Руки ощутимо устали, мышцы стали, словно резиновые. Пальцы с трудом сжимали тонкие ступени. Да и голова начала кружиться. По моим подсчетам, я забрался уже на высоту около девяноста метров.

Третья платформа оказалась очень длинной, но по-прежнему узкой. Забравшись на неё, я кое-как перевёл дух. Принявшись разминать пальцы, я почувствовал сильное головокружение. Наконец-то сказалось постоянное недосыпание, потеря крови, дикая усталость и отсутствие энергии. Я не смог вспомнить ни одного полноценного приема пищи за последние несколько дней. Откуда же у меня будут силы?

Кое-как уняв головокружение, я пошлепал себя по щекам грязными ладонями. Несколько раз глубоко вдохнул-выдохнул. Поднялся на ноги, ухватился руками за ржавые ступени и снова полез вверх, правда, уже значительно медленнее.

Одна ступень, вторая, третья. Пятьдесят восьмая, пятьдесят девятая. В голове просто возникали бесполезные цифры, которые я неосознанно дублировал шепотом. Вверху по-прежнему ничего не было видно — да и света от факела было совсем немного. Он практически прогорел. Старый фонарь, ввиду его бесполезности, я оставил внизу.

Не знаю, сколько прошло времени, я перестал считать, тратя все свое внимание и усердие на сжимание и разжимание пальцев. Постепенно меня начала одолевать паника — я почему-то ужасно боялся, что в один самый неблагоприятный момент мои пальцы подведут меня и я, просто не успев схватиться за ступень, тупо упаду вниз, чтобы по окончании падения растянуться на ржавых металлических остатках рухнувшего метромоста. И это чувство все нарастало и нарастало.

Попытавшись успокоиться и взять себя в руки, я остановился, прижался лбом к холодной ступени, постоял так с треть минуты, а затем снова полез вверх.

Мне казалось, что прошла уже целая вечность. Четвертой платформы я так и не увидел — факел неожиданно погас. Оказавшись в полной темноте, я запаниковал, задергался. Длинная лестница угрожающе заскрипела. С невероятным трудом сохраняя самоконтроль, я медленно, полагаясь только на тактильные ощущения, расстегнул карман и аккуратно извлек оттуда фонарь. Сразу же нацепив страхующий ремешок на запястье, я торопливо включил его.

Яркий луч света разрезал густую темноту.

Я поводил устройством по сторонам, затем направил наверх. И о чудо — всего в нескольких метрах я увидел ржавые остатки несущих балок, на которых еще совсем недавно висел рухнувший метромост. То, что осталось от моста, выглядело жалко, особенно снизу. Но как же я был рад тому, что этот бесконечный, изнуряющий во всех смыслах подъем, практически закончился.

Через минуту я миновал последние ступени и, выбравшись на ровную каменистую поверхность, свалился на неё практически обессиленным.

Полежав так несколько минут, я приподнялся, аккуратно склонился над пропастью и с большим трудом разглядел далеко внизу крохотный, едва заметный огонек. Похоже, Костолом решил обосноваться там основательно. Хотя, что ему еще оставалось? Лезть обратно в пролом, где его наверняка ждут обезумевшие дикари?

— Так! — негромко произнес я, поднявшись на ноги. — Первый этап пройден. Теперь бы не заблудиться и найти паровую машину.

Если читатель помнит, чем закончилось наше проникновение из естественной пещеры, где располагалась паровая машина, в туннель военного научно-технического комплекса «Астра-1», то появится вполне закономерное заключение — она же взорвалась и наверняка похоронила под собой переходной коридор, где стояла примитивная гермодверь.

Но я так не думал.

Все-таки паровая машина — это просто большой котел, наполненный перегретым паром. И при взрыве, хотя и высвобождается огромное количество энергии, но его вряд ли будет достаточно для того, чтобы завалить массивную конструкцию из камня и цельного советского бетона.

Я искренне надеялся на то, что вход уцелел. И хотя ранее я считал иначе, сейчас моя уверенность строилась целиком на самой убежденности.

Чуть ли не бегом бросившись вперед от нетерпения, я довольно быстро почувствовал предательскую слабость и быстро перешел на обычный шаг. Вновь начала болеть израненная нога.

Проверив повязку на ней, я с удовлетворением отметил, что крови больше не было. Значит, рана схватилась. Безусловно, обработка требовалась обязательно, а возможно, и помощь квалифицированного хирурга — ведь я так и не понял, кто или что нанесло мне обширную рану на бедре. Но до того, как я смогу получить медицинскую помощь, нужно было миновать еще довольно длинный путь.

