— Вы не имеете права самолично выносить такие приговоры, — Георг с вызовом посмотрел на Юлю.

— А я и не самолично. Нас тут трое. Ты про особое совещание при НКВД СССР слышал? Обвиняемый свою вину признал. Как исполнишь — приходи акт оформим. Я вечером перед строем тебе благодарность объявлю, за своевременный сигнал, — она аккуратно убрала лист бумаги в большую тетрадь, в которой она вела журнал боевых действий, — И руководству будет доложено о твоей бдительности. Всё. У меня мало времени. Работать надо. Лопату возьмешь у старшины.

— Ну так же нельзя! — голос Георга дрогнул.

— Почему нельзя? — искренне удивилась Юля, — Ты же сам пишешь, что действия Иванова поставили под угрозу выполнение боевой операции. Это официальный документ. Я обязана отреагировать и не стану покрывать преступника. Надо бы, конечно, выяснить, что значат его непонятные слова, но нет времени этим заниматься. Мне ещё это всё оформить нужно будет. Если тебе сильно интересно, то по пути расспросишь его.

Она опять достала его рапорт и прочла вслух:

— Стреляя в немецких офицеров, Иванов произносил странные слова: «это вам за Освенцим, за Бухенвальд, за Дахау»

Она снова спрятала рапорт в тетрадь.

— Иванов, я знаю, что означают эти слова. Потрудитесь объяснить это товарищу Хуберу перед расстрелом. Всё, Хубер, выполняйте приказ.

— Я не стану этого делать, — тихо сказал Георг.

— Почему? — опять удивилась Юля, — Вы забыли о том, что бывает, за невыполнение приказа в боевой обстановке?

Хубер обхватил руками голову и закрыл глаза.

— Да ладно, хватит. Он уже осознал, — сказал Егор.

— Вам, осужденный, слова не давали, — зло отрезала Юля, — Тут налицо ещё одно воинское преступление.

— Я не стану этого делать, — ещё тише повторил Георг.

— Сдать оружие, — сказала Юля, и Георг послушно положил свой автомат на стол.

— Не судите, да не судимы будете, ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить. Все трое за мной, — Юля встала и вышла из землянки.

Вацлав с Георгом переглянулись и молча проследовали за ней. Юля с полчаса вела их через лес, и только отойдя от лагеря на пару километров она, найдя подходящую полянку, остановилась и обернулась к ним. Все уставились на неё выжидательно.

— Расслабьтесь. Расстрелы отменяются. Егор, я думаю будет правильным рассказать им всё.

— Да — не вопрос, Юрий Андреевич. Делай, как считаешь нужным. Я сам давно уже хотел, если честно.

Непонятливые взгляды скрестились на нем. Егор поднял руки.

— Сейчас товарищ старший лейтенант всё объяснит.

— Да не старший лейтенант я… Ну, то есть, старший лейтенант, конечно, но не в этом дело… — Юля выглядела слегка растерянно и не сводила глаз с Вацлава.

Егор ухмыльнулся и взял быка за рога.

— Ребята, мы че сказать-то хотим… в общем, мы не совсем те, за кого вы нас принимаете.

Вацлав схватился за автомат, но Егор мягко накрыл рукой его оружие.

— Ты не понял. Мы не враги. Ну, ты ж сам шифровал радиограммы. Просто, наверное, время пришло вам узнать… в общем из будущего мы. Я старший лейтенант Егор Иванов, специальный отряд быстрого реагирования следственного комитета СССР. В 2011 году будет образован. Типа вашего Осназа НКВД. А это… — он несколько секунд помедлил, подбирая слова, — Капитан-лейтенант ВМФ СССР, командир группы боевых пловцов Клочков Юрий Андреевич. Не Юля в общем… так получилось…

— С ума сошёл Пионер, — Вацлав обернулся к Юле, — Че делать будем, командир? Я всегда знал, что он, когда-нибудь сорвется и дело завалит.

Вацлав, впервые и безо всякого стеснения, употребил прозвище, прилипшее к Егору за время общения с преступным миром Смоленска, хотя до сих пор старался этого избегать.

— Ты что-то не понял, боец? — из голоса Юли можно было без мартеновской печи плавить железо пудами, а то и тоннами.

— Виноват, — ухмыльнулся Вацлав, — А этот бред надо считать правдой?

— Надо, — безапелляционно заявила Юля.

Вацлав высказался очень длинно и исключительно непечатно.

— Юлина школа, — подумал Егор, — Хотя до неё ему ещё очень далеко.

— Действительно, на бред похоже. Этого не может быть! Сумасшествие какое-то… — растеряно пробормотал Георг.

— Есть много на земле, мой друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам… — с выражением продекламировал Егор.

— А какие-нибудь доказательства у вас есть? Помимо слов? — не удержался Георг.

В его голосе появились какие-то необычные истеричные нотки.

— Увы, — развел руками Егор и взглянул на Юлю.

