Я увидел уже знакомую мне скамью, стоявшую возле двери, сдул с неё пыль, и сел на чистое место, обдумывая «как мне провести ночь в пустом доме, и выиграть на утро спор у этого гадкого Серёги».

Меня все время возмущало одно обстоятельство; «у него всегда все было лучше, чем у меня, Володьки или Валерки, ну Денис это отдельная история у него много на таблетки уходит. Ну, где справедливость? если нам покупали машинки то у Сереги самая редкая самая дорогая, которую ни Маме, ни Папе достать не удавалось.

Папа у меня конечно молодец, может что-то добыть, если сильно и долго упрашивать, но чаше всего все заканчивалось в пользу выпивки, а это как мне кажется не правильно.

Или, к примеру, велосипед; мой папа может собрать его из чего угодно, а у ребят может от родственников что-то перепадет, а у этого болтуна все равно появляется, новенький блестящий велик, ну где справедливость то.

Я конечно ни чего не говорю, парень он вроде не плохой, и с родителями ему повезло Папа заведующий «плодоовощным складом», мама директор «гастронома» ну и что? моя Мама тоже может быть директором только почему-то не хочет им быть.

Неожиданно забарабанил дождь. За окном блеснуло и гулко грохнуло где-то в стороне.

Я выглянул в окно. Друзей уже не видел, «Скорее всего, они уже убежали домой» подумал я.

— Ух-х!» вскрикнул я от боли и даже подпрыгнул на месте.

— Черт! Черт!» схватился за руку, почувствовав пальцами гладкий, но все ещё мягкий теплый воск.

— Вот теперь болеть будет» потирая руку, сказал я; «надо найти какую-нибудь, подставку, а то без рук останешься».

Я пошёл в сторону кухни, осторожно подсвечивая себе путь и внимательно осматривая все на предмет удобства под свечу. Порывшись на полках среди пыльной и заляпанной жиром посуды, Я нашел, небольшой бронзовый подсвечник, на три свечки и чудом уцелевшие свечи к нему.

— Вот и хорошо, сэкономлю наши!» подумал я и зажег свечки.

Три свечи лучше, чем одна, но хуже чем электрическая лампа, это было ясно, но выбора особого у меня не было, да и перебои с электричеством у нас частенько случались, так что это было вполне привычно.

Я знал, что дома в этой части давно выселены и от всего отключены.

И я решил просто побродить по дому, чтобы хоть чем-то себя занять.

Снаружи усилился дождь, а сильные порывы осеннего ветра стали трепать болтающиеся доски и громыхать старыми кровельными листами железа, от чего дом наполнился жуткими скрипами стуками и громыханием и какими-то шлепками.

Мне стало жутковато до мурашек, когда я вспомнил страшные истории о привидениях, что рассказывали в Пионерском лагере, мне вовсе не хотелось встретиться нос к носу с привидением Бабки Пилогеи и тем более с нечистой силой, поселившейся в этом доме. К счастью никого из них я не встретил, но спокойствия от этого мне все равно не прибавилось.

Но и сидеть на одном месте я тоже не мог.

Поздно я спохватился, когда понял, какую ошибку я сделал, согласившись на спор.

«Черт с ней с этой моделькой «Зима» но с другой стороны, что здесь такого, у меня ведь есть топор. Я всегда могу им защититься.

А моделька то редкостная, мне Мама врят-ли, когда сможет её купить».

Да и с подарком шоколадных конфет «Мишка на севере» я тоже расставаться не хотел, уж очень я любил их покушать.

Сидя в полумраке, я старался вспомнить, чем по рассказам о привидениях, защищались герои страшилок?

«Чесноком! Нет, чеснок это против вампиров, против привидений он не годился, хотя когда папа закусывал чесноком, из кухни сбегали даже живые и я в том числе, так что там еще?»

Но в голову что-то больше ничего не шло.

Но что-то еще нужно было взять из противо-привиденьчиской защиты, но что? А вспомнил, что нужен серебряный крест, а где я его найду, ну я ношу маленький церковный, но он алюминиевый, а не серебряный.

Дождь расходился не на шутку, гулко барабаня по железной крыше дома, что меня почему-то успокаивало.

И, кроме того, сегодня не полнолуние, а вообще конечно непонятно. За окном дождь, и луну не видно. Ну, единственное в чем я был уверен, это то что, сегодня нечисть, не должна появится, «что она дура, что ли в такую погоду по лужам шастать.

И вообще ведь она появляется только в полнолуние, или это оборотни появляются в полнолуние? А ну их всех!» решил Я и посмотрел в окно.

В отблесках молнии, освещались размытые контуры разрушенных домов и замершими возле них тракторами и экскаваторами, и подумал; «Да не один черт суда не пойдет только копыта переломает. Тем более в такую погоду!».

Я долго сидел перед окном, смотря как под ударами сильного дождя и ветра, падают на землю яблоки со знаменитой яблони Бабы Пелагеи.

