Девушка зашла в дом, а я присел и начал чесать Щетку за ухом.

— Хорошая соба-а-ака, — протяжно произнес я, — хоро-о-шая девочка.

Щетка — помесь лабрадора и дворняги — сходила с ума от радости видеть меня. Возможно, у нас с ней было какое-то звериное взаимопонимание.

— Ты чего голый-то? — спросила Катя.

— Жарко, — ответил я и встал.

— Я пирожков тебе испекла. — Катя протянула мне пакет.

— Вот спасибушки, — сказал я.

Несмотря на свою слепоту, Катя знала расположение мебели во всех моих комнатах и могла спокойно ходить по дому, не натыкаясь на предметы, но все же я взял ее под руку, и мы прошли на кухню.

— Завтракала сегодня?

— Ага, но чай можно употребить.

Когда я вспомнил про оторванное ухо, было уже поздно. Щетка смотрела на меня из гостиной, держа в зубах окровавленную ушную раковину полицейского.

— Я тут сегодня уборку затеял, — произнес я и направился к собаке, — так что не обращай на меня внимания.

— Уборку? Так мы же вроде в кино идем? — Катя села за стол.

Моя девушка обожала кинотеатры. Громкие объемные звуки и спецэффекты приводили ее в восторг, хотя она и не видела того, что происходило на экране. Я описывал ей видеоряд, иногда даже крича в ухо, и в ее сознании формировалась какая-никакая картинка на основе моих пояснений, музыки и реплик героев. Раз в неделю мы ходили в кино, это была своего рода традиция. Катя понятия не имела, кто я. Мы познакомились три года назад, она оказалась моей первой девушкой после того, как я перестал быть человеком. Слепая невеста — идеальный вариант в моем случае.

— Щетка, хорошая Ще-еточка. — Я наклонился и протянул руку собаке, в надежде неожиданно схватить ее и отобрать кусок офицера. Я давно знаю Щетку, и проблема заключалась в том, что эта собачка была своенравная. Однажды она чуть не вцепилась мне в руку, когда я пытался забрать у нее свой ремень, который она впоследствии успешно изгрызла.

— Ты мамины шторы повесил в спальню? — спросила Катя.

— Нет, — ответил я и резким движением попытался схватить собаку за передние лапы, но сучка оказалась слишком ловкой. Главное, не переборщить с силой и не сломать ей конечности.

— А чего так? Не понравились? — снова раздался голос Кати из кухни.

— Я их потерял. — После этой фразы я почувствовал себя глупо. Как можно потерять шторы?!

— Как можно потерять шторы?! — воскликнула от удивления Катя.

Собака запрыгнула на диван и принялась жевать ухо.

— В прачечной не смогли их найти, — сказал я, глядя на Щетку, наслаждающуюся человеческим хрящом.

— Вот же люди, а, — возмутилась Катя, — они деньги хоть вернули за них? И почему ты их понес в прачечную?

— Да, конечно, вернули, я там такой скандал поднял, — сказал я и снова подошел к собаке, — администратора позвали даже. Деньги на карточку перевели тут же. А понес в прачечную чего? Да… я их повесил, и они мне показались грязными, я обычно новые вещи стираю.

— А чего это ты убираться вздумал? Что-то случилось? Чего ты там делаешь-то? Ты какой-то странный сегодня, — продолжила сыпать вопросы Катя.

Собака перестала жевать ухо. Несколько раз облизнувшись, она изогнулась колесом и принялась вылизывать свой зад. Неплохой способ скармливать улики животным, жалко, что тех двух хороняк в моем подвале она не сможет проглотить.

— Все в порядке, просто разбил банку с вареньем, а еще мне нужно починить пол в подвале, там тоже беда кое-какая, доска сгнила, и я провалился… в общем, может, мы перенесем кино? — я вернулся на кухню и сел напротив Кати.

— Ладно, перенесем. Пирожки попробуешь? — спросила девушка.

— Да, точно. Чай. — Вылезая из-за стола, я понял, что слишком суечусь и делаю лишние движения. Надо расслабиться. Выпроводить Катю с псиной и закончить свои дела. Полиция может нагрянуть с часу на час. Не то чтобы я боялся их, чего они мне сделают? Но вот лишние проблемы сейчас ни к чему.

— Написал сегодня чего? — Катя откинулась на спинку стула и потянулась.

— Да, утром пару строк.

— Нет вдохновения?

— Профессионалы, Катюш, работают без вдохновения.

— Ой, ой, прям профессионал, — Катя усмехнулась.

— Конечно, профессионал, без пяти минут звезда, — гордо и иронично произнес я.

— Если тебя еще возьмут.

— Возьмут, я верю в себя.

— И я верю, и мама верит в твой талант.

— Опять ты со своим талантом, я же говорю, таланта не бывает.

— Ни у кого?

— Да, ни у кого. Проведи тысячи часов за каким-либо делом и станешь в этом деле талантливой.

