был молод, на груди и бедрах нанесены коричневые полосы, которые были лишь немного темнее его кожи. Сетчатый жилет можно было бы счесть безвкусным, но он так здорово подходил парню, что выглядел скорее озорно, чем претенциозно.

Абигейл захотелось иметь на себе что-то, кроме набедренной повязки и лака для ногтей: хотя бы какую-нибудь косметику и украшения. Рядом с этим щеголем она почувствовала себя невзрачной.

На стоявшем перед ней мониторе светились два изображения, полученные от синхронных телекамер. Под ними мерцали цифры. Одна картинка изображала место назначения — базу Белл-Сандиа «Артур Ч. Кларк». Это были пять концентрических колец, вращающихся друг вокруг друга с разными скоростями. Компьютер раскрасил их всеми оттенками красного. Учитывая удаленность базы от заводов Большого пояса, размеры ее были довольно внушительными.

Абигейл уселась в кресло пассажира и пристегнула ремень. Заработали двигатели.

— Гинунгагап — единственная известная черная дыра в гравитационном поле Солнца, открыта в две тысячи двадцать третьем году, — попискивал тоненький голосок, комментируя второе изображение. — Ее существование объясняет остававшиеся долгое время загадкой отклонения планет Солнечной системы от рассчитанных орбит. База «Артур Ч. Кларк» была…

— А без этого никак? — спросила Абигейл.

— Никак, — ответил пилот. — Мы отказались от туристической программы около года назад, но режим полета остался прежним. А с правилами у нас строго.

Пилот подмигнул огорченной Абигейл:

— Потерпите минутку.

Он склонился над приборной доской.

— …основана сорок лет спустя, и вскоре были налажены связи с колонией Проксима. Гинунгагап…

Голос пропал. Девушка благодарно улыбнулась.

— Абигейл Вандерэк.

— Чейни, — представился пилот. — Ты из гравитационщиков?

— Ага.

— Я был раньше пустотником. Но устал от этого и согласился на первый попавшийся более-менее надежный контракт.

— А я выбрала другой путь.

— Может быть, мне тоже следовало так поступить, — дружелюбно сказал Чейни, — но все-таки это трудно. Я заработал там три дырки.

Он показал широкую белую полосу на животе, большое красное неровное пятно у соска и белый дугообразный шрам, прикрытый волосами.

— Я мог бы избавиться от них, но считаю, что жизнь — это процесс приобретения шрамов и опыта, поэтому решил все оставить как есть.

Если бы Абигейл показалось, что парень хочет произвести на нее впечатление, она тут же осадила бы его. Но это было просто частью самопрезентации, возможно, обоснованной, возможно — нет. Абигейл подозревала, что, за исключением туристических поездок на Землю, Чейни толком нигде и не бывал и база «Кларк» находилась в самом глубоком месте гравитационного колодца системы.

И все же парень обладал неотразимым мальчишеским обаянием.

— Покажите мне сеть связи, — попросила девушка.

Паром описал петлю, и под ним потянулись километры стального кружева. Чейни показал на небольшую параболическую антенну на внешнем кольце станции:

— Вон та дальняя антенна подает сигнал в Гинунгагап. Остальные служат для связи с Мамочкой.

— Мамочкой?

— Так обычно называют «Артур Ч. Кларк».

Он беспечно развернул паром и рассказал длинную, пересыпанную непристойностями историю о происхождении этого прозвища. Абигейл засмеялась, а Чейни показал пальцем на монитор:

— Вот Гинунгагап.

Девушка стала напряженно всматриваться:

— Где? Не вижу!

На втором изображении было лишь едва заметное маленькое красное пятнышко — увеличенное изображение черной дыры.

— Не слишком впечатляет, правда? Но опасность от этого меньше не становится. Даже на таком расстоянии достает сильное ионизирующее излучение от ее аккреционного диска.

— Поэтому нужна промежуточная станция?

— Да. Интенсивность излучения бывает разной, но если бы выход из трансляторной сети был на «Кларке», примерно треть пассажиров просто погибала бы.

Чейни высадил Абигейл на причале Мамочки и улетел. Девушка остановилась в нерешительности: она не знала, куда идти и что делать.

