Я слушал её сказку как завороженный, она так красиво рассказывала, что я искренно верил, что такая страна существует.

Время пролетело столь стремительно, что я не заметил, как стало смеркаться.

Тут пришла моя мама она долго извинилась за мой поступок и обещала меня наказать.

Старуху как, оказалось, звали Пелагеей Петровной, по крайнеё мере её так называли все взрослые.

После сладких пирожков Пелагеи Петровны, домашний разговор был коротким и болезненным, на обе половинки моей попы, и отцовским ремнем. После этого я больше к её дому даже близко не подходил.

О том, что наши дома будут ломать, а нас всех переселять в новые квартиры, мы услышали от взрослых, когда уже учились в первом классе.

В то время Я ещё не знал хорошо это, или плохо? лично меня все устраивало, в округе я знал всех, даже эпилептика Дениску Стрешникова. Все мы были с одного двора и в школу мы пошли вместе и даже оказались в одном классе.

В это время, из старых домов первыми стали отселять жильцов из самых дальних дворов. Там я никого не знал, и слышал о них только от ребят из нашего класса.

Ребята рассказывали, что едут в новые многоэтажные квартиры, с каменными стенами паровым отоплением, и водопроводом, с горячей водой, а ещё там не было мышей.

Я хорошо помню ту осень, когда недалеко от школы стали появляться первые грузовые машины с открытым кузовом, в которые загружали мебель и прочие домашние добро.

Сначала это было в диковинку, и мы часто бегали смотреть на очередного счастливчика, выезжавшего из старого дома. Потом их становилось все больше и больше. Из нашего класса сначала уехала девочка Маша, обожавшая хомячков, и гордилась своим хомяком «Павкой».

Потом «толстяк» Дима, который все время пыхтел как паровоз и говорил, что он самый сильный и может прихлопнуть кого угодно одной рукой.

Я с ним однажды даже подрался из-за подстроенной им гадости, когда ходили на экскурсию в парк Сокольники.

Как бы он там не кричал на меня что я «гад и хиляк», но я его все равно побил. Его спасла от полного поражения только наша учительница Марина Петровна.

После этого Димка даже близко ко мне не подходил, боялся, наверное?

Когда я возвращался из школы с синяком под глазом и разбитой губой, дома меня ждал сюрприз, прямо перед крыльцом возвышалась огромная гора сваленных в кучу переломанных бревен с облезшей синей краской, и кучей досок, от которых воняло кошками и грызунами.

При виде моих боевых ран, мама нахмурилась, а папа улыбнулся, и сказал, что я молодец, и мы стали таскать дрова и укладывать их в дровяной сарай.

Они с нашим соседом дядей Вовой сначала пилили дрова нам, а потом, приняв «по *стопарику», отправились пилить дрова уже к дяде Вове.

Причем про домашнюю работу он даже не спросил, за что я был ему благодарен, очень не хотелось решать задачку про гусей и уток.

А раз не спрашивают, значит, может обойтись и без неё.

Вот только мама про неё вспомнила и вместо того, что бы идти спать мне пришлось выяснять, почему из пяти гусей и пяти уток двое из них решили улететь. А одного гуся потянуло на берег.

Я проклял все на свете, пыхтел, скрипел, но делал эту дурацкую задачу. Зачем кому то знать, сколько гусей сидели на озере, и сколько уток туда прилетело или улетело потом.

*Стопарик, Стопка (небольшой стаканчик для спиртных напитков емкостью 25-100 миллилитров).

Ближе к зиме переселение поутихло, не совсем конечно, но количество машин сильно уменьшилось.

Делалось это медленно, и поэтому часть выселенных домов просто растаскивалась на дрова, теми, кто еще не переселился.

Мы тоже возили доски бревна от старых домов и распилив на короткие чурбаки укладывали в дровяной сарай.

Когда я перешёл в третий класс, наш район сильно поубавился. Люди выезжали из старых деревянных домов, в новые районы, но наши дома сносить не торопились.

Нехороший дом

По разговорам наши пятнадцать домов шли в последнюю очередь и собирались ломать их только через год или два, когда среди оставшихся жильцов района разошлась новость, что Бабка Пелагея умерла.

А после её смерти в её доме поселилась….. «нечистая сила».

Эта новость, разносилась со скоростью ветра. Многие видели, как в дом Пелагеи входили разные подозрительные личности и не выходили, или наоборот выходили совершенно чужие и незнакомые люди в странной одежде и куда-то уходили, потом вновь возвращались в дом и больше их не видели.

Дома в округе уже были практически выселенными и там часто бывали люди, которые собирали доски для растопки печей или «Кладоискатели».

В этот год Я впервые побывал в пионерском лагере, и приехал со свежими впечатлениями, хвастая, что мне довелось командовать целым отрядом в качестве старосты.

