— Ну, Савельев! Выдохся? Нет? Что, неужели так сгущенки захотелось? — подначивал Петров, глядя то на меня, то на младшего сержанта Бойко. Последний стоял рядом со столом, вид у него был озадаченным.

В общем-то, на алюминиевую банку со сгущенным молоком внутри мне было фиолетово, тут дело принципа. Продолжал выполнять, уже порядком устав и вспотев. Появилась одышка, а мышцы, хотя и подготовленные, тоже начали ощутимо ныть. С каждым повторением все сильнее.

— Девяносто! Девяносто два! — Васильев уже просек, что я выдыхаюсь, а потому и считал уже с большим азартом. — Сто одиннадцать.

Зато Бойко все больше мрачнел — видать, счет был выше его возможностей.

На девяносто девяти я выдохся. Руки предательски подвернулись, и я рухнул плашмя на пол. Мышцы, словно задеревенели.

— Вот и все, — Васильев довольно хлопнул по столу. — Девяносто девять раз. Еще бы раз и сотка, ну да, силенок не хватило. Серега, мне кажется, он тебя сделает! Давай, твоя очередь.

Тот потер ладони друг о друга, вдохнул-выдохнул. Принял упор лежа и принялся за дело. Поначалу у него шло не очень — торопился и, видимо, считал, что не осилит, зато потом выровнялся. Дошел до восьмидесяти, приостановился, чтобы перевести дыхание. Силы почти исчерпал, но действовал лишь на морально-волевых и осознании того, что не может проиграть простому срочнику. То, что я был непростым срочником, во внимание не берем, потому что об этом знал только я.

Младший сержант упрямо выжимал повторения дальше, но все-таки не выдержал и рухнул животом на деревянный пол. Судорожно выдохнул, что-то процедил.

— Ну-у, Серега! Девяносто семь! Ты чего, еще пару раз выжать не мог! — разочарованно произнес Петров. — Тебя же Савельев сделал! Бабка ты чахлая!

— Отстань, ты и девяносто не вытянешь, — с досадой процедил Бойко, кое-как поднимаясь с пола и разминая затекшие руки. Посмотрев на меня, он с нескрываемым уважением произнес: — Молодец, твоя взяла, но сгущенку не дам. А то Кабанов увидит, вопросы будут. Он уже даже по сержантским тумбочкам роется.

— Как раз сам собирался отказаться! — пошутил я, бросив взгляд на банку. — А вот в наряд за территорию я все равно сходил бы.

— И на черта тебе это? — хмыкнул Васильев.

— Да что-то в роте душно, — признался я, вспомнив про «друзей».

Сержанты переглянулись.

— Не понял, это как?

— Да никак. Проветриться после госпиталя хочется.

— Темнишь, Савельев! Ну да ладно… Как раз завтра мой наряд, заступаю начальником патруля, — сказал Петров. — Со мной и пойдешь. Все. Дуй отсюда! Так, стоять… Что с пододеяльником?

Только сейчас они заметили, что в руке у меня был смятый и перемазанный гуталином пододеяльник.

— Ты что им, сапоги вытирал?

— Да нет, шутка неудачная, — пробормотал я.

— Возьми другой, завтра застираешь. Сегодня не успеешь, — внезапно смягчился Бойко.

Я произвел замену, затем двинулся к выходу. Толкнул дверь, шагнул на центральный проход и нос к носу столкнулся с Трусовым. Скорее всего, эта мышь казарменная стояла под дверью и подслушивала.

— И почему я не удивлен? — хмыкнул я, затем рассмеялся.

Ответа я от него не ждал, и так все было понятно. Прошел мимо, направился в сторону умывальной комнаты.

По пути взглянул на часы — до отбоя оставалось еще несколько минут.

Зашел, быстро смыл пот. Вытерся полотенцем. Из туалета послышались голоса. Кто там был, я и так знал.

Вышел. Как раз дневальный дал команду строиться на проходе.

Все двадцать пять человек выстроились в одну шеренгу. Из каптерки вывалился Васильев. Он уже привел себя в порядок — как ни крути, а за внешним видом временно исполняющий обязанности старшины следил и на построениях выглядел так, как требовал устав.

— Становись! Равняйсь! Смирно! — скомандовал сержант, окинув нас хмурым взглядом. — Равнение налево!

Приставив руку к голове, он двинулся в сторону канцелярии, но Кабанов выбрался оттуда и сам.

— Товарищ старший лейтенант, взвод к отбою построен. Личный состав проверен, в наличии!

— Вольно! — лениво отозвался тот, проходя мимо строя. — Жалобы просьбы или пожелания есть?

— Никак нет! — хором отчеканили двадцать пять глоток.

— Ну и хорошо, — он остановился, смерил всех нас недовольным взглядом. — Отбой!

Все бегом бросились к своим кроватям. Погасили свет, оставив только дежурное освещение.

Стоит отметить, что часть наших кроватей были двухъярусными. Их в шутку называли «паровозами». Они стояли друг от друга на расстоянии чуть менее метра. В связи с тем, что роты, как таковой, еще не было, многие кровати были пустые. На них лежали скатанные в рулоны ватные матрасы.