— Это вас мы сбрасываем в Гинунгагап?

Абигейл обернулась и встретила цепкий взгляд коренастого мужчины. Его набедренная повязка была старомодного оранжевого цвета.

— Мне понравился этот ваш номер с рукой. Нужно большое мужество, чтобы совершить такое. — Они обменялись рукопожатиями. — Я Поль Жерар. Начальник внешней безопасности. Отвечаю за вашу подготовку. Вы играете в словесный пинг-понг?

— Почему вы спрашиваете? — автоматически включилась Абигейл.

— А вы не знаете?

— А я должна?

— Вы имеете в виду сейчас или потом?

— А потом ответ будет другим?

Суровые черты Поля смягчились улыбкой.

— Отлично.

Он взял Абигейл за руку и повел по наклонному коридору.

— У нас не так много времени на подготовку. Пробный имитационный полет через две недели. Потом все пойдет очень быстро. Хотите начать прямо сейчас?

— А у меня есть выбор? — удивленно спросила девушка.

Поль резко остановился.

— Послушайте, — начал он, — вот правило номер один. Не играйте со мной ни в какие игры. Понятно? Потому что я всегда выигрываю. Не иногда, не как правило, — а всегда.

Абигейл вырвала свою руку из руки Поля.

— Вы сами меня заставили, — рассерженно сказала она.

— Считайте это частью вашей тренировки. — Поль смотрел ей прямо в глаза. — В какие бы там гравитационные колодцы вы ни спускались, все равно вы останетесь существом околоземной культуры — доверчивым, судящим о вещах по их внешнему виду. Это опасно. Я хочу, чтобы вы это поняли. Я хочу, чтобы вы научились видеть суть вещей, скрытую за их маской. Я хочу, чтобы вы повзрослели. И вы повзрослеете.

«Не будь таким самоуверенным».

Поль словно прочитал ее мысли, на лице его мелькнула улыбка.

— Это звучит слишком серьезно для поездки на Проксиму, — сказала Абигейл, теперь уже вслух.

— Урок номер два: не делайте поспешных выводов. Вы не полетите на Проксиму.

Он повел девушку вниз по пандусу к следующему колесу, задержавшись на секунду, чтобы приспособиться к меньшей скорости вращения.

— Вы всего лишь навестите пауков. А центр управления — там.

Тускло освещенный центр управления был большим и напоминал пещеру.

Стоящие сплошными рядами компьютеры образовывали длинные замысловатые коридоры. На компьютеры и операторов падали узкие пучки света. Между рядами стояли комнатные растения.

— Это сердце нашего зверя, — сказал Поль. — Зеленые терминалы обслуживают связь с Проксимой. Теперь это совершенно обычное дело. Но синие…

Его глаза странно сверкнули, и Поль показал на серебристые экраны, установленные над клавиатурами. На них медленно двигались зернистые амебообразные черно-белые изображения. Абигейл никак не могла понять, что же это такое.

— Это пауки, — сказал Поль. — Мы переговариваемся с ними в реальном времени. Почти все запаздывание — время, уходящее на машинный перевод.

Восприятие изображенного на экране быстро изменилось, и теперь Абигейл увидела огромное паукообразное существо. Вот это черное пятно, мерцающее на экране, — паучья лапа, а вот это — вздутое брюхо. Абигейл сразу почувствовала инстинктивное отвращение, быстро сменившееся острым любопытством.

— Чужаки? — спросила она.

— Чужаки.

На самом деле эти существа походили на пауков не больше, чем люди — на обезьян. По сравнению с земными пауками каждая из их восьми ног имела на одно сочленение больше, и форма жвал была совсем другая. Но для неопытного глаза они все-таки выглядели просто большими пауками.

— Но это… как долго вы… почему, ради бога, вы держите это в тайне? — Абигейл захлестнула безотчетная радость. Встреча с инопланетянами открывала бездну новых возможностей, словно до этого люди жили в коробке, а теперь откинули крышку.

— Технические секреты, — сказал Поль. — Эта штука, в которой вас отправят через Гинунгагап к их черной дыре, — изобретение пауков. Мы выменяли это изобретение на информацию по оптике, но закон не защитит наши права, пока мы не продемонстрируем его действие. Мы не хотим, чтобы другим корпорациям стало что-нибудь известно.

