— Ань, чего Захар меня вечно придурком называет? — спросил брат.

Сестра отошла от окна и села за письменный стол. Взяла свою тетрадь с конспектом и начала листать.

— Ничтожества всегда пытаются выставить себя лучше других, — сказала она.

— Аня.

— Что?

— Он лучше меня?

— Нет.

— Тогда я ничего не понимаю… Зачем так делать?

— Я сама не понимаю. Просто не слушай его.

— Он точно не лучше меня?

— Нет.

— Я рад.

— Если тебя дразнят, не надо обращать внимания.

— Я стараюсь, но это так обидно, когда тебя считают глупым.

— Ты не глупый, ты просто другой.

— Спасибо.

— Меня в школе дразнят толстой, и я научилась не слышать их.

— Ты не толстая. Ты немного толстая. Но не толстая.

— Да ладно, я знаю, что я толстая, вот только мне неважно. Внешность не имеет значения.

— Я тебя люблю. — Костя улыбнулся, глядя на сестру.

— И я тебя. Но мне, правда, плевать, когда меня дразнят. К тому же через год я не увижу всех этих людей из класса. И тебе советую не обращать внимания на него.

— Захара нам еще два года видеть, ты сама так сказала.

— Переживем.

Костя достал следующую картину с изображением родителей. Отец стоял в поле возле штатива, на котором располагался строительный измерительный прибор — теодолит. Костя с первого раза запомнил это слово. Справа от отца мама держала огромную линейку, превышающую ее рост. Над родителями красовалась надпись с ошибками: «Мама и Ппа в икспидиции».

«Эту картину я не продам даже за миллионы», — подумал Костя.

— Если эта Чаща окутает всю планету, то нам некуда будет переезжать, — произнесла Аня.

— Не окутает, — сказал Костя и потянулся к следующему холсту. Он положил картину себе на колени. Нарисованные на ней родители лежали у подножия горы. Рядом валялся штатив с теодолитом. С горы шла снежная лавина. Еще секунда, и она поглотит людей… Вот только это все лишь игра красок на полотне, созданная воображением Кости.

Дверь в комнату приоткрылась.

— Можно? — спросил Захар.

— Что ты хотел? — откликнулась Аня.

Опекун зашел в комнату, развернул газету и положил ее на стол перед девушкой.

— Вот. — Захар сиял от радости.

— Что «вот»? — не поняла Аня.

— Я нашел способ обогатиться.

Девушка посмотрела на газету. Захар выделил карандашом объявление:

«В Институт Космических Инфекций требуются путники для похода в Чащу. Требования: синдром Дауна». Далее указаны номер телефона и адрес учреждения.

— Ты издеваешься?! — злобно произнесла Аня. — Совсем мозгами поехал уже?!

Костя отставил картину и подошел к столу.

— Чего ты так сразу? — спросил Захар.

— Да они там как мухи мрут в этой Чаще!

— Чего? Что за бред?

— А почему им вдруг новые путники понадобились? Куда старые делись? — спросила Аня.

— Не знаю, может уволились.

— Ага, уволились. Ты знаешь, сколько там в среднем люди живут?

— Вот в кого ты такая умная? Ты прямо все знаешь…

— У меня есть знакомая, у которой мама — подруга одного из сотрудников этого института. Он рассказывал ей — полгода в среднем там живут.

— Ну так поработает пару месяцев, и все.

— Иди сам туда и работай!

— Да я бы рад, но…

— Это вы про в путники мне пойти? — вмешался Костя.

— Про в путники, про в путники, — ответил Захар, — заработаешь себе на свою комнату отдельную.

— Не слушай его, ничего не заработаешь, — сказала Аня.

— Да это реальный шанс использовать недуг Костяныча! Походит немного туда, получит денег, и у вас будет шанс съехать от меня.

— А тебе какая выгода? — спросила Аня. — Ты же не хотел, чтоб мы съезжали. Что ты с этого получишь?

— Ничего не получу.

— Ой, только не говори, что ты просто заботишься о нашем благополучии.

— Ну а чего бы не позаботиться. Костик же орет вечно, что я, мол, говно, говно, вот решил перестать быть говном.

— Нет, — решительно заявила Аня. — Обойдемся без походов.

— Подожди, — сказал Костя.

— Не подожду! — ответила сестра.

— Я — мужчина, и у меня есть слова! — сказал брат.

— Во! Это верно. Баба, помолчи, пусть он скажет. Чего ты его затыкаешь! — поддержал Костю Захар.

Аня встала из-за стола.

— Вышел быстро из моей комнаты! — крикнула она на опекуна.

— Это моя квартира, — ответил Захар.

— А там много платят? — спросил Костя у Захара.

— Очень много! За год можно квартиру купить, — ответил опекун.

