Максэль Вокк
Желчь
Особая благодарность Вязовцеву Антону Валерьевичу за помощь в создании иллюстраций.
Часть 1
Пироз
Предисловие
— Егор, скажи, что виноват, и дело закрыто! — Следователь сидел сложа руки, прожигая взглядом человека с лисьей ухмылкой, — Ты думаешь, я просто так взял тебя к себе в помощники.
— Петя, а ты не забыл, кто тебя спас на стройплощадке, когда ты упал с опоры? — Обвиняемый говорил очень уверенно, чувствуя за собой правду.
— Хорош меня уговаривать, ты виноват, признай это!
— Они сами виноваты, и ты сам таких же губишь, ты и сам убийца…
Глава 1
Свидетель
— Так что вы видели в тот момент? — Следователь, задающий вопросы, сидел полуразвернувшись к свидетелю совершенно непонятного происшествия, случившегося на одном из проспектов столицы России.
— Сложно, конечно, сказать, потому что шел сильный дождь, даже номер впереди стоящей машины был плохо различим… — Свидетель говорил не торопясь, словно копаясь в обрывках воспоминаний, и, восстанавливая картину случившегося, описывал ее.
— И все же… Вы позвонили в полицию не просто так, а по причине какого-то беспокойства.
— Э-э-э, да! Та машина ехала передо мной, а заливающий все вокруг мощный дождь словно стеной отделял машины в той дурацкой пробке, которая образовалась, скорее всего, из-за него же.
— И-и-и…
— Дождь, подсвеченный красным светом фар, слегка скрыл очертания человека, который вылез из той машины и ушел вперед, пока автомобильная пробка стояла… потом раздался хлопок, который, как мне кажется, совпал с раскатом грома…
— Так из какой машины вышел человек?
— Из той, которая ехала передо мной… Потом этот человек сел обратно в свою машину и, перестроившись, покинул это место…
— Вы же сказали, там была пробка?
— Да, но время от времени полосы двигались.
— А вы остались стоять в этой полосе?
— Постоял какое-то время, и когда понял, что все полосы хоть чуть-чуть, но двигаются, а эта стоит, тоже перестроился.
— Хорошо, что было дальше?
— Та полоса, в которой я был, стояла из-за черной дорогой иномарки… Непонятно, почему она не ехала.
— В салоне кого-нибудь видели?
— Автомобиль был полностью тонирован, ничего сказать не могу.
— Если честно, то складывается впечатление, что вы что-то недоговариваете.
— Видите ли, после того, как я узнал, что там произошло убийство, я постоянно думаю о том событии и пытаюсь сложить все в общую картину, отследить ход событий от его начала до момента убийства.
— Вы не следственный комитет, от вас требуется лишь подробная информация.
— Я сам вправе решать, что делать.
— Какие действия были предприняты с вашей стороны?
— Я просмотрел запись со своего видеорегистратора полностью с момента въезда на эту дорогу, и скажу вам следующее: эта черная иномарка себя вела нагло и вовсе не адекватно. Она меня подрезала, мне даже пришлось применить экстренное торможение, но я всегда очень спокоен и меня трудно вывести из себя, я продолжил движение за ней, наблюдая за этим хулиганством. В это время очень шустро развернулся проливной дождь, и в мою полосу перестроилась машина, номера которой были не видны. Также я просмотрел камеры видеонаблюдения, что тоже ничего мне не дало: от автомобиля, который перестроился в мою полосу, на видео осталось лишь серое пятно. Таких серых пятен на дороге было огромное количество, вперемешку с другими цветами они двигались, словно фигурки в тетрисе, а порой и вообще ничего не было видно из-за силы дождя.
— А вы пытались отследить его до происшествия?
— Так я об этом и говорю, начался сильный дождь, он шел на протяжении десяти минут, и весь транспорт так замешкался, так переплелся, что было непонятно, откуда он взялся и куда он уехал.
— Мы к настоящему моменту тоже изучили все записи, осталось сделать заключение… Вы можете быть свободны, спасибо за содействие. И вот еще, ваша машина ведь тоже серого цвета?
— Да, а что?
— Сбор информации, не более…
Следователь остался сидеть в своем кабинете с очень плохим освещением, куда даже свет дня не проникал, видимо, из-за упавших прямо на окно веток; здесь также отдавало холодом и сыростью. Условия, как можно подумать, не очень хорошие, но следователь по прозвищу Пироз мог пожаловаться только на маленький рабочий стол, который имел хоть и стандартные размеры, но был завален так, словно на него сгрузился небольшой грузовик. Количество дел, взгроможденных на него, зашкаливало, но, что самое интересное, большая часть этих дел были закрыты и просто существовали на столе в виде неотъемлемого реквизита, а стеллажи в это время пребывали в разгруженном состоянии.