Он кивнул на ближайший черно-белый экран.

— Как видите, с оптикой у них плоховато.

— Как бы я хотела поговорить с ними…

Абигейл осеклась, потому что сразу почувствовала, как по-детски прозвучали ее слова.

— Я устрою вам знакомство.

Рядом послышался шорох. Девушка обернулась и увидела появившегося из кустов большого черного кота. Лапы и брюхо у кота были белые.

— Это высокочтимый глава «Связей с чужими цивилизациями», — кисло произнес Поль.

Абигейл засмеялась, но, сообразив, что Поль имеет в виду не кота, смущенно замолкла.

— Хулио Домингес, шеф отдела связи, — представил Поль. — Абигейл Вандерэк, специалист по гравитации.

Сморщенный, высохший старик улыбнулся по-профессорски:

— Полагаю, вам объяснили, как работает коммуникационная сеть, не так ли?

— Ну… — начала Абигейл.

Домингес прищелкнул языком. Он носил желтую набедренную повязку и такой же шейный платок — немного ярковато для человека его возраста.

— Это все очень просто. Скорость отрыва от черной дыры превышает скорость света. Поэтому внутри Гинунгагапа скорость света не является наибольшей возможной скоростью сигнала. — Он с явным удовольствием воззрился на озадаченную Абигейл. — Иначе говоря, когда мы направляем поток электронов в одну черную дыру, они появляются где-то еще из другой. И если мы направим их нужным образом, — старик неожиданно возвысил голос, — они появятся из черной дыры так, как нам надо. Физика очень простая. Вся штука в том, как направить поток электронов.

Кот подошел к Абигейл, ткнулся лбом в ее ногу и требовательно муркнул. Девушка нагнулась и взяла его на руки.

— Но из черной дыры ничто не может выйти, — возразила она.

Домингес благодушно хмыкнул:

— Но попасть в нее может все, что угодно, правда? Позитрон, например. Позитрон, падающий в Гинунгагап в положительном времени, — то же самое, что электрон, вылетающий оттуда во времени отрицательном. И обратно, позитрон, проваливающийся в черную дыру в отрицательном времени, в действительности является электроном, вываливающимся оттуда в положительном времени. Что нам и нужно. Представьте Гинунгагап физическим воплощением математического знака эквивалентности.

Абигейл вздохнула, чувствуя, что ее поставили на место. Три белых мотылька порхали в воздухе. Кот зачарованно наблюдал за ними, пока девушка гладила его по голове.

— В любом случае электроны появляются. Раз есть экспериментальные данные — теория послушно их объясняет.

— Расскажите мне про пауков, — поспешно сказала Абигейл, чтобы старик не съехал с темы.

Мотыльки, порхая вверх-вниз, из стороны в сторону, исполняли трехмерный балет, поставленный случайностью.

— Чужаки, — сказал Хулио Домингес, хмуро уставившись на Поля, — для нас все еще загадка. Мы обмениваемся фактами, научными открытиями, технологиями, но самые важные вопросы не поддаются математической кодировке. Знают ли они что-нибудь о любви, ценят ли красоту? Верят ли в Бога?

— Хотят ли нас съесть? — встрял Поль.

— Не придуривайся, — огрызнулся Домингес. — Конечно нет.

Мотыльки долетели до Абигейл, и их трио распалось. Два обогнули ее слева и справа, а третий пролетел у девушки над плечом, и кот ударил по нему лапой.

— Кота зовут Треск, — сказал Поль. — Ребята из БИО его клонировали.

Домингес открыл было рот, но тут же закрыл. Абигейл почесала Треска под подбородком. Кот прищурил глаза, задрал голову и замурлыкал почти беззвучно.

— С вашего позволения. — Поль подошел к клавиатуре, отодвинув в сторону оператора. — Вообще-то, тут нужно пользоваться специальным упрощенным кодом, однако, если избегать хитрых оборотов и идиоматики, не возникает трудностей и с обычным языком. — Он нажал на клавишу. — Приветствую тебя, паук.

Пауза. По экрану промелькнула волосатая лапа.

— Привет, человек.

— Знакомься — Абигейл Вандерэк. Она наш представитель. Она полетит в спиннере.

