Максим Макаренков
Стражи. Боги холода
ПРОЛОГ
Москва. Ночь.
Коренастый широколицый человек в темном мятом костюме бежал по прозрачной трубе Ростовского пешеходного моста, протянувшегося над рекой Москвой.
Взбегая по лестнице к мосту, он поскользнулся и приложился коленом к острой кромке ступеньки. Послышался противный хруст, после чего человек бежал, хромая все сильнее с каждым шагом.
Снаружи смотрела на него миллионами равнодушных глаз апрельская ночь.
Человек оглянулся на бегу — лампы за его спиной гасли, словно некая, невидимая глазу, субстанция вытягивала свет из окружающего мира.
Бегущий повернулся и, скрестив перед собой руки со сжатыми кулаками, выкрикнул в сгущающуюся, несущуюся ему навстречу, тьму, короткое слово, разнесшееся громовыми раскатами. Обвивающий левое запястье человека браслет налился серебристым сиянием, и с него сорвалась молния, изогнутым клинком распоровшая наползающую темноту.
Непроглядно-черные кольца сжались, отпрянули, и человек побежал снова, стараясь воспользоваться каждым мгновением передышки.
Короткая схватка измотала его, дыхание со свистом вырывалось сквозь сжатые зубы, по лицу текли крупные капли холодного пота. Он чувствовал, что и по ноге текут струйки — кровоточило рассаженное колено.
— Хорошо, хоть, не сломал, — подумал он мимолетно, и услышал позади тихий треск. Не было времени оглядываться, но предчувствие новой беды сжало сердце.
Уже маячил впереди выход с моста. Сбежать по ступеням, а там — пересечь узкую дорожку спуска к набережной, и затеряться в узких переулках и старых дворах.
Даже тем, кто его преследует, будет непросто найти свою добычу.
Он все же глянул через плечо, глаза расширились от ужаса.
С тихим льдистым потрескиванием прозрачную крышу моста затягивал морозный узор, какой появляется на окнах посреди зимы. Тьма одним прыжком вернула себе с таким трудом отвоеванное человеком пространство и из непроглядно-черного зева с воем вырвался ледяной, несущий запах холодной крови и разлагающегося мяса, ветер.
Первый порыв заставил беглеца замахать руками, он отчаянно пытался сохранить равновесие, выиграть еще несколько секунд.
Усталое, но хорошо тренированное тело само нашло наилучшее решение. Когда в спину ударил следующий порыв, человек отчаянно прыгнул вперед, вцепился в перила лестницы и заскользил по ним вниз.
Над мостом стремительно вырос столб черного дыма. Словно живое существо, он устремился вперед, сопровождаемый завыванием ледяного ветра.
Возможно, коренастому удалось бы уйти, но подвела разбитая нога. На кромке тротуара он споткнулся, кубарем вылетел на мостовую, перекувырнулся через плечо, и со стоном встал.
Порыв ветра поднял в воздух осколок разбитой пивной бутылки и метнул его вперед, туда, где поднималась темная фигура.
Человек почувствовал, как что-то больно чиркнуло по горлу, и в воздух ударил фонтанчик крови из рассеченной артерии. Зажимая рану, раненый сделал шаг. Другой.
Дворы уже совсем рядом.
Дойти.
Хотя бы на несколько минут оказаться в одиночестве, и написать кровью где-нибудь рядом с собой имя, которое все объяснит.
Если это имя увидит Кёлер — поймет.
В спину ударил упругий кулак ветра, человек упал на колени.
Сильно кружилась голова.
Он приляжет всего на минутку. А потом встанет, и пойдет дальше. И обязательно доберется до…
Руки задрожали, подогнулись, не в силах выдерживать вес тела.
Да. Надо поспать.
Он все же дополз до тротуара. Положил голову на вытянутую руку, и затих.
К концу фильма Аня постоянно вытирала слезы, хлюпала носом и деликатно сморкалась.
А когда не сморкалась, мяла в руках носовой платок.
Таня стискивала зубы, и напоминала, что Анька — ее лучшая подруга, еще со школьных времен несущая тяжкое бремя общения с ней — Татьяной Бересневой, рыжей язвой и потомственным циником.
