Я сделал вид, что не заметил и продолжил идти к дому. По пути приостановился у клумбы с цветами, присел — вроде как завязать непослушный шнурок.

— Эй, Барсуков! — крикнули мне. — Иди сюда, нужно поговорить!

Хорошо, поговорим. Хотя, какие тут разговоры — сейчас они будут меня бить. Ну-ну… Я завязал шнурок на кроссовке, а поднимаясь, незаметно взял полную горсть песка с края клумбы и сунул в карман.

Их трое. Обычной, даже худощавой комплекции, одеты вызывающе — простая шпана.

— Ну, чего надо, щеглы? — демонстрируя неуважение, начал я.

— Слышь, муфлон! — дернулся один из них, самый молодой. — Ты как с пацанами разговариваешь?

— Где здесь пацаны? — я даже оглянулся по сторонам, теперь показывая изумление. — Вы, что ли? Нет! Вы шакалы! Хотели меня толпой избить, когда я честно один на один вашего Черепа на асфальт кинул? Так пацаны не поступают!

— Че?! — взвился тот. — Ты не пацан, ты муфлон! Чморик!

— Тихо, Колян! — подал голос другой, самый высокий из них, удержав напарника рукой. Видно было, что он прилагает немало усилий, чтобы не сорваться. Явно его отправили как старшего, только вот разводить драку прямо во дворе было не с руки. — Короче, Барсуков. Ты поступил некрасиво, Череп поскользнулся и случайно упал. Повезло тебе тогда, что менты нагрянули. В общем так, свою вину нужно загладить деньгой. С тебя тридцать тысяч и конфликт закрыт.

— И все? — удивился я.

— Ну-у, да… Мы же не звери.

— А если я откажусь? — заявил я.

— Че?

— Ля, пацаны, какой дерзкий стал, а? Совсем шахматист страх потерял! Видать когда Череп ему вмазал, у него мозги перемешались.

— Ну ты че, непонятливый, а?

— Не лохмать мне бабушку! Я прекрасно осведомлен, зачем вы сюда пришли. Думаете, мне повезло, а ваш Череп поскользнулся? Да ни хрена подобного! Я ему в честном бою достойно ответил. Не ожидали? Короче, вот что я отвечу на ваше требование — оставьте меня в покое и так и быть, я забуду про ваш визит! Разойдемся по мирному!

От моих слов у них рты пооткрывались. Видно было, что моего дерзкого заявления они вообще не ожидали.

— Муфлон, притихни! — едва не подавился от возмущения старший. — Мы же тебя уроем щас!

— Ну, давай… — спокойно произнес я. — Вот прям сейчас и попробуйте!

И без предупреждения, я первым рванул к ним.

Известно, что лучшая защита — это нападение. Причем чем более дерзко и жестко, тем лучше. Очевидно, что эти козлы слов не понимают, только грубую силу. И неважно, по правилам ты ее применяешь или нет.

Горсть песка, что была в кармане, я швырнул ближайшему прямо в морду, отчего тот взвыл и тут же схватился лапами за лицо. Отскочил в сторону. Минус один.

Двигаться приходилось быстро, думать особо некогда. Но мозг исправно анализировал обстановку и принимал нужные решения. Возможно, успехом было еще и то, что сознание у меня было совсем не подростковое. Впрочем, тут не все однозначно. Я не в полной мере чувствовал себя тем, кем был в прошлой жизни. Что-то меня ограничивало.

Второго с разбегу я ударил ногой в живот — растерявшийся от такого напора противник охнул, а вместе с этим из легких вышел весь воздух, диафрагму скрутило спазмом. Отморозок, с вытаращенными глазами просто плюхнулся на пятую точку, ловля ртом глоток кислорода. Минус два.

Попутно, схватив подвернувшуюся палку, я с силой зарядил ею прямо по рукам третьему. Та, естественно, сломалась, но и противник выбыл из строя, с воем тряся руками.

Тут же добавил ему в кулаком в челюсть.

Противник взвыл. Конечно, мышцы у меня были нетренированные и потому сильного удара не получилось. Но когда прилетает в зубы, цепляя губной желобок, где много нервных окончаний, становится очень и очень больно. Затем тот, что получил в живот, все-таки изловчился и нанес мне удар в ухо, к счастью, тот прошелся вскользь. Было больно, конечно, но терпимо. Одновременно он ухватил другой рукой меня за воротник и резко дернул на себя.

Раздался треск ткани — футболка лопнула, мгновенно превратившись в бесформенный кусок черной тряпки. Я вывернулся, с силой пнул его ногой в колено.

— Это что тут такое творится! А ну, прекратите! — раздался возмущенный женский крик. — А то милицию сейчас же позову!

В поле зрения оказалась женщина, лет сорока. Отморозки среагировали, словно по команде.

Я уже понял, что по мою душу явилась просто мелкая уличная гопота. Показывать слабость я не собирался, такие только силу и понимают. Это они думают, что я зеленый пацан, с которого можно лавэ стрясти. Вся их хваленая крутизна — это дешевые понты.

