Взгляды Красного Рыцаря и девчушки пересеклись. Он приподнял бровь и спросил:
— Что?
Она вздрогнула:
— Что? Я не знаю, что мне делать.
Капитан глянул на Тоби и направился к небольшому костру, оставленному специально для него кем-то из слуг.
— Господь Всемогущий, девочка, не разговаривай с ним, — прошипел оруженосец. — Иначе он превратит тебя во что-нибудь ужасное. Спрашивай у меня. Но никогда — у него.
Мэг протянула молодому мужчине кружку вина с пряностями.
— Как всегда, развлекаетесь? — поинтересовалась она.
Он оглянулся назад — туда, где Тоби неистово размахивал руками перед Нелл.
— Даже не знаю, зачем я повесил себе на шею эту ребятню, — ответил он. — Не бери в голову, Мэг. Мы готовы выступать?
Швея повела плечами.
— Я что, похожа на офицера? Моя повозка собрана, уж в этом я могу вас заверить. — Она помолчала. — Недостает только палатки и дочери.
Красный Рыцарь улыбнулся и пригубил вино, к слову, лучшее в лагере.
Плохиш Том, двухметровый верзила с бугрящимися мышцами и длинными черными волосами, вышел из палатки — еще три оставались неразобранными. Через открытый вход можно было увидеть дочь Мэг, Сью, а еще ее прелестное оголенное плечико. Гигант был при оружии и с ног до головы закован в броню, сверкавшую в лучах утреннего солнца.
— Если стану погонщиком, то буду скучать по вам всем, — объявил он.
Швея сердито глянула на дочь:
— Если не поторопишься, девочка моя, капитан оставит тебя здесь!
Красный Рыцарь обратился к своему первому офицеру:
— Мы готовы выступать?
Плохиш Том даже не осмотрелся.
— Допивай свое вино, капитан. Ты сказал «сразу после утренней службы», а к ней еще даже не звонили.
Вид этих двоих вместе действовал как магнит. Первым подошел сэр Майкл, тоже в полной боевой готовности. Затем с противоположной стороны появился сэр Гэвин, ведя под уздцы огромного рыжевато-коричневого коня. За ним легким галопом подъехала госпожа Элисон, или просто Изюминка.
— Теперь не придется объявлять сбор офицеров. А где Гельфред? — спросил капитан.
За егерем послали. Было видно, как Нелл сломя голову перебегает от повозки к повозке, будто от этого зависит ее жизнь. К слову, девчушка оказалась довольно проворной.
Мореец сэр Алкей подошел с ястребом на запястье и двумя небольшими пташками, свисавшими с пояса, и они с Гэвином принялись тихо обсуждать ястребиную охоту.
Три оставшиеся палатки рухнули. Солдат из последней, которые каждое утро умудрялись проспать построение и целый град сыплющихся команд, окатили холодной водой и отпинали ногами. Одним из них был новый трубач капитана, страсть как любивший корчить из себя джентльмена.
Лучник Калли пнул юношу прямо в голову. Раздались одобрительные возгласы.
Гельфред подъехал на превосходной кобыле. Изюминка протянула руку и погладила лошадь по голове, затем дунула ей в ноздри.
— Прелесть, — похвалила она. — Какое красивое животное!
Егерь расплылся в улыбке.
Красный Рыцарь залпом допил вино и бросил кружку Сью, та подхватила ее на лету.
— Все готовы?
— Какой план? — поинтересовалась Изюминка.
Новый трубач, насквозь промокший и с шишкой на голове, брел, спотыкаясь, вдоль линии костров.
Капитан почесал подбородок.
— Гельфред поскачет в Ливиаполис и подыщет нам милое и пригодное для обороны место для лагеря примерно в дне езды от города. Самое большее — в двух.
Все понимающе кивнули. Два дня назад они получили известия о том, что император, их предполагаемый работодатель, пропал. А Ливиаполис был средоточием его власти и одним из трех крупнейших городов в мире. Кроме того, там размещались патриархат, едва ли не самый главный центр веры, и университет, гнездо герметизма.
— А потом мы попытаемся выяснить, что же на самом деле там произошло, — сказал сэр Алкей.
— Хрень какая-то, — проворчал Том. — В любом случае, почему именно гребаная Морея?
Красный Рыцарь посмотрел на горы на востоке.
— Несметные богатства. Слава. Земная власть.
— А как мы собираемся разобраться с Миддлбургом? — не унимался гигант.
Город-крепость — третий по величине город Мореи, больше известный как просто Град, — и Лоника, столица севера, считались поистине неприступными и лежали прямо на их пути на восток от гостиницы в Дормлинге.
Капитан пренебрежительно хмыкнул.
— Местные называют его Килкис. Только альбанские торговцы зовут его Миддлбург. — Он дожевал последний кусок колбасы. — Друзья обеспечат нам проход. Если мы будем вести себя прилично, гарнизон позволит нам пройти.