В один из наиболее душещипательных моментов сзади заржали, хрустя попкорном. Пришлось обернуться и вперить мрачный взгляд в компанию юнцов.
Юнцы затихли.
Последние пять минут Таня вертелась в кресле, закидывала ногу на ногу, смотрела на часы…
Все! Состоялся затяжной поцелуй в диафрагму и, счастливая наплакавшаяся Аня двинулась к выходу. Татьяна плелась следом, стараясь не наступать на рассыпанный попкорн и оставленные у кресел стаканчики из-под колы.
Наконец, вырвались на улицу. Блаженно вдохнули весенний воздух. Пусть и городской — намертво пропахший пылью и бензином, но весенний — пьянящий, заставляющий замирать сердце и с затаенной тоской смотреть на луну. В этом году апрель решительно опроверг все мыслимые предсказания и вынудил Татьяну в рыться в коробках с обувью и шкафу, куда были упакованы летние вещи. Почти плюс двадцать на второй неделе — это, знаете ли, ни в какие ворота не лезет, — бурчала она, стараясь удержать упорно вываливающуюся с верхней полки коробку с кроссовками, но в глубине души радовалась нежданному теплу.
Аня снова блаженно хлюпнула носом:
— Все-таки до чего трогательно. Побольше! Побольше таких фильмов надо!
Застегивая молнию короткой куртки, Таня с улыбкой смотрела на подругу. В тридцать лет Аня ухитрялась сочетать качества совершенно несочетаемые: стальную деловую хватку со слезливой сентиментальностью, убежденность в том, что «все мужики козлы» с совершенно беззаветной любовью к мужу. Татьяну она считала человеком к жизни абсолютно неприспособленным, а потому жалела и опекала.
Таня посмеивалась и охотно разрешала подруге хлопотать. Ее искренне интересовало, когда же она перестанет выдавать ее замуж. Но Аня была человеком упорным и надежды не теряла.
Сегодня, правда, Тане удалось уболтать ее сходить в кино вдвоем, без очередного молодого человека, который «такая умница, хорошо зарабатывает и обязательно тебе понравится».
Вздохнув, Аня промокнула платком глаза и полезла в сумочку за пудреницей.
— Может, посидим еще, чайку попьем? — предложила она, убирая черный кругляш в сумку.
Татьяна глянула на часы:
— Увы. Прости, но я побегу. Хочу еще черновик статьи просмотреть.
— У-у-у, деловая. Ладно, тогда я тоже побежала! — надула губки Аня, звонко чмокнула воздух около уха подруги, и зацокала к припаркованному неподалеку «Ниссану».
А Татьяна неторопливо направилась к метро. Езду по Москве на автомобиле она искренне считала развлечением для мазохистов, к тому же, в метро можно спокойно почитать, или понаблюдать за окружающими. Занятие не всегда приятное, но чертовски увлекательное.
И еще один плюс: от «Арбатской», где расстались подруги, до «Первомайской», где Татьяна жила, прямая ветка — можно сесть и уткнуться в книгу, не беспокоясь, что пропустишь станцию пересадки.
Коммуникатор разразился мелодией из «Футурамы», когда Таня налегла плечом на стеклянную дверь метро. Девушка остановилась, отошла в сторону, доставая пластиковую коробочку из кармана джинсов.
Глянула на экран. Ну, естественно, кто еще это может быть!
Вздохнув, нажала кнопку с зеленой трубкой и поднесла коммуникатор к уху:
— Здравствуй, Олежка. Скажи, что ты позвонил просто так.
— Таня, я редактор. Я не умею звонить просто так.
— Я знаю, — мрачно ответила Татьяна. — Итак?
— Итак. В Россию вернулся внезапно образовавшийся наследник рода Вяземских. Господин весьма интересный, и я хочу интервью.
— Олежка, в твоем голосе я чую подвох…
Послышалось шуршание, покашливание, и Татьяна добавила с угрозой:
— Олег? В чем подвох?
— Ну, понимаешь… Пока никому не удалось это самое интервью у него взять.
— А кто эти «все»?
