— Считаю, что обычный вчерашний школьник на это неспособен! Слишком уж хладнокровное поведение и самообладание. Итак?

— У меня аналитический склад ума, с детства способность трезво оценивать обстановку. А сейчас я не сделал ничего феноменального. Так что, ничего странного.

— А ты никогда не думал попробовать реализовать свои таланты в другой сфере? Ты, хотя и сложная, но вполне подходящая кандидатура для обучения… Нет, даже не так. Скорее для того, чтобы оказывать содействие в решении некоторых вопросов, помогать с информацией.

От услышанного я едва не подавился. Видимо, у меня на лице все отразилось, потому что Андрей едва заметно улыбнулся, затем продолжил.

— Сотрудничество с нами даст определенные плюсы. Но об этом потом. Сначала ты закончишь обучение здесь, в Молькино. Сдашь зачеты. Затем, скорее всего, поедешь в одну из воинских частей кодировщиком, об этом тоже поговорим позже.

— Осведомителем, значит? — угрюмо произнес я, отворачиваясь.

— Да. А что, это проблема?

— Никогда о подобном не думал.

— Ну так подумай, — при этих словах Андрей неожиданно встал. — Подхватил мое личное дело, затем направился к выходу. Хлопнула дверь, Пономарев скрылся следом за ним, а я остался в полной тишине.

Обернулся к двери, постучал пальцами по столу.

Признаюсь, окончание разговора получилось совершенно неожиданным. Это что, все? Я ожидал, что меня будут давить, уговаривать… Но нет, видимо, у чекистов была иная позиция. Они даже не позаботились о том, чтобы я молчал о произошедшем. Очень странно.

Хотя с другой стороны — кто воспримет всерьез слова восемнадцатилетнего солдата-срочника? Или же они были твердо уверены, что делать такие утверждения излишне? Черт их разберет.

Минут через пять я встал, вышел из Ленинской комнаты. Осмотрелся.

Эта казарма была отремонтирована совсем недавно, но по ряду причин она пока не являлась жилой. И тем не менее, я очень удивился, когда внутрь «располаги» вошел сержант Васильев. Я бы даже сказал, не вошел, а прокрался… Подмышкой у него был какой-то свёрток.

Увидев меня, он даже растерялся.

— Савельев? — пробормотал он, однако уже через секунду справился с неожиданным потрясением. — Ты чего здесь забыл?

— Туалет искал.

— Какой на хрен туалет, Савельев! Эта казарма на ремонте! — повысил голос сержант. — Ну-ка, марш к командиру роты, доложись о прибытии из госпиталя.

— Есть!

Я проскользнул мимо Васильева, вышел на улицу. Вдогонку мне прилетело что-то похожее на «оборзевших духов».

Заметил, что «буханка» вместе с людьми из конторы добрых дел уже пропали с территории. Ну понятно, у них везде зеленый свет.

Направился к своей казарме, рассчитывая застать майора Сухова на месте. Но к моему удивлению, судя по всему, на его место уже назначили другого офицера, временно исполняющего обязанности командира роты. Дневальный, из числа «своих», заметив мое появление, очень обрадовался.

— Леха! Савельев! Вернулся?

— Ну да. Привет, Миша. Как вы тут?

— Ой, да не очень. После того случая на стрельбах, тут черт знает что началось. Сержанты злые, гоняют нас день и ночь по плацу, постоянные физические тренировки. Только вчера уехала какая-то проверяющая комиссия, четыре дня работала. Всем досталось.

— Странно, а ко мне они даже не зашли, — удивился я, глядя по сторонам. — А что про меня говорили?

— Да про тебя вообще разговора не было. Ну как ты на полигоне Генку спас, из оврага какого-то вытащил — это все наши знают. Иванец вроде ногу сломал и еще воспаление легких подхватил.

— И все?

— Еще как связался с нашим командованием, как вертолет к вам отправили. Только вот Сухову влетело. Его даже с должности сняли. Слушай, как там Гена?

— Жить будет, что ему сделается. В госпитале очень хорошие врачи, мертвого на ноги поставят. Миша, а кто сейчас за командира?

— Старший лейтенант Кабанов, — Миша бросил недовольный взгляд в сторону взлетки. — В канцелярии сидит.

— И как он? Адекватный?

— Да как, как… Не очень. Скоро сам все увидишь.

Вдруг из умывальной комнаты вышел дежурный по роте, младший сержант Бойко. Поправляя кожаный ремень с отполированной до блеска металлической бляхой, он громко зевнул. Увидев меня, сразу поменялся в лице.

— Савельев? Что, закончил в госпитале валяться? Тебя двенадцать дней не было!

— Так точно, товарищ младший сержант.

Бойко скривился, махнул рукой.

— Иди к Кабанову.

— А где наш майор Сухов? Мне с ним поговорить нужно.

— А мне не нужно, — рявкнул младший сержант. — Шагом марш в канцелярию.