— Я правда не знаю, как тебя по всей форме представить…

— Да и так нормально. Если уж совсем по форме, то долго будет. И ты забыл упомянуть, что меня лишили всех наград и званий.

Егор с Вацлавом переглянулись.

— Как так? — Георг нерешительно посмотрел на них. — Получается вы не командиры теперь?

— С этим, как раз, всё в порядке, — Егор решительно пресек его сомнения, — Командование в Москве в курсе.

— А я давно, ещё во Львове понял, что с вами что-то не так, — улыбнулся Вацлав.

— Что именно не так, — насторожилась Юля.

— Да так сразу и не объяснить… — Вацлав задумался, — Очень много мелких моментов в быту. Ну, например, вы видели, как Пионер портянки мотает? Он до сих пор, по-моему, толком не научился. А когда он бреется, так вообще смех один. Да куча разных странностей. У тебя, правда, поменьше, но тоже бывают. Каждый факт сам по себе можно, конечно, объяснить, но вот все вместе настораживали. Но я тогда решил, что вы издалека приехали и поэтому так странно себя ведёте.

— Да что там говорить, он Чапаева не смотрел, и кто со Чкаловым летал, не знает. И ещё, вы слова разные непонятные иногда употребляете, — добавил Георг.

— Юрий Андреевич, — со смаком произнес Вацлав, — А годочков-то тебе сколько?

— В 2023 году мне исполнилось 59 лет. Ещё вопросы будут? — Юля тряхнула головой, — Может что ещё интересует?

— Когда война закончится? — Георг был настоящим русским патриотом, невзирая на происхождение.

— 9 мая 1945 года начальник Верховного главнокомандования вермахта, генерал-фельдмаршал Вильгельм Кейтель подпишет акт о капитуляции. Там ещё будут от Люфтваффе и Кригсмарине представители — не помню точно, кто именно…

— Четыре года? — не поверил своим ушам Георг.

— Да. И мы пока ничего не сделали, чтобы сократить этот срок. Хотя может и сделали… — Юля переглянулась с Егором.

— Не… Херня — это всё. Надо было не тебя слушать, а к Сталину прорываться. Толку больше б было, — Егор задумался и отвел взгляд.

— Мусорок, на то ты волен. Я тебя на аркане не держал. Ты ж сам, как теленок… — Юля сбилась, но Егору было понятно и так.

Друзья смотрели на них с неподражаемыми выражениями лиц.

— Я с тобой. Ты ещё этого не понял? — Егор был серьезен как никогда.

— Не в огорчение тебе, ты — достойный пацан, — Юля несколько смешалась, — Но мы сейчас за этих ребятишек базарим. За нас потом перетрём…

— Я вот че спросить хотел, — Вацлав пытливо уставился на Юлю, — Ты же урка со стажем? Всегда это донимало. Ты такая молодая…

— Юрий Андреевич был осужден по ложному обвинению и отбывал свой срок по ошибке. Я постараюсь доказать это в нашем времени. Если, конечно, получится, — Егор замялся, не зная, что еще добавить, — Я верю в его невиновность.

— Я тоже, — неожиданно сказал Георг, — В отряде есть один человек…

Он запнулся, вероятно не зная, как сформулировать, но потом нашелся:

— В общем, он говорил, что командир сидела. Но тебе все верят. Даже он. И правду старшина тогда сказал — вы хорошие командиры. И мне всё равно откуда вы и всё остальное. Короче, я с вами и жду приказаний, как говорится.

— Ты что скажешь? — Егор посмотрел на Вацлава.

— Я до сих пор люблю тебя, — Вацлав улыбнулся страдальчески, — Но, думаю, теперь это быстро пройдет.

— Конечно пройдет, Вацлав, — вздохнула Юля, — Влюбился-то ты в юную и стройную девчонку, а не в шестидесятилетнего мокродела с двадцатью двумя отсиженными.

Вацлав тоже вздохнул печально и глянул на Егора с каким-то нехорошим лукавством.

— Ты ведь, курва, знал всё с самого начала. Хоть бы сказал что. Намекнул бы как-то… Я ж, сука, спал и видел, как её целую… И подначки эти у костра на мыловаренном заводе… Ты ведь тоже знала, что он нас тогда раскидает как котят. Как ты там сказал — быстрого реагирования? Ладно, чё уж теперь вспоминать. Да плевать — я тоже с вами! Вы фартовые.

— Ну, а вопросы про будущее будут? — Егор улыбнулся, — Я готов в какой-то мере осветить, по возможности…

— Польша будет свободной? — спросил Вацлав.

— Да как сказать. — Егор покачал головой, — Будет. Там сложно все в Европе, а я не политолог. Да и не объективен — потому как московит. Кажется, так у вас принято говорить. Коренной москвич, в общем. Из Биберево, если че… Почти заМКАДовец, — прибавил он, понимая, что вряд ли его искромётный юмор тут оценят по достоинству.

Юля оценила. Расхохоталась и наивно осведомилась:

— Да ладно. С таким лавэ и в Биберево?

— У меня там двушка обычная была. Подарок, понятно….