Мне стало скучно, и я решил побродить по дому может, что интересненькое попадется, рас уж я здесь. Гулкий раскат грома ухнул где-то над головой и так низко, что мне показалось, что содрогнулся весь дом.

«Ну и ночка досталась!» подумал я, потеряв чувство дремоты. Где-то полились струйки воды и звонко забарабанили по невидимым кастрюлькам и тазам, а где-то капельки воды выстукивали по доскам барабанную дробь.

Через мгновение было уже три струйки воды, звонко ударились о пустое ведерко и звонко зазвенели о скрытую в ночной темноте посуду.

«Странно, днем небо было совершенно чистым, а тут дождь начался» и Гидрометцентр ни чего не обещал, ну ладно похожу, поброжу, может, чего найду» — пробормотал я, и поднялся со скамейки, посмотрев еще раз в окно.

Ночная темнота, словно мокрым бархатом скрыла все, что за ним было, только мое отражение с подсвечником искрилось и переливалось в капельках воды дрожащими струйками, стекающими по оконному стеклу.

Зеркало

Я прошел вглубь комнаты, не торопясь, заглядывая во все углы, когда наткнулся на висевшую, на стене тряпку, из-под которой выглядывала золоченая рама

Чуть отдернув, я увидел запыленный, и сильно потертый узор переплетающихся цветов и скачущих над ними странных птиц с длинными павлиньими хвостами, и острыми как язычки пламени перьями.

«Ну, надо же! Целое! даже некто не украл».

И попробовал её пошатать. Рама даже не дрогнула. «Наверно её крепко приделали по этому, и устояла».

«Все-таки странные здесь животные» подумал Я, отодвигая дальше тяжёлую и пыльную тряпку.

Разглядывая изображение диковинных зверей, проводя кончиками пальцев по их гладким спинам чувствуя рельеф каждого листочка, каждого цветочка, сотворенных в этой раме.

«Тонкая работа» проводя кончиком пальца по спине единорога, произнес Я, словно чувствовал каждый волосок на его гриве и каждую чешуйку его рога.

Взгляд скользнул по жар-птице с расправленными в полете крыльями.

Я гладил каждое перышко, искусно вырезанное таинственным мастером.

Мне казалось, что я перебирал каждое перышко живой птички, крыльев и её длинного пышного хвоста, мне даже на мгновение показалось, что резные перья прогибаются под моими касаниями.

«Ой, а это кто? с телом льва, а головой орла, тоже крылатый», — я коснулся клюва, — «фу какой ты не симпатичный.

Вот это красавец мне бы такого, и в школу летать», — размечтался я, когда моя рука коснулась крылатого коня; «куда хочешь, лети, хочешь в деревню, хочешь к крестной.

Тяжёлая тряпка с шелестом соскользнула с зеркала и обрушилась на меня с такой силой, что выбила из рук подсвечник, одновременно затушив все свечи, засыпав меня слоем пыли. После чего на меня такой чих напал, что я чихал пять минут без остановки.

Как следует, прочихавшись, я пошарил по карманам и извлек коробок спичек. Нащупал свечи, собрал их и в полной темноте, всунул в подсвечник. Чиркнул спичкой, и зажёг сначала одну свечку, а потом и остальные.

Комната наполнилась жёлтым, дрожащим светом, заставив вновь заиграть теням свой странный танец, а сказочным зверям вновь заплясать на золоченой раме.

Я слышал от взрослых, что когда человек умирает, в его доме занавешивают зеркала.

Честно говоря, мне было непонятно зачем?

Взрослые конечно пытались объяснить, что это для того, что бы душа человека в момент смерти, не могла попасть на ту сторону зеркала, и не отражалась в зеркале после его смерти, и не пугала родных.

Я в это не верил, но и не спорил, взрослые почему-то всегда знают больше детей, и меня это страшно злило. Ну почему нельзя все делать так, как хочется, а не так, как велят.

Прочихавшись окончательно, я поднял глаза и осмотрелся.

Я сидел на грязном полу на грязной тряпке весь перемазанной пылью одежде; «Вот чёрт! опять отругают за то, что перемазался, только сегодня всё чистое одел».

Комната освещалась дрожащим жёлтым светом, играя бликами на зеркальной поверхности и переливаясь, отражалась от света свечи искорками на резьбе золочёной рамы.

Поднявшись на ноги, отпихнул пыльную тряпку, в сторону отряхнулся и посмотрел на себя в зеркало, вид у меня был забавный. Взяв в руку свой подсвечник, я продолжил изучение узорчатой рамы. Насколько мне хватало роста, я разглядывал, и проводил рукой по изображениям золотой рамы, испытывая удивительно приятные ощущения.

Это было так странно, но словно какая-то неведомая сила меня тянула к этому зеркалу, я не удержался и коснулся стекла, и мне в какой-то момент даже показалось, что моя рука прошла сквозь него, а само стекло, засветилось едва заметным голубым светом. Я отдернул руку назад и посмотрел на неё.