— А фураж? — нахмурился Гельфред.
— Мы должны встретиться с одним отрядом. Все улажено, говорю вам. — Капитан начинал терять терпение.
Сэр Гэвин вздохнул.
— Впутаться намного легче, чем выпутаться, если что-то пойдет не так. Красный Рыцарь сердито посмотрел на своего брата:
— Твои сомнения не остались без внимания.
Гэвин закатил глаза.
— Я лишь имел в виду…
Госпожа Элисон положила руку ему на плечо, отчего он вздрогнул. Это плечо теперь покрывали блестящие зеленые чешуйки. Но подобные мелочи Изюминку не волновали.
— Когда он такой, его не отговорить, — заметила она.
— Что насчет виверн? — спросил Уилфул Убийца.
Гельфред засмеялся.
— Ни одной, — сказал он. — Если мы и будем сражаться, то только против людей.
Лучники переглянулись. Все затихли.
— Еще какие-то замечания? — поинтересовался капитан не терпящим возражений тоном.
— Слышала, там есть принцесса, — тихо произнесла Изюминка. Красный Рыцарь криво улыбнулся.
— Я тоже это слышал, — нарочито медленно протянул он. — Выступаем.
Король вальяжно восседал на огромном стуле из темного дуба, кончиками пальцев перебирая шерсть двух волкодавов. В основном его внимание было сосредоточено на подмастерьях, которые выкладывали части доспехов на массивный стол в углу просторного приемного зала. На стене прямо над столом висела голова виверны с его именем под ней.
У высокого и широкоплечего монарха были русые волосы, клиновидная борода и густые усы, а также хорошо развитая мускулатура, поскольку ему не раз приходилось сражаться в тяжелых доспехах. Его облегающий ярко-красный жупон натягивался всякий раз, когда мужчина наклонялся, чтобы почесать Эмму, свою любимицу.
— Если ты убьешь волка, мелкий мерзавец, тебе тоже достанется больше мяса, — обратился он к Верному, самому молодому кобелю, шутливо ударив того по крупу. Юный волкодав посмотрел на него с обожанием, которым собаки награждают лишь своих хозяев.
Мастер торговли вежливо откашлялся.
Король поднял на него глаза, но тут же перевел взгляд обратно на доспехи.
Дезидерата опустила ладонь на руку супруга и глубоко вздохнула. Сказать, что она красива, — ничего не сказать. Королева была прекрасна. Ее кожа казалась настолько нежной и мягкой, что к ней хотелось прикоснуться и убедиться, действительно ли она настоящая. Ее грудь, выглядывавшая из-под туго зашнурованного кертла, блестела, будто смазанная оливковым маслом, притягивая взгляды всех мужчин в зале при малейшем движении женщины, несмотря на то что все ее наряды были тщательно продуманы, а манеры благопристойны. Переливаясь на солнце, ее светло-каштановые волосы выглядели великолепно. Возможно, она выкроила время, чтобы расположить свой стул прямо под лучами послеобеденного светила. Оранжево-розовое платье настолько удачно подчеркивало цвет ее волос, что даже мужчины замечали это, хотя им хватало иных поводов для восхищения.
Внимание короля сразу переключилось с доспехов на королеву. Он улыбнулся супруге, скорее даже засиял, и на ее щеках вспыхнул румянец.
— Эти достойные люди, — произнесла она, — пытаются поговорить с тобой о деньгах, дорогой.
По раскрасневшемуся лицу монарха можно было предположить, что внезапно его заинтересовало что-то куда более интимное, нежели деньги. Тяжело вздохнув, он откинулся на спинку стула и перестал гладить собак.
— Повторите, мастер, — велел король.
Мастера торговли звали Айлвин Дарквуд, и он считался самым богатым человеком Альбы. Выкупив у короля на три года право на торговлю шерстью, купец взимал за нее налог. Ему принадлежала большая часть городских складов и кораблей в доках. Несмотря на расхожее мнение о том, что все торговцы — жадные жирдяи, Айлвин был высоким и привлекательным мужчиной с черными как смоль волосами, чуть тронутыми сединой, и задубевшей кожей — он слишком много времени проводил в море. Мастер носил чулки и мантию поверх дублета — все исключительно из шерсти черного цвета. Остальные детали его наряда — крохотные пуговицы, рукоять кинжала, пряжки на ремне — были отлиты из чистого золота и покрыты красной эмалью. Жемчужная серьга с рубиновой подвеской, по форме напоминавшей каплю крови, висела на ухе. На другом мужчине, возможно, подобное украшение выглядело бы слишком по-женски, но на Айлвине Дарквуде оно смотрелось по-пиратски. Это вполне могло соответствовать действительности, ибо ходили слухи, что он разжился деньгами в отчаянном морском сражении у побережья Галле.