Я прекрасно понимал, ночью что-то будет. Наверняка Трусов все передал своим «землякам». И хотя мой удар в солнышко дал понять Зайцеву, что церемониться с ними я больше не буду, все же чувствовал — не дошло до них. Захотят отомстить.

Именно поэтому сначала я лег на свою кровать, а спустя минут десять, когда товарищи уже сопели, я перебрался на соседнюю, на второй этаж, где ранее спал рядовой Иванов. Его буквально несколько часов назад перевели в лазарет с подозрением на аппендицит.

Под свое одеяло подоткнул пару плотных подушек и вещевой мешок. Имитация того, что под одеялом кто-то есть, конечно, не самая лучшая. Но я был уверен, в темноте сработает.

Так и получилось.

Минут через сорок после отбоя, в мою сторону, словно мрачные тени, устремилось четверо уральцев, таща с собой чье-то шерстяное одеяло. Задумку я разгадал сразу — накинуть, скрутить. Ну а дальше надавать по мягким местам. Цель не то чтобы прям искалечить, а скорее, напугать и поставить на место. Ну и чтоб пару синяков тоже осталось.

Вот они поравнялись с моей кроватью — я сразу опознал, кто из них Зайцев. Шептались, чем-то шуршали. Резко накинули одеяло сверху и принялись бить ногами, кулаками. То ли никого не смутило, что слишком уж мягкое у меня тело, то ли увлеклись процессом… Не знаю.

— Все, хватит, — зашипел кто-то, остановившийся первым.

— И правда, хватит! — усмехнулся я, затем резко выпрямил ногу и зарядил прямо в морду первому попавшемуся. Тот булькнул, ударился головой о кровать. Второй, дернулся ко мне навстречу, но я отработал его тем же приемом, что и первого. Тот сразу откатился куда-то в соседний проход, пропав из виду.

Зайцев, сообразив, что их надули, яростно зашипел. Разглядев меня на втором этаже соседней кровати, устремился в мою сторону. Я ловко спрыгнул вниз с обратной стороны, рванул влево. Уже в проходе, ловко увернувшись от неумелой «двойки» противника, я втащил ему точно в подбородок. Тот клацнул челюстями и, словно мешок с цементом, с грохотом приземлился между двух тяжелых армейских табуретов.

Что тут началось…

От неожиданно громкого звука, некоторые товарищи проснулись, непонимающе вертели головами, пытаясь понять, что произошло. Кто-то вскочил. Посыпались вопросы — неразбериха полная.

Ну а я, шагнув к поднимающемуся Зайцеву, ухватил его за ноздри, и подтащив к себе, процедил:

— Если еще раз, ты, мразь, или твои дружки ко мне сунутся, я тебе ухо откушу! Понял?

Тот возмущенно мычал, пытался вырваться. Кажется, его лоб был рассечен, на голове шишка — хорошо же он грохнулся.

Я понимающе кивнул, дал ему в челюсть. Клацнуло.

— Прости, не понял! — я приблизил ухо к его рту. — Что ты сказал?

Но тот только что что-то лепетал, плюясь кровью.

— Ладно. Позже поговорим! А пока будем считать, что ты меня понял, — я отпустил его и ловко шмыгнул под свое одеяло.

— Что происходит?! — со стороны раздался приближающийся топот сапог и суровый голос дежурного по роте. Это был Васильев.

В нашем крыле вспыхнуло дежурное освещение.

Только сейчас заметил, что Трусов тоже был в числе этой карательной группы — стоял и жался спиной к колонне. Оказалось, по счастливому стечению обстоятельств, а также собственной трусоватости, он снова не пострадал. Просто стоял и растерянно смотрел на своих подельников, которые поднимались с пола.

Зайцев пускал кровавые пузыри, но продолжал сидеть на полу.

— Что за ерунда? — Васильев уже был тут как тут, стоял и смотрел непонимающими глазами на уральцев. — Зайцев? Китаев? Трусов! Какого черта вы тут делаете? Вы спите в соседнем ряду!

Сержант перевел на меня вопросительный взгляд, но я умело соорудил сонное лицо, картинно собрал глаза в кучу. И вообще сделал вид, словно я тут ни при чем. Получилось очень правдоподобно.

Прокатило.

Зайцев вытирал разбитую губу, Китаев зажимал нос — моя нога прилетела ему точно в пятак. Если бы с обувью, нос сломал бы гарантированно, а так только мягкие ткани повредил.

— Так! Ну-ка, марш в умывалку, приводить себя в порядок! — приказал Васильев, затем продолжил: — А потом все трое ко мне в каптерку. Послушаю ваши страшные истории, как один споткнулся и упал, другой нес одеяло и случайно ударился о кровать, а третий…

С третьим все было в порядке.

Из канцелярии неожиданно высунулся старший лейтенант Кабанов.

— Дежурный, что там за черт?

— Рядовой Зайцев упал с кровати, все нормально, — отозвался сержант. — Сейчас разберемся!