Я налил чай и поставил кружку перед Катей.

— Осторожно, не смахни рукой, вот. — я взял ее кисть и поднес к кружке.

— Спасибо.

— Любой может стать талантливым, а следовательно, этот термин на хрен не нужен. Замени слово «талантливый» на «опытный», — предложил я.

— Чем тебе слово-то это неугодно? — Катя аккуратно отхлебнула горячий чай.

— А тем, что оно звучит так, будто талантливый, как ты выражаешься, человек не потел, добиваясь развития навыка, а так просто все у него выходило, родился уже талантливый и умелый. Это слово мне кажется унизительным. Катя! Хорош меня унижать! — Я попытался максимально серьезным тоном произнести последнюю фразу.

— Унижать? — Катя захихикала.

— Да, унижать. Я пишу стихи много лет и развиваюсь в этом направлении, а мне говорят: «Да он просто талантливый». Нет, я сто тысяч часов убил на это, я не просто талантливый, я, мать вашу, пахарь!

Катя рассмеялась.

— Пахарь листа и бумаги! — воскликнул я.

— Листа и бумаги? Это же одно и то же, — Катя засмеялась во весь голос.

— Неважно! — закричал я и тоже засмеялся.

— Вот всегда так с тобой, — начала девушка, — все серьезные обсуждения сводятся к глупостям.

— Конечно, так же веселее, — подметил я.

— Ты выиграл несколько престижных поэтических конкурсов.

— Вообще-то они были не очень престижные.

— «Электронная рифма», «Поэт области» и еще… не помню… — Катя сморщилась, напрягая память.

— «Золотое слово», «Жизнь в стихах» и «Ямб и хорей», — напомнил я. — Там еще много чего было, но это неважно. Я перестал посылать заявки на конкурсы, в этом нет смысла. Там нет аудитории. Мои стихи читают только другие участники конкурса и жюри.

— Я все равно буду считать тебя талантливым, но про себя, тихонько.

— Ладно, но только если тихонько.

Пирожки оказались отвратительные. Катя училась готовить, будучи еще зрячей, до аварии. После катастрофы девушке пришлось многое осваивать заново, и готовка вслепую давалась ей с трудом.

Мы посидели минут двадцать, а потом я принялся за уборку. Катя предложила помочь, но я решил, что это не самая лучшая идея. Когда мы прощались, я почувствовал нотки недовольства в ее тоне — она однозначно обиделась и была права, но и вины за собой я не чувствовал. Не мог же я после всего случившегося просто взять и пойти в кино!

Первым делом я закинул оба тела в яму, решив не сливать кровь из полицейского, дабы не тратить время, да и еды у меня было много, еще пара банок.

Оттирая пол от крови в гостиной, в голове я крутил сценарий к видео, которое должен буду записать сегодня вечером, если снова не случится какой-нибудь форс-мажор. В любом случае полиция ко мне нагрянет. Линолеум в гостиной отмылся относительно легко. Надо бы весь дом застелить линолеумом, мало ли где мне в следующий раз придется мыть пол. Далее я взялся драить деревянные лакированные ступени в подвал. С ними тоже проблем не возникло: через полчаса они блестели как новенькие. Я понимал, что у полиции наверняка есть устройства, позволяющие уловить чуть ли не отдельные молекулы крови на полу, но на каких основаниях они будут искать кровь у меня дома? Только если что-то заставит их заподозрить именно меня. Полицейский этот ходил по всему району, и мало ли где он мог исчезнуть. Чего я-то сразу? Сосед, Кешка, через два дома который, сидел то ли за убийство, то ли за разбой, грабеж, непонятно. Слухи ходили разные, но сидел он точно. Вроде кого-то зарезал, так что первым делом подумают на него. Он еще по ходу и с наркоманами местными терся. Говорили даже, что он СПИДом болен.

В подвале я закопал тела и заколотил обратно доски. Оставалось только застелить линолеум поверх размазанных по полу следов насилия. Перед поездкой на строительный рынок я сходил в душ и привел себя в порядок.

Три рулона линолеума длиной пять метров и шириной два (которые я привез на своем пикапе, благо машина позволяла погрузить туда напольное покрытие и не пришлось ожидать доставку и привлекать лишних людей) я раскатал по грязному полу. Подвал тут же преобразился, а следы жестоких убийств, которые, кстати, я совершил не по своей воле, оказались скрыты под слоем мягкого пластика с узором, имитирующим дерево.

Закончив прибивать плинтуса и перемычки на стыки рулонов, я еще раз проверил подвал, лестницу и гостиную. Если не проводить экспертизу, то так и не скажешь, что за бойня тут приключилась буквально три часа назад. Я понимал, что полиция должна нагрянуть сегодня. Нельзя так просто убить полицейского, да еще и на задании. Они придут, я уверен. Придут и ко мне, и к соседям, и весь район на уши поднимут. Подождем, будь что будет.