Налететь толпой и руками махать как мельница — вот их тактика. А вот биться одному с холодной головой, да еще и против нескольких противников дано не всем. Не скажу, что я опытный боец, но за долгую прожитую жизнь приходилось и получать, и давать самому. Были и бытовые драки, и серьезные мордобои в разборках… Да и спортивное прошлое по самбо давало знать. Возможно, не ошибусь, если скажу, что у меня был пониженный болевой порог. И были мозги сделать из этого правильные выводы, что куда важнее.

Ну, еще здесь сыграл фактор неожиданности — их сбило с толку, что я первым налетел на них, совершенно не показывая страха.

Я тоже остановился, среагировав на крик женщины. А гопники, потирая пострадавшие места, отскочили в сторону. Сейчас они смотрели на меня с опаской. Один с мокрыми слезящимися глазами, другой с разбитым носом и окровавленными губами.

— Че, мля! — рявкнул я. — Все?!

— Да ну его, пацаны! Он больной на голову! Идем! — пробормотал старший, глядя на меня, как на дикаря.

— Совсем крыша поехала! Муфлон!

И они демонстративно нехотя, повернулись и направились в сторону выхода со двора. А я, тяжело дыша и сжимая кулаки, стоял и смотрел им вслед.

— Антоша, ты как? — ко мне подошла та самая женщина, что собиралась вызывать милицию. В памяти откуда-то всплыло ее имя.

— Теть Тань, все нормально… — ответил я, удивившись, что сделал это так, будто знал ее всю жизнь. — Отморозки какие-то. Пришлось пошуметь.

— Это я заметила, — восхищенно ответила женщина. Вспомнил, что она была уборщицей во дворе. — Смело ты с ними. Даже не знала, что ты так можешь. Всегда тихий такой ходил, незаметный. А тут вон как налетел. Вот же растут молодые бандиты, футболку тебе порвали!

— Да ничего страшного, зашью. Все равно домой иду.

И я направился к подъезду, отчетливо зная, на каком этаже и в какой квартире этой девятиэтажки я жил. Вот только тут судьба подсунула мне свинью.

Лифт почему-то не работал, хотя дом с виду был новый. Да и вообще, весь этот микрорайон был каким-то молодым, свежим. Зелени было хоть и много, но вся она еще не успела толком разрастись — все деревья и кустарники маленькие. Видимо, район возводился совсем недавно — вдалеке, со всех сторон были видны многочисленные башенные краны и строящиеся здания соседних кварталов. Строительство шло ударными темпами — на вид этим домам не более десяти лет.

Поднялся на седьмой этаж, отыскал знакомую дверь. Остановился в нерешительности. Как-то неудобно вливаться в чужую жизнь, заходить не в свою квартиру. Называть чужих тебе людей своими родителями. Однако чем больше я об этом думал, тем меньше меня это беспокоило. Сам того не понимая, я свыкался с этой мыслью неожиданно легко.

Да и разве у меня есть какие-то иные варианты?

Выжал черную кнопку звонка. Затренькала кукушка.

Тишина.

Обратил внимание, что неподалеку, прямо на стене черным баллончиком выведено — «Извращенец». Такого добра в каждом подъезде хватает.

Выжал кнопку еще раз.

Сначала дверь никто не открывал, потом послышались шаги и недовольный голос.

— Ну, кто там еще притащился?

Щелкнул замок, входная дверь открылась, и на пороге квартиры я увидел довольно симпатичную женщину. Чужая память услужливо подсказала, что это и есть моя мать. Только вот вид у нее был… Растрепанная, усталое бледное лицо, синяки под глазами. Мятая одежда. И характерный запах алкоголя.

В квартире за ее спиной — натуральный бардак. На полу как попало валялась грязная обувь, вещи. Какие-то коробки.

Разом возникли вопросы. Да-а, оказывается, жизнь у моего реципиента была не сахар.

— Чего трезвонишь? Ключи твои где? — устало пробурчала она, осмотрев меня мутным взглядом. — Что, еще и футболку порвал?

— Ключи потерял, — пробормотал я, совершенно не ожидая такого поворота. Хотя, после перерождения в девяностых — грех удивляться чему-то еще.

— Ну, значит, иди и ищи… — нахмурилась она и хотела уже закрыть передо мной дверь, но я ловко поставил ногу, не дав ей этого сделать.

— Нормально ты сына встречаешь! Может, сначала накормишь? — твердым голосом поинтересовался я. Держать дверь она не стала, просто махнула на меня рукой, и пошатываясь, отправилась куда-то вглубь квартиры. Везде стоял запах перегара.

С кухни послышался сиплый мужской голос:

— Ленка! Кто там?

— Антон пришел.

Несколько секунд и на пороге кухни показался пошатывающийся собутыльник. Назвать это чудо природы мужиком язык не поворачивался. Сам лохматый, небритый, с красной от выпитого бухла мордой. Сявка, короче.