Все были просто убеждены, что путешествовать через зеркала могут только очень сильные маги, а я просто прикидываюсь неучем, и ни кто не верил что сквозь «зеркало странствий» можно пройти по недоразумению.

Я понял что, о существовании «зеркал странствий» знали все. Но ни кто не мог назвать ни одного Мага, или Чародея который лично, у всех на глазах проходил, или выходил из зеркала странствий.

Так же я узнал, что использовали эти зеркала только могущественные Маги отмеченные силами одной, или несколькими стихиями, все остальное знали только понаслышке. А это означало, что с моими познаниями в Магии, это было равносильно, что из древесных углей добывать золото.

Хотя у меня и был интерес ко всяким текстам и символам, но это желание постепенно стало пропадать. Я писал всякую абракадабру, подчас не понимая её предназначения. И первая попытка прочитать заклинание роста цветов закончилось диким смехом класса и клумбой чертополоха на столе преподавателя.

«Магия земли» для меня была недосягаема, и в конце второй учебной недели по настоянию учителя меня перевели в класс «Магии воздуха» вот только там я по-настоящему поверил в свои силы. Конечно, я читал всё туже аброкадабру но что-то начало получатся.

Учитель «магии воздуха» оказался на редкость терпелив в отличие от Учителя «магии земли».

Он спокойно терпел все мои магические выходки и объяснял в деталях все мои ошибки. Сказать, что от всей этой магической чепухи, мой мозг просто кипел, не сказать ничего. Если у меня ничего не получалось я всегда восклицал; «Ну что вы хотите от меня за неделю обучения когда раньше я этим никогда не занимался».

В конце третий недели школьной программы я достаточно сносно записывал заклинания и мало майски мог их прочитать, хотя с моим почерком это было, мягко говоря, затруднительно.

Здесь было в порядке вещей проводить ежемесячные проверочные уроки «Для закрепления навыков магического воздействия».

Эммануил успешно прошел первую месячную аттестацию «Магии земли» и уже мог управлять некоторыми силами земли.

Я же находился в разряде отстающих учеников, и единственное, что у меня получалось это вызывать маленький дождь «тучка в миниатюре».

Только в школе я узнал, что неделя состояла не из семи дней как у нас, а из девяти, а «лунный месяц» состоял из тридцати шести дней. И это постоянно сбивало меня с толку.

Регулярно каждую «субботу» восьмого дня приезжала карета родителей Эммануила, и забирали нас в поместье на два выходных дня, а потом вновь отвозили в школу.

Эммануил преуспевал в магии, а я все еще «плелся в хвосте».

Он обожал выставлять напоказ свои успехи, стараясь при первой возможности унизить меня, заостряя внимание на том, что я «просто деревенская бездарность».

У меня все валилось из рук, и я просто мечтал отомстить ему за все оскорбления, и застукать за чем-нибудь запретным, и поставить его на место.

И вот однажды моя мечта свершилась, когда мы приехали в поместье, я застал Эммануила за свершением обряда вызова, который запрещалось делать в Школе.

Я подкрался к нему по ближе, что бы подсмотреть и испортить его вызов.

Вот тогда-то я и увидел, как нему подскочила некая черная тень, он вскочил на неё, и растворился в вечернем сумраке.

Он все время задирал меня в школе, обзывая самозванцем, и я решил, что родителям не мешало бы знать, что Эммануил использует магию ночи.

Но для начала я хотел его припугнуть, и придерживал свой язык касательно меня при людях.

На следующее утро я подошел к «названному братцу», и сказал, что я видел вызов с использованием черной магии. И видел, что он вызывал нечто злобное и враждебное, и что это противоречит уставу школы, и намерен рассказать всем подряд о том, чем тот занимается.

Эммануил даже побледнел когда услышал от меня подобную угрозу.

— Ах ты…. Ты следил за мной и подсматривал как последняя крыса…. Ах ты змей подколодный злыдень треклятый!» Эммануил аж задыхался от переполняемой его злобы.

— Ты забыл правила школы?!

— Что-о?!

Я с издевкой в голосе повторил слова Бенедикта Рыжего которые любил говорить перед началом каждого ритуала или произнесением магического заклинания; «Освободи свое сознание от зла и корысти, впусти в себя свет очисти своё сознание».

— Да ты…! Да ты негодяй как смеешь ты мне указывать, что мне делать! Я приобрел друга, который меня понимает, и я не хочу с ним расставаться — Ответил Эммануил. Поняв, что я его, застукал за вызовом.

— Этот Цербер не может быть другом. Он порождение тьмы.

— Это не так и я могу это доказать!

— Это твое дело, но я должен рассказать родителям и главному магистру школы?

— Не надо! Пожалуйста! Не говори им! — взмолился Эммануил.