Пироз получил свое прозвище несколько лет назад, когда вел странное дело, связанное с убийством врача. Дело так и не было раскрыто, поскольку было хорошо спланировано убийцей, зато окружение, имевшее дело со следователем, ощутило явную изжогу от общения. Следователя звали Шесма Петр Васильевич, он не носил форму, а был одет в отнюдь не модную, но всегда чистую одежду. На его левом ухе отсутствовала мочка, он об этом вообще не любил разговаривать, и в ответ на вопросы всегда грубо и немногословно говорил: «Отморозил». Он не считался лучшим, руководство его ценило больше за доведение дел до конца — даже дела, которые были заброшены в дальний ящик, в конечном итоге приобретали завершенный вид, поскольку Василич по-другому не мог. Его худощавость при довольно высоком росте выглядела слегка нелепо, что, скорее всего, сказалось на его одиночестве, хотя причина была только в нем, и это — нежелание быть привязанным к кому-либо. Максимум общения у него был с матерью, которой он делал еженедельный отчет о своей жизни, потому как родственников у него больше не было. Пироз нисколько не ценил комфорт или роскошь, его мало что интересовало вообще, он жил тем, что есть, и ни к чему особо не стремился.
— Убийство в пробке. — Он стоял у окна, смотрел на склонившиеся и упирающиеся в окно, будто готовящиеся его выдавить ветки дерева, и бормотал, ковыряя надломленный ноготь. — Это точно была месть, потому как не похоже на преднамеренное или подготовленное убийство.
Пироз отвернулся от окна, хотел пройти к своему столу, но тут же присел на выпирающую из-под подоконника батарею, холод которой сразу пробежал по всему телу.
— Но месть за что? За то, что человеку не понравилась чья-то агрессивная езда? Или не то чтобы езда, а поведение и дальнейшая безнаказанность… — Подняв голову наверх, смотря на потолок грязно-белого цвета с расползающимися трещинами и волнующейся от сквозняка паутиной, добавил: — Правильности, значит, хочет.
Петр Васильевич подошел к своему столу и достал из-под бумаг мобильный телефон.
— Миха, здорово!
— Ага, привет! Тут удар мощным электрошокером в область сердца… — Михаил, как обычно, недоговорил, потому как Василич услышал что требуется, и стандартно бросил трубку. — Задолбал, вот же человек.
Петр достал толстый, замученный жизнью блокнот, умело пролистал до нужного места:
— 2014 — убийство полицейского, 2015 — убийство школьника и, в этот же год, продавца хозтоваров, в 2016 — убийство таксиста и врача, далее было затишье, и вот сейчас ты опять вышел. Ты работаешь по какому-то принципу, твоя идея проста, скорее всего, ты плохо воспринимаешь грубость по отношению к себе. — Собрав вещи, Василич направился в морг осмотреть труп.
Добравшись до морга достаточно быстро, он постоял на улице рядом с входом — этакий ритуал или просто боязнь данного заведения — и, харкнув в сторону от крыльца, зашел внутрь.
— Василич, ты как обычно…
— Миша, давай посмотрим тело, а потом будешь болтать.
— Капец, ты хоть раз бы приехал и сказал: «Давай бухнем!» — но нет, от тебя не дождаться такого! — Болтающего Михаила Петр тащил в комнату с трупом, никак не показывая дискомфорта от пребывания здесь, причем тащил, не прилагая никаких физических усилий, а только быстро шагая в нужном направлении.
— Давай, давай, открывай двери быстрей, мне некогда.
— Вот ты всегда так, — Миша щелкнул пропуском по пропускному устройству и с предупреждающим звуком распахнул дверь, в проем которой сразу залетел Петр.
— Какой мой?
— Такой быстрый ты, а вот догадайся? — После этой фразы Михаил получил резкий, но несильный удар под дых.
— Ты мне надоел, честно. — Василич после сделанного удара прошел вглубь комнаты и принялся скидывать простынки с лежавших на каталках тел.
— Псих, блин, в натуре, от тебя только изжога может быть. — С трудом разогнувшись, он подбежал к нужному телу. — Вот он, смотри.
Петр Васильевич быстрым взглядом окинул тело, достал телефон и, сделав пару-тройку фотографий, тут же его убрал, направившись к выходу.
— Ладно тебе, постой! Тут у него повреждений других нет, только этот след от шокера, и разряд точно был сильным, вокруг места удара полопались капилляры, прорисовался некий рисунок. — Михаил видел, что следователю абсолютно все равно и он просто уходит. — Ну и вали, Пироз чертов.
