Взгляды Красного Рыцаря и девчушки пересеклись. Он приподнял бровь и спросил:

— Что?

Она вздрогнула:

— Что? Я не знаю, что мне делать.

Капитан глянул на Тоби и направился к небольшому костру, оставленному специально для него кем-то из слуг.

— Господь Всемогущий, девочка, не разговаривай с ним, — прошипел оруженосец. — Иначе он превратит тебя во что-нибудь ужасное. Спрашивай у меня. Но никогда — у него.

Мэг протянула молодому мужчине кружку вина с пряностями.

— Как всегда, развлекаетесь? — поинтересовалась она.

Он оглянулся назад — туда, где Тоби неистово размахивал руками перед Нелл.

— Даже не знаю, зачем я повесил себе на шею эту ребятню, — ответил он. — Не бери в голову, Мэг. Мы готовы выступать?

Швея повела плечами.

— Я что, похожа на офицера? Моя повозка собрана, уж в этом я могу вас заверить. — Она помолчала. — Недостает только палатки и дочери.

Красный Рыцарь улыбнулся и пригубил вино, к слову, лучшее в лагере.

Плохиш Том, двухметровый верзила с бугрящимися мышцами и длинными черными волосами, вышел из палатки — еще три оставались неразобранными. Через открытый вход можно было увидеть дочь Мэг, Сью, а еще ее прелестное оголенное плечико. Гигант был при оружии и с ног до головы закован в броню, сверкавшую в лучах утреннего солнца.

— Если стану погонщиком, то буду скучать по вам всем, — объявил он.

Швея сердито глянула на дочь:

— Если не поторопишься, девочка моя, капитан оставит тебя здесь!

Красный Рыцарь обратился к своему первому офицеру:

— Мы готовы выступать?

Плохиш Том даже не осмотрелся.

— Допивай свое вино, капитан. Ты сказал «сразу после утренней службы», а к ней еще даже не звонили.

Вид этих двоих вместе действовал как магнит. Первым подошел сэр Майкл, тоже в полной боевой готовности. Затем с противоположной стороны появился сэр Гэвин, ведя под уздцы огромного рыжевато-коричневого коня. За ним легким галопом подъехала госпожа Элисон, или просто Изюминка.

— Теперь не придется объявлять сбор офицеров. А где Гельфред? — спросил капитан.

За егерем послали. Было видно, как Нелл сломя голову перебегает от повозки к повозке, будто от этого зависит ее жизнь. К слову, девчушка оказалась довольно проворной.

Мореец сэр Алкей подошел с ястребом на запястье и двумя небольшими пташками, свисавшими с пояса, и они с Гэвином принялись тихо обсуждать ястребиную охоту.

Три оставшиеся палатки рухнули. Солдат из последней, которые каждое утро умудрялись проспать построение и целый град сыплющихся команд, окатили холодной водой и отпинали ногами. Одним из них был новый трубач капитана, страсть как любивший корчить из себя джентльмена.

Лучник Калли пнул юношу прямо в голову. Раздались одобрительные возгласы.

Гельфред подъехал на превосходной кобыле. Изюминка протянула руку и погладила лошадь по голове, затем дунула ей в ноздри.

— Прелесть, — похвалила она. — Какое красивое животное!

Егерь расплылся в улыбке.

Красный Рыцарь залпом допил вино и бросил кружку Сью, та подхватила ее на лету.

— Все готовы?

— Какой план? — поинтересовалась Изюминка.

Новый трубач, насквозь промокший и с шишкой на голове, брел, спотыкаясь, вдоль линии костров.

Капитан почесал подбородок.

— Гельфред поскачет в Ливиаполис и подыщет нам милое и пригодное для обороны место для лагеря примерно в дне езды от города. Самое большее — в двух.

Все понимающе кивнули. Два дня назад они получили известия о том, что император, их предполагаемый работодатель, пропал. А Ливиаполис был средоточием его власти и одним из трех крупнейших городов в мире. Кроме того, там размещались патриархат, едва ли не самый главный центр веры, и университет, гнездо герметизма.

— А потом мы попытаемся выяснить, что же на самом деле там произошло, — сказал сэр Алкей.

— Хрень какая-то, — проворчал Том. — В любом случае, почему именно гребаная Морея?

Красный Рыцарь посмотрел на горы на востоке.

— Несметные богатства. Слава. Земная власть.

— А как мы собираемся разобраться с Миддлбургом? — не унимался гигант.

Город-крепость — третий по величине город Мореи, больше известный как просто Град, — и Лоника, столица севера, считались поистине неприступными и лежали прямо на их пути на восток от гостиницы в Дормлинге.

Капитан пренебрежительно хмыкнул.

— Местные называют его Килкис. Только альбанские торговцы зовут его Миддлбург. — Он дожевал последний кусок колбасы. — Друзья обеспечат нам проход. Если мы будем вести себя прилично, гарнизон позволит нам пройти.