Минут через двадцать я добрался до входа в пещеру. Многочисленные ящики, стоявшие у входа, я намеренно обошел по большой дуге. В них была та самая руда, что шахтеры откопали в скважине. О ее происхождении я ничего толком так и не узнал, но зато хорошо помнил о психотропном эффекте, оказываемом на мой организм.

Вход оказался частично заваленным, но вполне себе проходимым.

Да, паровая машина тогда действительно рванула. Мне на глаза попался большой бак, в котором накапливался производимый пар. Бак сильно походил на распущенную розу — во все стороны торчали рваные металлические стенки. Всю конструкцию машины разнесло в стороны, разломав на несколько крупных частей. Металлические обломки, вперемешку с камнями самых разных размеров были повсюду. Сама гермодверь слетела с креплений, с корнями оторвав механизм подъема.

Не став акцентировать на них свое внимание, я бросился дальше.

Решетка, что изначально заставила нас искать обходной путь, к моему полному удивлению была поднята. Впрочем, я быстро сообразил, кто и каким образом ее поднял. Сравнительно недавно здесь проходила группа наемников во главе с Прометеем. Именно они и умудрились тонким стальным тросом связать вместе оборванные части массивной цепи, а затем вручную подняли ее вверх. Так как механизм блокировки был неисправен, решетку попросту подперли сложенными друг на друга ящиками. Помнится, пару таких ящиков мы использовали для растопки паровой машины.

Проскочив под решеткой, я продвинулся вперед метров на двадцать, а затем остановился и обернулся. Огромная пустая пещера, со следами деятельности человека выглядела совсем неприветливо. От нее веяло какой-то сырой мрачностью, страхом. И даже страданиями…

Сплюнув под ноги, я развернулся и бросился искать вход в ракетный комплекс Министерства обороны СССР.

Задумавшись о том, как бы мне выбраться из комплекса, я сам не заметил, как ускорил шаг, и это едва не стоило мне жизни…

Глава 7. Живительный дневной свет

Весь пол так же, как и раньше, был засыпан различным мусором — кирпичи, куски цемента, ошметки от каких-то картонных упаковок, обрывки шлангов, рассохшийся целлофан… Света от фонаря было немного, а у меня и в мыслях не возникло необходимости светить себе под ноги. Именно из-за недостатка освещения и разбросанного на полу мусора я и не заметил той самой вентиляционной шахты, в которую ранее провалился Андрей…

Нога ушла вниз так резко, что я от неожиданности охнул, раскинул руки в стороны и, не удержав равновесия, рухнул вниз. Тело по инерции потащило следом за ногой. Фонарь вылетел из рук и грохнулся на пол, откатившись от края на неизвестное расстояние.

Больно ударившись левым плечом о край стального короба и зацепившись коленом об угол, я попытался удержаться другой рукой, но ничего не вышло. Неестественно завалившись внутрь, я лишь успел ухватиться одной рукой за какой-то внутренний выступ и таким образом замедлить свое падение.

Пальцы другой руки заскользили по бетону, но удержаться таким образом в почти отвесной шахте было сложно. Но я все-таки смог. Упершись локтями и коленями в стороны, я добился того, чтобы мое падение остановилось. Пришлось напрячь все тело, набрать в легкие побольше воздуха. Содрав кожу с ладоней, я провисел так несколько секунд, а затем медленно и осторожно сменил позу. Заглянув вверх, я понял, что до верхнего края было около полутора метров.

Последовательно передвигая руки и ноги, кое-как, медленно, сантиметр за сантиметром, я начал медленно карабкаться вверх, словно огромный слизняк с четырьмя конечностями.

— Ага, хрен тебе! — мысленно подумал я, а вслух произнес: — Думала остановить меня, да? Врешь, не возьмешь, сволочь!

Я имел в виду саму «Астру», словно бы она огромное живое существо, пыталась всеми силами остановить мое продвижение на свободу. Не помню, сколько раз я возвращался к этой мысли и когда я вообще стал представлять себе комплекс в женском образе… Но запоздалая мысль, промелькнувшая в моей голове, все расставила по своим местам. То ли я сходил с ума, то ли просто подбадривал себя таким вот странным способом…

В любом случае, как бы там ни было, но до верха я добрался, снова и снова обзывая виновницу разными нецензурными словами. Выбравшись наружу, я обессиленно повалился на засыпанный мусором пол и громко закричал. Просто закричал. А затем истерически расхохотался.

Через несколько минут я успокоился и поднялся с холодного бетонного пола. Ладони горели огнем. Содранная кожа — вещь весьма болезненная. А учитывая, что руки мои были загажены всем, чем только можно представить… Как бы еще и заражение крови не подцепить. Оторвав от второго рукава тонкую полоску материи, я обмотал ее вокруг наиболее пострадавшей ладони и утвердительно хмыкнул.