— «Эсквайр», например…
— Олег? И ты хочешь, чтобы я за это взялась? С «Эсквайром» он разговаривать отказался, а твоему «Вестнику Урюпинска» интервью даст!
— Вот только хамить не надо! — попытался не слишком убедительно возмутиться Олег. Журнал, с которым Таня сотрудничала, действительно находился совсем не в первом эшелоне столичной прессы. Но, гонораров хватало для оплаты квартиры, перечислялись они без задержек, и положение вещей вполне ее устраивало.
И все же, требовать от нее такое!
— Тань… Ну ты попробуй хоть? — заканючил Олег, и Татьяна сдалась.
— Ладно. Я попробую. Просто попробую, так что, в план не ставь. Скидывай мне все, что у тебя есть по этому наследнику, приеду домой, гляну.
— Вот и славненько. Вот и чудненько, — и явно приободрившийся редактор положил трубку.
Спускаясь по эскалатору, Татьяна хмыкнула:
— Ишь ты — наследник! Забавно.
Пронзительно взвизгнув, подлетел недовольный ночной поезд. В полупустом вагоне Татьяна откинулась на спинку сиденья, вставила в уши капельки наушников, и, отгородившись от окружающих музыкой, задумалась.
В последнее время встречи с подругами давались все тяжелее. Можно было сколько угодно убеждать себя, что в одиночестве есть куча преимуществ и изображать независимую даму свободных взглядов, но…
«Но, черт побери, Татьяна Владимировна, — сказала она самой себе, — хотя бы сама себе не ври, тебе дьявольски надоело возвращаться в пустую квартиру. Даже кот уже выражает тебе свое „фэ“, а мама жалостливо смотрит и молчит.»
Самоедские мысли эти были привычными, уютными даже. Означали, что все нормально, первая стадия самокопания проходит успешно, и скоро можно переходить ко второй — напомнить себе о неудачном замужестве, и омерзительной процедуре развода, не выдержав которой Татьяна плюнула на все, и ушла с одной спортивной сумкой, где лежала немудреная одежда и старенький ноутбук.
Прощайте шесть лет замужества, удачи вам, дорогой Константин Борисович и всей вашей семье, надеюсь, вы больше никогда не появитесь в моей жизни.
С тех пор миновало три года и несколько коротких бурных романов, в результате которых у Татьяны повысилась язвительность и появилось стойкая убежденность — тихую малообеспеченную старость она встретит в гордом одиночестве.
И все же, и все же…
Не страдая комплексом неполноценности, она прекрасно понимала, что привлекает мужчин. Невысокая стройная, вроде бы и не красавица — несколько неправильные, черты лица: острый нос, великоватый рот, широкие скулы, но… Мужчины с завидным постоянством оглядывались вслед подтянутой рыжеволосой девушке.
Увы, многие разочаровывались, обнаружив, что вместе с сексапильной внешностью в комплект входят острый ум, независимый характер и абсолютное нежелание играть по правилам толпы.
Некоторые поклонники стремительно исчезали с горизонта, не понимая, что еще надо этой ненормальной: ей же предлагается хорошее содержание и даже собственный автомобиль, другие — что странная девица вовсе не собирается прыгать к ним в постель, хотя это безусловно поможет в карьере.
В конце концов, Татьяна решила, что быть белой вороной — это даже забавно.
Заработки внештатного корреспондента в одном небольшом журнале, постоянная колонка в другом, и нерегулярные, но частые заказы еще из нескольких изданий, позволяли существовать не шикарно, но вполне, на ее взгляд, пристойно. К тому же, признавалась Татьяна самой себе, она просто терпеть не могла сидение в офисе с десяти до семи. При воспоминании о полугодовом опыте такой работы, до сих пор бросало в дрожь.
Однако, подруга, это не значит, что ты можешь просто так отказываться от заказов, — напомнила себе Татьяна.
— Осторожно, двери закрываются, следующая станция Первомайская, — сообщил невидимый голос.
Промелькнули колонны «Измайловской», поезд влетел в туннель.
Пора было выходить.
