Привели двух полицаев, но Юля отмахнулась от них.

— В лагере их будем судить, при всём народе, а сейчас времени нет. Короче, мужчины, фрицев встречать будем здесь. Там и там пулеметы. Волков, давай минометы в огород за кусты. Работаете по этому пятачку. Смотри, у этих мин взрыватели очень чувствительные, могут и от веток сработать. В общем, разберёшься сам. Пушку там ставьте. Отстреляетесь, бросайте её на хрен и к этому дому ползите. Там для вас пулемет оставим. Если они захотят нас вот так обойти, — он в самый раз будет. Там нужно ещё противопехоток прикопать. По-любому, кто-то нарвется. Снимем потом, если че. А вы готовьте себе позиции здесь. Гранат обязательно запаси — точно пригодятся. Если прижмут, отходите к этому дому. Смотрите под ноги, тут и там растяжки будут. Мы с Егором прикроем оттуда. Дозорные пусть пока не высовываются. Отрежут их, если бежать вздумают. Всем всё понятно? Разойтись. А вы, товарищ военюрист, с нами. Ваш сектор вон там, между этими домами. Ну и улица, понятно…

Все быстро разбежались. Юля нахмурилась.

— Если они с двух сторон в деревню пойдут, нам тут грустно придется. Егор, бери, наверное, своего юриста, пулемет трофейный и обживайте домик на той окраине. А я тут сама как-нибудь, с Божьей помощью…

— Уверена?

— Та норм все будет. Гранат оставь, если богатый.

Ждать пришлось долго. Наконец дозорные заухали причудливо, подавая сигнал, и через минуту показалась россыпь фигур в серой форме. Человек тридцать. Зайдя в деревню, они разделились на две группы и пошли по обеим сторонам улицы, напряженно озираясь по сторонам. Позади всех, несомненно, шел офицер, вооруженный МР40. Ему то и досталась первая пуля. Стреляла Юля. Офицер рухнул, и тут же ударили минометы. Немцы залегли, но это не спасало от осколков. Самые прыткие и везучие всё же ухитрились укрыться и отползти назад.

Одновременно на опушке леса, с другой стороны деревни, тоже показались серые фигуры. Человек двадцать. Им предстояло преодолеть метров сто совершенно открытого пространства. Егор терпеливо ждал, уперев приклад пулемета в плечо.

— Ну чего ждем? — военюрист потерял самообладание, — Давай стреляй.

— Тихо ты. Пусть от леса подальше отойдут.

— Понял, — успокоился тот.

Егор подождал еще немного и потянул спуск. Рядом затрещал автомат капитана. Меняя ленту Егор вдруг вспомнил, что более позднюю модификацию этого пулемета будут называть пилой Гитлера. Теперь он понимал, почему… Ни один из вышедших из леса не вернулся обратно. И к ним никто не смог добежать. Нескольких, правда, успел подстрелить капитан. Егор прислушался. Бой стих. Звучали, правда, ещё отдельные выстрелы, но, в общем, было понятно, что все закончилось.

— Пошли проверим их, — Егор оставил пулемет и перехватил из-за спины свой автомат.

— Пошли, конечно, — согласился капитан.

Кое-то еще был жив. Добили. Нагрузились трофеями и вернулись в деревню. Юля распорядилась снести трупы в овраг и завалить землёй. Тел было много, а копать никому не хотелось. Так и сделали.

В придачу ко всему они стали счастливыми обладателями двух тентованных грузовиков Опель-Блиц, в которых без особых проблем разместилось все население этой деревни.

Двух полицаев судили вечером. Военюрист 3-го ранга Кравец выступил с речью. Затем зачитал приговор. Повесили.

Глава 10

Юля с Георгом уехали в Смоленск. Егор остался за старшего и очень тяготился навалившейся массой новых, ранее не изведанных проблем. Очень хотелось всё бросить и тоже куда-нибудь уехать. Или вообще улететь. Например, на Мальдивы или на Сейшелы. Да мало ли хороших мест на планете… Егор мечтательно улыбнулся, но гул кружащего в небе самолета-разведчика вернул его из мира счастливых грез.

Неожиданных гостей разместили без проблем. Правда для этого части отряда пришлось перебазироваться в другой лагерь. Но в этом были и хорошие моменты. Неожиданно само-собой решилось множество бытовых мелочей. С готовкой, стиркой, уборкой… да много с чем. Полтора десятка баб буквально за один день привели в порядок всё их обмундирование, а несколько мальцов за пару часов собрали четыре большие корзины грибов. Даже старый дед и тот, присев в тенечке, начал не спеша чинить обувь и амуницию.

Но появились и новые сложности. Два бравых солдатика мгновенно передрались за внимание какой-то девчонки. А расселить всех новоприбывших оказалось задачей похлеще перевозки капусты, волка и козы в одной лодке. Он-то и не в курсе был, какие поистине шекспировские страсти бурлили в этой маленькой, Богом забытой деревеньке. Выручил его Петр Кондратьевич, вернувшийся с группой разведчиков. Понаблюдав пару минут над бесплодными потугами Егора, он вышел вперед и спросил:

— Разрешите, товарищ лейтенант государственной безопасности?