Пауза. И опять — сложное движение паучьей лапы.

— Вакуумный переход… (неразборчивый треск)…остающийся… (треск)…коммерческие выгоды… (треск)…неподвижная точка в космосе.

— Трудно переводить, — сказал Поль. Он сделал знак Абигейл, чтобы девушка ответила. Поколебавшись, Абигейл сказала:

— Вы прилетите к нам? Тем же способом, что и мы к вам?

— Нет, понимаете… — начал Домингес, но Поль жестом попросил его замолчать.

— Нет, Абигейл Вандерэк. Мы — это жизнь, имеющая серную основу.

— Я не понимаю.

— Вы можете… (треск)…черную дыру пройти… (треск)…в спиннере, потому что вы углеродная жизнь. Углеродные соединения имеют форму цепей, а серные соединяются решетками или ячейками. Наша… (треск)…простейшая форма… (треск)…Иногда бывают серные соединения в виде коротких цепей.

— Мы потом объясним вам, — сказал Поль. — Продолжайте, у вас хорошо получается.

Абигейл снова заколебалась. О чем говорить с пауком? Наконец она решилась.

— Вы хотите нас съесть?

— О боже, прогоните ее от этой штуки! — закричал Домингес, протягивая руку к клавиатуре.

Но Поль остановил его:

— Нет. Я хочу услышать ответ.

Несколько паучьих лап образовали на экране замысловатый узор.

— Вопрос бессмыслен. Жизнь, имеющая серную основу, не извлечет никакой пользы из поедания жизни, имеющей углеродную основу.

— Вот видите, — сказал Домингес.

— Но если бы это было возможно, — настаивала Абигейл, — если бы вы могли съесть нас и получить пользу, вы бы съели?

— Да, Абигейл Вандерэк. С огромным удовольствием.

Домингес оттолкнул ее от компьютера.

— Мы ужасно сожалеем, — сказал он пауку. — Это ужасное, ужасное недоразумение. Вы! — крикнул он оператору. — Вернитесь и сотрите этот кошмар.

Поль усмехнулся.

— Пойдем, — сказал он Абигейл. — На сегодня хватит.

Когда они пошли, Треск извернулся и спрыгнул с рук Абигейл. Кот приземлился на четыре лапы и скрылся в кустах.

— Они бы действительно нас съели? — спросила Абигейл и, осознав нелепость вопроса, изменила его: — Значит, они нам враждебны?

Поль пожал плечами:

— Может, они решили, что мы обидимся, если они не изъявят готовность нас слопать.

Он проводил девушку до ее квартиры.

— Завтра мы начнем готовиться по-настоящему. На досуге рекомендую составить перечень способов, какими пауки могут нам навредить, если мы установим транспортное сообщение, а они окажутся нам враждебны. И еще один список — причин, по которым мы не можем им доверять. — Поль несколько секунд помолчал. — Сам я уже такие списки сделал. Вы увидите, что они получились довольно длинные.

Жилье Абигейл нельзя было назвать особо роскошным, но девушке квартира понравилась. Пол, потолок, стены представляли картину звездного неба, нарушаемую лишь решеткой, по которой вился дикий виноград. Кто-то провел исследование ее вкусов.

— Привет.

Этот веселый возглас заставил Абигейл вздрогнуть от неожиданности. Девушка обернулась и увидела, что кто-то лежит в ее гамаке. Это был Чейни. Он сел, гамак при этом качнулся.

— Заходите, заходите, пожалуйста. — Чейни нажал невидимую клавишу, и все звезды, что были вокруг, съехали в фиолетовый спектр и засияли ярким эротическим пурпуром.

— Что ты здесь делаешь? — спросила Абигейл.

— У меня есть несколько свободных часов, — сказал Чейни, — и я решил забежать, чтобы тебя соблазнить.

— Хорошо, Чейни, я ценю твою откровенность, поэтому не скажу: нет.

— Спасибо.

— Я скажу: может быть, в другой раз. А теперь мотай отсюда. Я устала.

— О’кей. — Чейни соскочил с гамака и весело направился к выходу. В дверях он остановился: — Так ты сказала «потом», верно?

— Я сказала «может быть, в другой раз».