Первомайская, как всегда, встретила гулом автомобилей, нервным скрипом тормозов на светофоре, и гортанными возгласами продавцов из окрестных палаток.
Перейдя на противоположную сторону, Татьяна двинулась дальше, вниз, к Нижней Первомайской. Конечно, там всегда перекопано, но куда тише и зелени побольше. Район свой Таня искренне любила — за близость Измайловского парка, за обилие зелени, да много за что еще.
Неожиданно, она поймала себя на мысли, что идет и думает о неизвестном наследнике рода Вяземских.
Интересно, какой он? Откуда вернулся в Россию? Зачем?
Наверняка почтенной внешности мужчина, в возрасте хорошо за шестьдесят, обремененный внушительным состоянием. Внезапно воспылал страстью к исторической родине и решил вложить здесь деньги в какой-нибудь бизнес. Отчего-то образ наследника вырисовывался именно таким, не вызывающим ни малейшего доверия, абсолютно не симпатичным.
Пересечь перекресток, с недавно установленным светофором — наискосок, конечно же, пройти мимо уже закрытого магазина, свернуть во дворы, миновать непроглядную темень «пятачка» с гаражами-ракушками, и, вот он, дом, милый дом.
В прихожую вырулил крайне недовольный кот Мурчатель, для друзей Мурч, выразил свое отношение к хозяйке недовольным коротким мявом и, развернувшись, удалился в сторону кухни — гордо неся задранный хвост, и ступая подчеркнуто неторопливо.
— Зараза ты, Мурч, — сказала Татьяна хвосту, прыгая на одной ноге, в попытках снять кроссовку.
Демонстративно не реагируя на упреки хозяйки, нахальное животное исчезло за углом.
Впрочем, позже, когда хозяйка сооружала бутерброд с колбасой, дымчато-серое чудовище возникло в дверях и потребовало свою долю добычи.
— На! На, проглот! — Татьяна положила кусок колбасы рядом с кошачьей миской, и пошла в комнату, прихватив блюдце с бутербродом и кружку с крепким черным чаем.
Одним из главных достоинств ее маленькой однокомнатной квартиры, Татьяна считала обилие зелени во дворе. Открываешь дверь на балкон — и, пожалуйста, запах трав, шелест листвы… И вопли алкоголиков, доносящиеся с лавочки, что намертво вросла в землю между ее домом и соседним.
Впрочем, с этим Татьяна успешно боролась с помощью наушников — музыку чуть погромче, и уже ничего не отвлекает и не портит настроения.
Отодвинув в сторону стопку распечаток, девушка поставила чашку и блюдце. Включив ноутбук, вошла в Интернет.
— Так-так, давайте посмотрим, что за наследничек к нам пожаловал.
Письмо редактора картину особо не проясняло — из него Татьяна узнала только, что зовут потомка Ян Вяземский, прибыл он в родные пенаты прямиком из Эквадора, и занимается он бизнесом.
Дочитав, девушка пробормотала, — Ну, да, а я думала, он асфальтоукладчик.
Выудив из вазочки, стоящей возле монитора, карандаш, Татьяна открыла молескиновскую записную книжку, и полезла в поисковики, бурча под нос:
— Так-так, да мы еще и Вяземские…
Спустя несколько минут, она, недоуменно хмыкнув, откинулась в кресле, сцепив руки на затылке.
Конечно, не стоит рассчитывать, что желтые сайты будут отслеживать каждый шаг гражданина Вяземского, но, черт побери, не каждый же день в Россию приезжают представители старинных княжеских родов! Всего три заметки — это, считай, ничего.
Кстати, а откуда такое неподходящее для княжеского рода имя — Ян? Татьяна сделала пометку в записной книжке. Вот и вопросик для интервью готов. Правда, всего один.
Ладно, лиха беда начало. Посмотрим, что пишут об этом человеке.
Тон заметок был на удивление сдержанным. Конечно, истеричный КП не мог не взвизгнуть о том что, «охотницам за наследством на заметку! Великий Князь, наследник многомиллионного состояния приезжает в Россию!», но этим и ограничился. Полезной информации — ноль. Бизнесмен, много лет жил в Эквадоре.