Сняв бушлат и определив его на табурет рядом с кроватью, я отправился в канцелярию. Шел и думал, что ж там меня ждет?

Постучал в деревянную дверь, выждал короткую паузу, затем толкнул ее и спросил:

— Товарищ старший лейтенант, разрешите войти? Рядовой Савельев!

— Я же просил меня не беспокоить, — откуда-то из глубины помещения раздался недовольный голос. — Где дежурный? Ай, ладно! Входи!

Оказавшись в офицерской канцелярии, сначала я никого не увидел — внутри было накурено так, что сизый дым витал под потолком. На столе стояла пепельница, утыканная окурками, из нее тонкой струйкой к потолку поднимался дым. Рабочий стол завален какими-то бумажками, папками.

Только спустя пару секунд я разглядел за столом человека. Кителя на нем не было, только рубашка, поэтому я мог лишь догадываться о том, кто передо мной. По возрасту около тридцати пяти, рожа угрюмая. Короткая стрижка ежиком — под стать голове, похожей на горшок.

— Ты еще кто? — спросил он, уставившись на меня хмурым взглядом.

— Рядовой Савельев, прибыл из военного госпиталя! Без замечаний!

— Савельев? Тот, из-за которого все это дерьмо заварилось? — с явным пренебрежением протянул он, впившись в меня глазами. Затем привстал из-за стола, неторопливо подошел ко мне. Я с удивлением отметил, что рост у него где-то около ста шестидесяти пяти сантиметров, не больше. Ниже меня на голову, почти гном. Да-а, не соответствовал товарищ капитан своей фамилии от слова совсем.

— Не могу знать, — пришлось традиционно включать «дурку».

Кабанов подошел поближе, заглянул мне в глаза. Затем ткнул меня пальцем в грудь и прошипел:

— Что не можешь знать?! Думаешь, умный? Из-за тебя друга моего отца сняли с должности. А я Валерия Федоровича с десяти лет знаю. Хороший человек, помог продвинуться по службе и отцу, и мне. Ему через полгода полковника можно было получать. И надо же было ему на пути такому имбецилу, как ты, попасться?!

Я промолчал. Сразу понял, что человек передо мной — кусок говна, терпеть таких не могу. Что толку с этим самодовольным гномом бодаться? Все равно ничего не поймет.

— Ну, что смотришь? Думаешь, мне хотелось на эту дрянную должность? Да мне два месяца до капитана оставалось… Тьфу! Я тебе вот что скажу! Как закончится специальный курс и взвод сдаст все зачеты, ты у меня на Новую Землю уедешь, понял? — Кабанов, буравя меня ненавистным взглядом, продолжал гнуть свое. — Пингвинов кормить и на белых медведей смотреть!

Мне стало противно — и это офицер? Как низко нужно опуститься, чтобы, пользуясь служебным положением, вот так оскорблять солдата-срочника?! Как же мне хотелось дать ему в челюсть, но я держался. Видно было, что вояка меня намеренно провоцирует.

— Что толку с тобой разговаривать? Ума как у хомяка. Раз выписался, пошел вон отсюда, — старлей резко развернулся и вернулся к своему столу. Спустя секунду, обернулся ко мне: — Ты еще здесь?

Я развернулся, вышел за дверь. Даже слегка хлопнул ею.

Вернулся к своей кровати, развязал вещевой мешок, принялся извлекать оттуда рыльно-мыльные принадлежности и вещи. Не прошло и пяти минут, как в роту притащился сержант Васильев. Вместе с Бойко они отрядили меня в помощь наряду, чтобы в туалете было чище.

Через час наш взвод прибыл с занятий. В общем-то, все ребята со взвода были рады меня видеть, кроме тех «земляков» с Урала, из-за которых все и началось. Они собрались вместе, косились на меня хмурыми взглядами, но подходить не смели. Я послал им дерзкую ухмылку.

Начались расспросы про Генку, про то, что произошло на точке оцепления — видимо, правду скрыли. Однако все понимали, просто так комиссии с расследованиями не приезжают.

Затем нас отвели на обед. Какой-то макаронный суп, рис с котлетой и компот. Из всего этого только котлета оказалась нормальной. Макароны разварились, рис был в виде разваренной полужидкой массы, а про напиток можно было сказать, что это вода с запахом компота.

Во второй половине дня взвод отправился на специальную дисциплину.

Работали на специальной засекречивающей аппаратуре связи, используя ленты и ключи. Были еще кодировочные таблицы, но их упомянули лишь вскользь. В общем-то, работать на технике было несложно, хотя порядок действий при обработке входящих сообщений мне давался с трудом.

С исходящими было куда проще. Конечно, по сравнению с остальной группой я все делал заметно медленнее, но это меня не расстраивало. Догоню, куда я денусь.

Пока была возможность, подошел к преподавателю — седому майору с лысой головой. Тот пообещал помочь быстрее освоить теорию. Мне было очень важно понять специальный предмет, касающийся боевого применения засекречивающей аппаратуры связи.