И получив страдальческий кивок Егора, продолжил в повисшей тишине:

— Значит так, бабоньки, слушаем меня внимательно…

И за две минуты разрулил ситуацию ко всеобщему удовлетворению.

Егор тут же позвал старшину в землянку и достал бутылку водки из неприкосновенного запаса. С тех пор как Юля бросила хлестать ханку ведрами, запасы стали только пополняться. Петр Кондратьевич уставился на него удивленно. Понятное дело — такое поведение Егору было несвойственно, но он ничего не мог поделать с переполнявшим его чувством благодарности, а как выразить его другим способом не знал.

Посидели душевно. Петр Кондратьевич поделился результатами разведки, а Егор рассказал о последних новостях. Потом просто поговорили. Даже, скорее, посплетничали. К своему удивлению, Егор узнал, что Юлю в последнее время осыпали знаками внимания сразу несколько тайных поклонников. Подкидывали ко входу милые букетики полевых цветов, писали записки, даже кто-то в стихах умудрился. А Вацлав бегал по лагерю чернее тучи, пытаясь узнать, кто посмел. И на смеси русского и польского грозил всеми немыслимыми карами. Лейтенант Волков влюбился в местную девчонку, и их уже видели несколько раз гуляющими вместе по лесу неподалёку от лагеря. Там вообще все вроде серьезно, и может, даже скоро будет свадьба. Словом, жизнь вокруг кипела.

Смоленск.

Часовой из CD, стоящий у ворот Всесвятской церкви на пересечении Всессвятской и Блоковой улиц, откровенно скучал. Охранять тут, собственно, было нечего. Какой-то русский архив, брошенный при отступлении. Тем не менее, пост тут выставили, и приходилось нести службу со всем усердием.

Его внимание привлекла молодая парочка. Оберлейтенант войск СС шел под ручку с молодой девушкой. Они остановились невдалеке, поглазели на церковь и подошли к нему.

— Что здесь находится, штурман?

— Какой-то русский архив, гер оберштурмфюрер!

— Мы посмотрим?

— Конечно, гер оберштурмфюрер, — посторонился часовой.

Это противоречило уставу караульной службы, но конфликтовать с офицером из СС на глазах у его подружки ему не хотелось. К тому же пробыли они там всего несколько минут и вышли, не найдя, должно быть, для себя ничего интересного. Офицер легким кивком поблагодарил его, и они неторопливо удалились.

Через час возле часового затормозил мотоцикл за рулем которого сидел офицер, который заходил сюда недавно. За ним ехало два автозаправщика. Ефрейтор удивился. Что-то насторожило его, но что именно, он так и не понял. Офицер же, спокойно подойдя к нему, оглянулся по сторонам, и неожиданно ударил в живот невесть откуда взявшимся ножом. Раз, другой, третий. Часовой осел на землю. Автозаправщики приблизились к воротам максимально близко. Двое водителей, действуя очень быстро и слаженно, разложили по земле заранее соединенные вместе шланги и слили весь свой бензин в открытые двери церкви. Зажженная тряпка полетела внутрь, а водители, бросив пустые заправщики, уселись на мотоцикл. Мотор взревел, унося их от разгоравшегося пожара.

Юля помнила о захваченном оккупантами партийном архиве Смоленского обкома ВКП(б), но реальную ценность этих документов не знала. Просто решила, что там могут находиться данные на членов подполья или партизан. А единственный часовой и какой-то архивариус проблем не представляли. Угнать пару грузовиков с горючим было тоже несложно.

Вечером того же дня Юля с Георгом, одетые по последней берлинской моде, важно подкатили на извозчике, и предъявив документы на имя Анны и Генриха Доплер, без труда сняли квартиру в двухэтажном доме почти в самом центре города на улице Резницкой. Хозяин долго живописал обо всех удобствах, даже не предполагая, что главное достоинство дома № 2 состоит в очень близком соседстве с восстанавливаемым через дорогу собором.

Юля точно помнила, что 3 августа 1941 года в Успенском кафедральном соборе состоялось лютеранское богослужение для солдат и офицеров германской армии, которое совершил какой-то молодой пастор, приехавший вместе с захватчиками. Но самым интересным было то, что на этой службе присутствовал командующий группой армии «Центр» генерал-фельдмаршал Федор фон Бок. Юлия прекрасно знала, что фон Бок через полгода будет отстранен от командования группой армии «Центр», а через год и вовсе уволен в запас. Но устранение фигуры такого масштаба было делом скорее политическим, чем военным, и упустить такой шанс она не хотела. А промахнуться из, в общем-то, неплохой винтовки с расстояния в пару сотен метров она просто не сможет. Ей тут и оптика не особо-то и нужна будет. Главное — потом уйти. Можно устроить пару небольших отвлекающих взрывов. Народу в соборе соберется немало и все побегут на улицу. В суматохе ей легче будет затеряться.