Кстати, а где еще? Татьяна сделала очередную пометку и открыла новую статью.
Ага, тут информации побольше. «Потомок древнего рода оказался еще и умелым бизнесменом. Без лишней шумихи он вкладывает деньги в развитие гостиничного бизнеса, также в сфере его интересов фермерские хозяйства. Кроме того, господин Вяземский известен, как меценат, а о его коллекции древних артефактов ходят легенды. В России господин Вяземский владеет компанией „Nivva Ltd.“, головной офис которой находится в Москве».
Прекрасно. И чем занимается эта Нивва? Снова вопросы.
Но самой интересной оказалась третья заметка. В ней на удивление глухо рассказывалось о том, что некий Вяземский загадочным образом купил разрушенную подмосковную усадьбу и проводит работы по ее реставрации.
— А почему нет криков о незаконной сделке и гибели памятников старины? — спросила себя Таня. В тетради появилась очередная запись.
Сделав глоток остывшего чая, она недовольно посмотрела на тетрадь. Вбила в поисковой строке Яндекса «Nivva Ltd.». Офис в центре, в одном из переулков, что живут тихой незаметной деловой жизнью возле Старого Арбата, еще один — в небольшом бизнес-центре почти на окраине города. Собственного сайта у компании нет, что заставило Татьяну недоуменно вздернуть бровь. Впрочем, телефон и адрес есть, а остальное выясняется в разговоре.
Побродив вокруг хозяйки, Мурч убедился, что та не собирается спать, и, потоптавшись, улегся на пороге у балкона.
Татьяна приоткрыла балконную дверь, впуская в комнату свежий прохладный воздух, и снова с ногами забралась в ротанговое кресло у стола. Увидев его в магазине, она бродила вокруг, облизываясь, и прикидывая, как бы его разместить и как доставить, мучительно вспоминала, что там и как с деньгами, в конце концов плюнула на все и заказала! С доставкой и сборкой.
Зато как уютно теперь сидеть — свернувшись калачиком, чувствуя себя отделенной от всего мира изогнутой чашей кресла и кругом неяркого желтого света от маленькой настольной лампы. Единственным окошком в мир становился экран ноутбука и Таня чувствовала себя инопланетянином, наблюдающим за непонятными и страшно интересными существами.
Разве можно было променять эти ощущения на дневную работу в унылом офисе?
Она искренне считала, что, ни за что!
— Кстати, а что нам скажет окно в мир! — щелкнула пальцами Татьяна, и в Google набрала Yan Vyazemsky. Услужливая программа выдала десяток ссылок на английском и четыре на испанском.
Первым делом девушка нажала мышкой на пункт «Картинки», и удивленно пробормотала:
— Вот это да!
Картинок нашлось всего три, маленькие, так, что черты лица человека рассмотреть было почти невозможно, но, судя по фигуре, господин Вяземский держал себя в хорошей форме, и на вид ему было не больше тридцати пяти-сорока лет.
— А господин то больше на спортсмена-профи похож, — прокомментировала находки Татьяна.
На всех трех снимках Вяземский выходил из потрепанного внедорожника. Одет он был не в деловой костюм, а в комбинезон горнолыжника и, хотя лицо закрывал ладонью, вид имел какой-то несчастный.
Татьяна перешла к статьям и поняла почему.
— Бе-е-едненький, — протянула она, прочитав первую заметку, и почувствовала, что и сама расстроилась.
"Таинственная трагедия на горнолыжном курорте
Сегодня на знаменитом горнолыжном курорте Вэйл (штат Колорадо) произошла трагедия.
Во время спуска погибла двадцатитрехлетняя Анна Гильерро, отдыхавшая на курорте вместе со своим женихом — бизнесменом русского происхождения господином Яном Вяземским.
По словам очевидцев молодые люди попали в полосу аномального тумана, внезапно затянувшего часть склона. Спустя несколько минут туман рассеялся, но, минуты эти оказались роковыми для молодой женщины. Видимо, потеряв в тумане ориентацию, госпожа Гильерро буквально вылетела с трассы. Ее тело с многочисленными, не совместимыми с жизнью, травмами нашли гораздо ниже по склону.