Кто-то из моих друзей верил, кто-то нет. Мой круг друзей к этому времени сильно сократился, с восьми до трех человек.

Я яростно доказывал, что я на самом деле был старостой и спорил с вечно упрямым Серегой Салтыковым, что он бы лучше меня не справился бы.

И когда у него кончились аргументы он начал хвастаться, что ему купили коллекционную модель «ЗИМа».

Один спор плавно перешёл в другой. На этот раз спорили на проведенную ночь в доме ведьмы, спорили на килограмм шоколадных конфет «Мишка на севере» и коллекционную модельку машины «ЗИМ».

Ставки были не шуточные.

Тем более, что я мечтал о такой модельке, всю свою жизнь. И хотел получить её любым способом.

Мама в этот день работала в ночную смену, и я, чтобы она не волновалась, на всякий случай написал записку; «что я скоро приду», и повесил её на гвоздик на видное место.

Я примерно рассчитал, что я как раз вернусь домой прямо перед её приходом.

Отец как всегда напился и громко храпел на своем старом диване, старший брат где-то гулял с друзьями, и я беспрепятственно вышел из дома, заскочил в дровяной сарай, и предварительно вооружившись отцовым топором, отправился к назначенному месту.

При свидетелях в компании друзей я отправился в «Ведьмин дом».

Даже мальчишки побаивались этого дома, так как это был единственный дом, в котором сохранились стекла в отличие от соседних, выселенных домов.

Этот дом стоял целехонький, словно в нем по-прежнему жили люди.

Нам часто приходилось лазать по старым покинутым квартирам в поисках чего-нибудь интересненького, мы мечтали найти какой-нибудь клад, но кроме брошенной рухляди, ничего не попадалось, но в этот раз, мы все дружно и целенаправленно шли к дому Бабки Пилогеи.

Мы вошли во двор мимо огромного разросшегося куста шиповника мимо валяющиеся на земле калитки, подошли к крыльцу и остановились.

По всему телу пробежал легкий озноб, и я вспомнил, чем закончилось приключение, после того как погостил в этом доме.

В тот момент я малость струхнул.

— Ну! чего боишься! «нечистую силу», — издевательски усмехнулся Серега, и добавил; «Староста».

— Нет! Серега, я ничего не боюсь! так что завтра твоя моделька будет моей.

И я буду, есть свои конфеты, запивать их горячим, чаем, и играть проспоренной тобой моделькой ЗИМа!», я повернулся к двери и смело шагнул на крыльцо. Под общее подбадривание Вовки и Дениски, я открыл не запертую дверь и вошел в полутемную комнату.

Первое что бросилось в глаза это чистота, какая была, когда я первый раз попал в этот дом, все вещи стояли на своих местах, будто хозяйка не умерла, а просто вышла из дома.

Хотя дом по слухам больше года был необитаем.

Я достал заранее припасенные свечи, и спички.

Чиркнул. И в воздухе запахло жженой серой и паленой древесиной.

Полутемную комнату осветил слабо дрожащий огонек, на стенах и полу запрыгали замысловатые тени, где-то в стороне что-то блеснуло, отражая свет свечи. За дверью слышался шорох и поскрипывание досок крыльца.

— Все в порядке? — спросил Вовка, приоткрывая дверь.

— Да в полном порядке! — как можно бодрее ответил я, чтобы не заподозрили, что у меня у самого все поджилки трясутся.

Тут же втиснулся Дениска и Серега.

— Короче «Староста» сейчас мы закроем дверь и я ставлю метку, если утром она будет цела, ты выиграл спор! если нет, то я буду делать тоже, что ты говорил, но только у себя дома и с выигранными у тебя конфетами.

— Ну не пуха тебе!» произнес Денис и отошёл от двери.

— А к черту! — ответил Я.

— Я тебе утром какую-нибудь булку припру! — сказал Вовка и спрыгнул с крыльца.

— Счастливо тебе проиграть! — съязвил Серега.

— И тебе того же! — крикнул я в след закрывающейся двери.

За дверью послышался шуршащий звук, это Сережка вставлял в замочные петли, палочку «Заметку».

«Да забыл предупредить» прошептал Сережка, сквозь дверь.

«Труп бабки так и не нашли, и я слышал, что его могли спрятать в доме хи-хи».

— Ничего! Ничего посмотрим, кто из нас будет смеяться последним, спор при свидетелях был, не отвертишься!

— Пока! Староста!

— Слушай «Серый», Мне иногда так и хочется врезать тебе по твоей наглой морде! — Крикнул я так, чтобы меня услышал не только Сережка, но и Дениска с Вовкой тоже.

Но ответа я не услышал. Или кричал тихо или мальчишки отошли дальше калитки, и меня не услышали, не знаю.