Макс Хейстингс
Вьетнам. История трагедии. 1945–1975
Моему дорогому другу Рику Аткинсону, который ведет хронику триумфов и трагедий американской армии с глубоким пониманием, ясностью взгляда и человеческим состраданием, являющимися образцом для его коллег по историческому цеху
Карты
(в порядке появления в книге)
Французский Индокитай.
Дьенбьенфу, 13 марта — 7 мая 1954 г.
Раздел Вьетнама
Южный Вьетнам
Тропа Хо Ши Мина
Тетское наступление, 1968 г.
Хюэ
Дайдо, 30 апреля — 2 мая 1968 г.
Операция «Лайнбэкер», 1972 г.
Январь 1973 г.: «шкура леопарда»
Весеннее наступление 1975 г.: направления основных ударов
Азия возьмет долгожданный реванш у своей высокомерной младшей сестры.
ДИН ИНДЖ, 1928 Г.
Каждый военный акт есть также акт социальный и политический.
АНТОНИО ГРАМШИ
Содержит контент для взрослых, грубую речь и сцены насилия. Просмотр на усмотрение зрителя.
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ ПЕРЕД ПОКАЗОМ ДОКУМЕНТАЛЬНОГО СЕРИАЛА «ВЬЕТНАМСКАЯ ВОЙНА», РЕЖИССЕРЫ БЕРНС И НОВИК, PBS, 2017 Г.
Предисловие
Война за Вьетнам, бедную юго-восточную азиатскую страну размером со штат Калифорния, покрытую горами, джунглями и рисовыми полями, которые очаровывают туристов в XXI в. столь же сильно, сколь были ненавистны западным солдатам в веке XX, длилась три десятилетия и обошлась в 2–3 млн человеческих жизней. Первые 20 лет мир (и даже главные военные спонсоры коммунистов — СССР и Китай) не придавал происходящему в Индокитае большого значения. Но в ходе последнего десятилетия война привлекла к себе внимание сотен миллионов жителей западных стран, вызвав у них смятение и даже отвращение, уничтожила одного президента США и способствовала краху другого. В 1960-е гг. многие западные страны охватили молодежные протестные движения, переплетавшие отказ от старой сексуальной морали и приверженность сомнительным радостям потребления марихуаны и ЛСД с яростными выпадами против капитализма и империализма, одним из наиболее уродливых проявлений которых считалась война во Вьетнаме. Многие американцы старшего возраста выступали против войны, потому что та превратилась в источник систематического обмана со стороны их собственного правительства, а также потому, что, как они справедливо считали, она была обречена на провал.
Падение Сайгона в 1975 г. стало унижением для самой могущественной нации на планете: крестьянские революционеры взяли верх над волей американского народа со всем его экономическим благосостоянием и военной мощью. Черно-белая фотография сцены эвакуации 29 апреля, на которой цепочка беглецов на крыше здания поднимается по лестнице к вертолету, словно на Голгофу, стала одним из символов проигранной Америкой войны. Война во Вьетнаме оказала более сильное культурное влияние на свою эпоху, чем любой другой вооруженный конфликт после 1945 г.
Ни в одном конфликте ни одна противоборствующая сторона не обладает абсолютной монополией на добродетель. Даже во Второй мировой войне борьба союзнических стран против фашизма была скомпрометирована тем, что именно тирания Сталина заплатила главную кровавую цену за уничтожение тирании Гитлера. Только самым недалеким представителям левого и правого лагеря хватает наивности заявлять о полной непогрешимости той или другой стороны во вьетнамском конфликте. Почти все авторитетные работы о войне принадлежат перу американцев и французов, однако первые зачастую описывают ее так, будто она была непосредственной историей их собственной нации. Между тем эта война была преимущественно азиатской трагедией, в которой американские страдания были лишь крошечной частью: соотношение погибших вьетнамцев и американцев составляет примерно 40 к 1.
Хотя мое повествование выстроено в хронологической последовательности, я не стремился к тому, чтобы соблюдать предельно жесткую хронологию событий или даже упомянуть каждую битву; вместо этого я пытался передать саму природу опыта, который пришлось пережить Вьетнаму на протяжении трех десятилетий. Как и во всех моих предыдущих книгах, рассказывая о политических и стратегических аспектах, я также пытаюсь ответить на вопрос: «Какой была эта война?» — для саперов северовьетнамской армии, для крестьян в дельте Меконга, для пилотов вертолетов Huey, для рядовых из американской глубинки, для советников зенитно-ракетных войск из Ленинграда, для китайских железнодорожников или для сайгонских проституток.
Я родился в 1945 г. Будучи молодым журналистом, я два года проработал в США, а затем неоднократно посещал Индокитай. Должен признать, что мое понимание происходящего на тот момент было настолько незрелым, что в этой книге я предпочел не ссылаться на свой личный опыт и восприятие тех событий, решив ограничиться парой слов в предисловии. В 1967–1968 гг. я много ездил по США, сначала как стажер, затем как журналист в ходе президентской избирательной кампании. Мне довелось взять короткие интервью у многих ключевых фигур, включая Роберта Кеннеди, Ричарда Никсона, Юджина Маккарти, Барри Голдуотера, Хьюберта Хамфри, Рональда Рейгана, а также Гаррисона Солсбери, Нормана Мейлера, Аллена Гинзберга и Джоан Баэз.