— Ань, давай запишемся? — сказал брат.

— Кость, послушай меня внимательно. — Аня взяла его за руку. — Люди, которые ходят в Чащу, там и умирают. Ты понимаешь меня?

— Да.

— Ты умрешь, если пойдешь в Чащу. Понимаешь?

— Да.

— Деньги мы и другим путем заработаем.

— Картины мои будем продавать?

— Да, ты будешь рисовать, а я буду продавать.

— Да… ну… ну хорошо, это тоже подойдет. Наверно.

Девушка взяла газету и отдала ее Захару. Он улыбнулся и кивнул Ане.

— Ладно, как скажешь, я не настаиваю, — сказал опекун. — Но все же подумайте, — добавил он, выходя из комнаты.

— Ишь, чего выдумал, — сказала Аня. — Конечно, там платят много, вот только до зарплаты еще дожить надо.

Костя развалился в кресле и уставился на белый потолок. Он представлял, как просыпается в своей комнате. Отдельной комнате. Идет на кухню и включает электрическую плиту. В новых домах не надо мучиться с проклятыми спичками. Он наливает воду и ставит чайник. Все так просто и удобно.

— Нашел дурачка, — продолжила Аня. — Как только язык повернулся такое предложить нам!

«Вторую комнату Ане отдам, а в третьей будет моя мастерская. Буду там рисовать. Или выставку там сделаю», — продолжал мечтать Костя.

— Надо уже сейчас работу подыскать на вечер, — решила Аня. — Буду работать и откладывать деньги. За два года накопим, может, хоть на аренду, а там дальше разберемся по ситуации.

«Эх, жалко я не смогу пойти в путники и стать богатым, — думал Костя, — и квартиру не куплю. И комнату отдельную не куплю. И ничего не куплю…»

— Я спать скоро пойду, мне завтра в университет утром по делам надо, ты, если хочешь, можешь тихонько тут сидеть.

— Да нет, я, наверно, тоже лягу.

— Если хочешь, можешь сюда раскладушку принести.

— Нет, ты девочка, ты большая, неудобно.

— Ты мне не помешаешь.

— Я знаю, что помешаю. Я и там хорошо сплю.

— Как знаешь.

— Приятных снов, — сказал Костя, встал с кресла и подошел к сестре. Они обнялись, и она чмокнула его в лоб. Брат вышел из комнаты. На кухне уже был выключен свет. Захар сидел в трусах и майке на раскладушке, стягивая носок. По телевизору шли международные новости. Ведущая рассказывала о гибели ста человек в результате ракетного удара на востоке, о теракте в вагоне поезда, о сороковой жертве серийного убийцы, которого уже семь лет не могут поймать, и о браконьерах, ежегодно сокращающих популяцию слонов вдвое.

— Не планета, а цирк какой-то, — сказал Захар. — Куда мы катимся?.. В каком мире будут жить наши дети?.. Да уж…

— Я бы хотел, чтоб на Земле была справедливость, — сказал Костя.

— Все бы хотели.

— Не все. Те, кто творит зло, не хотят.

— Хотят, просто они не могут иначе.

— Почему?

— Не знаю.

— А если убрать с Земли всех, кто творит зло?

— Ну… — Захар задумался на несколько секунд, — наверно, зла станет меньше.

— А почему так не сделать?

— А как ты уберешь все зло?

— Милиция должна убрать?

— Они не могут со всем справиться, да и как ты определишь, что зло, а что добро? Один человек для тебя — зло, а для меня — добро, и кто прав?

— Никто не прав. Зло — это то, что убивает животных и людей. Зло — это то, что воюет с другими. Зло — это то, что ворует у честных.

— Да не так все просто.

— Почему не просто?

— Ты не поймешь.

— Сам ты не понимаешь, а я все понимаю.

— Ладно, пора на боковую, — сказал Захар и выключил телевизор.

— Спать? — спросил Костя.

— Да, приятных снов, — сказал опекун и лег, повернувшись к нему спиной.

— И тебе.

Костя поставил свою раскладушку рядом с раскладушкой Захара. Из-под стола вытащил подушку и скомканное одеяло. Снял майку, стянул штаны и повесил одежду на спинку стула. Обычно Костя засыпал сразу, как ложился, но сегодня его сознание будоражила надежда изменить свою жизнь и жизнь Ани. Единственного человека, кто по-настоящему его любит и кого любит он. «Изменить, заработав денег, ведь это реальная возможность», — думал он. А еще Костя не мог осознать, чего же он не понимает в справедливости? Ведь он, как ему казалось, четко отделял добро от зла.

«Н-да… я живу в мире сумасшедших», — подумал Костя, вспоминая только что увиденные новости. А через несколько минут он заснул.