— А фураж? — нахмурился Гельфред.

— Мы должны встретиться с одним отрядом. Все улажено, говорю вам. — Капитан начинал терять терпение.

Сэр Гэвин вздохнул.

— Впутаться намного легче, чем выпутаться, если что-то пойдет не так. Красный Рыцарь сердито посмотрел на своего брата:

— Твои сомнения не остались без внимания.

Гэвин закатил глаза.

— Я лишь имел в виду…

Госпожа Элисон положила руку ему на плечо, отчего он вздрогнул. Это плечо теперь покрывали блестящие зеленые чешуйки. Но подобные мелочи Изюминку не волновали.

— Когда он такой, его не отговорить, — заметила она.

— Что насчет виверн? — спросил Уилфул Убийца.

Гельфред засмеялся.

— Ни одной, — сказал он. — Если мы и будем сражаться, то только против людей.

Лучники переглянулись. Все затихли.

— Еще какие-то замечания? — поинтересовался капитан не терпящим возражений тоном.

— Слышала, там есть принцесса, — тихо произнесла Изюминка. Красный Рыцарь криво улыбнулся.

— Я тоже это слышал, — нарочито медленно протянул он. — Выступаем.

ХАРНДОН — КОРОЛЕВСКИЙ ДВОРЕЦ

Король вальяжно восседал на огромном стуле из темного дуба, кончиками пальцев перебирая шерсть двух волкодавов. В основном его внимание было сосредоточено на подмастерьях, которые выкладывали части доспехов на массивный стол в углу просторного приемного зала. На стене прямо над столом висела голова виверны с его именем под ней.

У высокого и широкоплечего монарха были русые волосы, клиновидная борода и густые усы, а также хорошо развитая мускулатура, поскольку ему не раз приходилось сражаться в тяжелых доспехах. Его облегающий ярко-красный жупон натягивался всякий раз, когда мужчина наклонялся, чтобы почесать Эмму, свою любимицу.

— Если ты убьешь волка, мелкий мерзавец, тебе тоже достанется больше мяса, — обратился он к Верному, самому молодому кобелю, шутливо ударив того по крупу. Юный волкодав посмотрел на него с обожанием, которым собаки награждают лишь своих хозяев.

Мастер торговли вежливо откашлялся.

Король поднял на него глаза, но тут же перевел взгляд обратно на доспехи.

Дезидерата опустила ладонь на руку супруга и глубоко вздохнула. Сказать, что она красива, — ничего не сказать. Королева была прекрасна. Ее кожа казалась настолько нежной и мягкой, что к ней хотелось прикоснуться и убедиться, действительно ли она настоящая. Ее грудь, выглядывавшая из-под туго зашнурованного кертла, блестела, будто смазанная оливковым маслом, притягивая взгляды всех мужчин в зале при малейшем движении женщины, несмотря на то что все ее наряды были тщательно продуманы, а манеры благопристойны. Переливаясь на солнце, ее светло-каштановые волосы выглядели великолепно. Возможно, она выкроила время, чтобы расположить свой стул прямо под лучами послеобеденного светила. Оранжево-розовое платье настолько удачно подчеркивало цвет ее волос, что даже мужчины замечали это, хотя им хватало иных поводов для восхищения.

Внимание короля сразу переключилось с доспехов на королеву. Он улыбнулся супруге, скорее даже засиял, и на ее щеках вспыхнул румянец.

— Эти достойные люди, — произнесла она, — пытаются поговорить с тобой о деньгах, дорогой.

По раскрасневшемуся лицу монарха можно было предположить, что внезапно его заинтересовало что-то куда более интимное, нежели деньги. Тяжело вздохнув, он откинулся на спинку стула и перестал гладить собак.

— Повторите, мастер, — велел король.

Мастера торговли звали Айлвин Дарквуд, и он считался самым богатым человеком Альбы. Выкупив у короля на три года право на торговлю шерстью, купец взимал за нее налог. Ему принадлежала большая часть городских складов и кораблей в доках. Несмотря на расхожее мнение о том, что все торговцы — жадные жирдяи, Айлвин был высоким и привлекательным мужчиной с черными как смоль волосами, чуть тронутыми сединой, и задубевшей кожей — он слишком много времени проводил в море. Мастер носил чулки и мантию поверх дублета — все исключительно из шерсти черного цвета. Остальные детали его наряда — крохотные пуговицы, рукоять кинжала, пряжки на ремне — были отлиты из чистого золота и покрыты красной эмалью. Жемчужная серьга с рубиновой подвеской, по форме напоминавшей каплю крови, висела на ухе. На другом мужчине, возможно, подобное украшение выглядело бы слишком по-женски, но на Айлвине Дарквуде оно смотрелось по-пиратски. Это вполне могло соответствовать действительности, ибо ходили слухи, что он разжился деньгами в отчаянном морском сражении у побережья Галле.