В январе 1968 г. я был в числе иностранных журналистов, приглашенных в Белый дом. Сидя в Зале кабинета, мы 40 минут слушали разглагольствования Линдона Джонсона о его приверженности Вьетнаму — за несколько недель до того, как он ошеломил американский народ объявлением об отказе баллотироваться на второй срок. В то утро личность президента США сильно отдавала карикатурностью, отчего, однако, не казалась менее зловещей. «Одним из вас нравятся блондинки, другим — рыжие, а третьим, возможно, вообще не нравятся женщины, — сказал он, мучительно растягивая слова, активно жестикулируя, чтобы подчеркнуть важные мысли, и что-то размашисто черкая карандашом в лежавшем перед ним блокноте. — А теперь я скажу вам, что нравится мне: я готов встретиться с Хо Ши Мином в любое время в хорошем отеле с хорошей едой, чтобы мы сели, поговорили и уладили наконец это дело».
Закончив свой монолог, он внезапно поднялся и вышел из комнаты, не дав нам возможности задать вопросы, что заставило либерального обозревателя Уолтера Липпмана пустить парфянскую стрелу ему в спину. Мы встали, взяли наши блокноты, когда дверь вдруг приотворилась и в проем высунулась голова президента. «Пока вы не ушли, — сказал он почти смущенно, — хочу спросить: я знаю, вы много чего читали и слышали обо мне — а теперь кто-нибудь из вас изменил свое мнение?» Мы были так поражены этим внезапным проявлением уязвимости Джонсона, что потеряли дар речи.
В 1970 г. я снял серию репортажей из Камбоджи и Вьетнама для новостного канала Би-би-си и в следующем году снова прилетел в Сайгон, чтобы взять интервью у президента Нгуен Ван Тхиеу, а также посетил Лаос. В ходе съемок я сопровождал подразделения 23-й дивизии США в операции по зачистке местности в долине Хиепзык, летал на южновьетнамском штурмовике Skyraider на бомбежку и вел прямые репортажи с атакованной коммунистами базы огневой поддержки № 6 на Центральном нагорье. Позже в том же году в Доме народных собраний в Пекине мне довелось пожать руку Чжоу Эньлаю. Я посещал Вьетнам и в 1973, и в 1974 гг., а в 1975 г. освещал последние сражения этой войны, в том числе паническую сдачу Дананга и боевые действия в предместьях Сайгона.
Поначалу я собирался остаться вместе с горсткой других корреспондентов, чтобы запечатлеть падение Сайгона, но в последний день ближе к вечеру мои нервы сдали: я пробился через толпу испуганных вьетнамцев вокруг посольства США и с помощью защищавших его американских морпехов перелез через стену. Через несколько часов вертолет доставил меня на борт авианосца Midway.
Вышеуказанные командировки [О них более подробно рассказывается в мемуарах автора «Идем на войну», опубликованных в 2000 г. — Прим. ред.], хотя и выливались на тот момент не более чем в плоды незрелой журналистики, сегодня дают мне возможность глазами очевидца описывать места и события этой войны — с их изнуряющей жарой или дождями, минами-ловушками под ногами и кружащими в небе вертолетами, — какими их видели вьетнамские, французские и американские участники. В последующие годы я встречался с Робертом Макнамарой, Генри Киссинджером и другими гигантами эпохи вьетнамской войны. Артур Шлезингер стал моим другом.
Все войны разные и одинаковые одновременно. Существует распространенный миф, по крайней мере в США, что война во Вьетнаме была сопряжена с беспрецедентными ужасами, которые так ярко живописуют ветераны в своих бесчисленных мемуарах. Но любой, кому довелось пережить Пунические войны между Римом и Карфагеном, Тридцатилетнюю войну в Европе, вторжение Наполеона в Россию или битву на Сомме в 1916 г., посмеялся бы над утверждением, что война в Индокитае была значительно худшим опытом. Насилие во II в., когда сражения велись копьями и мечами, а мирное население и вовсе не имело никаких прав, было ничуть не менее леденящим кровь, чем в веке XX. Горящее масло, которое выливали на головы врагов защитники средневековых городов, мало чем отличалось от напалма. Мародерство, изнасилования, черные рынки, насилие в отношении мирных жителей и пленных были неотъемлемой частью всех военных конфликтов. В 1939–1945 гг. в европейских городах было не меньше проституток, чем в Сайгоне в 1960-х гг., — вспомните о лондонских «коммандос с Пикадилли». Разница лишь в том, что в прежние времена гражданское население, которое оставалось дома, почти не знало о таких неприглядных сторонах войны. Перед публичным показом киноматериалы проходили жесткую цензуру, и из них вырезались все кадры, которые были признаны деморализующими.