В глубине души Я уже торжествовал и праздновал свою победу над этим «названным братцем» с трудом храня молчание.

— Им не надо об этом знать, если конечно ты им не расскажешь» произнес Эммануил, стараясь себя взять в руки.

После этих слов мне захотелось еще больше всем рассказать о выходке Эммануила; Конечно, расскажу, ели ты не перестанешь меня задирать.

— Я не буду тебя задирать.

— Посмотрим! — Недоверчиво произнес я, — Если что? скажу и глазом не моргну!

— Хорошо! Хорошо обещаю…. — Произнес Эммануил, скривившись от одной мысли что его приперли к стенке и ничего с этим ни сделаешь.

— Договорились. Но если ты возьмешься опять за старое, пеняй на себя!" угрожающе объявил я.

Месяц это конечно очень маленький срок для изучения того о чем ты не имеешь ни малейшего понятия, тем не менее моя учёба пошла на поправку, а родители Эммануила, и учителя глядя на нас, каждый раз удивлялись нашим добрососедским отношениям.

Эммануил держал свое слово, а я своё.

Однако с письменностью и знаковой транскрипцией у меня были проблемы. Я постоянно путался в текстах и среди магических формул мог ошибочно поставить привычную для меня букву, имевшее одинаковое созвучие, но иное значение, а это уже считалось ошибкой, причем грубой, и даже опасной в магическом значении.

Учителя не принимали мои работы и заставляли все переписывать, заново, указывая, что любой чужой символ может иметь иное запретное значение.

Я страшно злился, и тяжело вздыхая, принимался за переписывание или исправление текста.

Для меня магические символы были, самым настоящим иностранным языком.

Писать пишу, а что пишу, не знаю.

Я долго учил символы и их значение, пришлось даже попросить магическую азбуку в школьной библиотеке, и втайне от ребят её изучать.

Только спустя месяц я научился довольно таки сносно читать тексты в учебнике магии.

В этом мире все было написано символами и, не выучив их, я не мог даже прочитать название лавки, в которой продавали сладкую выпечку.

Хотя все разговаривали на вполне человеческом я зыке.

Научиться за полмесяца читать обычные тексты, для меня было подвигом.

Да и особого выбора у меня, в общем, и не было, мне нужно было выучить язык, чтобы прочесть библиотечные книги, и не расписываться по понятиям этого мира «крестиком» как малограмотный крестьянин. Я очень надеялся отыскать в школьной библиотеке, книги или какие-нибудь записи, где мог найти способ вернуться домой.

Буквально с первых школьных дней я стал посещать магическую библиотеку и являлся её постоянным читателем. И за мной приклеилось прозвище «буквоед», во первых из-за моей особенности письма и во вторых тягой к поиску книг.

Я пытался отыскать среди старинных книг, хотя бы одну, про «зеркало странствий» с подробной инструкцией как ими пользоваться.

Либо книги были новые, либо зеркала были настолько старыми, что о «зеркалах странствий» даже не было записей или упоминаний, зато перечитал массу способов пользования «обычными зеркалами» для обрядов, наговоров и заклинаний. Среди всей этой магической чепухи я нашёл только упоминание о существовании «Зеркал странствий» с пометкой ритуал и обряд использования этими зеркалами утерян в после переломную эпоху.

Но некоторые способы использования зеркал мне показались интересными, и вспоминая события той проклятой ночи решил их опробовать при приближающейся луне.

На дворе клонился к закату последний день последней недели по лунному месяцу.

«Завтра приедет карета родителей Эммануила, и я ночью вернусь домой, наверное, за эти тридцать дней мои Мама, Папа, Бабушка и Старший брат меня уже трижды похоронили.

Вот они обрадуются, когда я вернусь? или нет? Скорее всего, сначала каждый по очереди надерёт мне задницу, а потом уже, будут радоваться, что я вернулся».

Я вздохнул и посмотрел в окно библиотеки, через которое открывался вид на город. Черные силуэты домов выглядели как картонные домики с крышами цоколями и башенками украшенных ажурными флюгерами. Красное солнце, зацепившись за шпиль городской Ратуши, клонилось к закату.

«Ну и ладно, пусть дерут! Сам виноват, нечего ко всяким зеркалам соваться! Потерплю! Лучше с больной задницей, но с моими настоящими родителями дома! Чем в шелках и нарядах, но в гостях, где даже не объяснишь что такое электричка машина или велосипед.

Когда я вновь поднял голову и посмотрел в окно, солнце уже закатывалось за черные крыши домов и расплылось широкой медленно меркнущей красной полосой, а на сумеречном небосклоне уже начала проступать нарастающая луна. Первый лунный месяц подходил к концу.