Главарь улыбнулся и, поддерживая игру, кивнул с самым гостеприимным видом: «Прошу Вас».

Девушка вытащила папиросу из пачки, лениво стукнув пару раз гильзой по крышке и ловким, сразу видно, привычным движением смяла гильзу столь замысловатым способом, что Главарь не удержался и, хлопнув в ладоши, разразился искренним заразительным смехом. Но юная особа холодно глянула на него поверх не зажжённой папиросы и тот, мгновенно уняв смех, щелкнул вычурной зажигалкой и, перегнувшись через стол, дал ей прикурить. Она с явным наслаждением глубоко затянулась — раз, другой, третий, блаженно выпуская дым и, элегантно постучав кончиком розового пальца, аккуратно сбила недлинный столбик пепла прямо на пол, вовсе этим не озаботясь.

Главарь наблюдал за всем этим маленьким спектаклем, и в глазах его плясали весёлые огоньки. Игра ему явно нравилась. Он, не желая выходить из образа, кивнул на бутылку: «Не желаете?»

— С удовольствием. Благодарю Вас.

Все присутствовавшие в комнате, включая избитого милиционера, не сводили с неё глаз. Стакан, наполненный более, чем наполовину, она взяла со стола небрежно и опустошив в три глотка спокойно затянулась папиросой. Знакомое уже Егору безмятежное спокойствие профессионального игрока в покер застыло на её лице восковой маской.

— Во даёт маруха, — не выдержал один из громил, но наткнувшись на взгляд Главаря осекся.

— Так какие документы, господа-товарищи, вас интересуют в первую очередь?

— Помилуйте, мадмуазель, какие документы. Надеюсь, Вы простите нам этот невинный розыгрыш. Ведь благодаря ему мы имели честь видеть Вас, — он встал, — Простите, я не представился. Штабс-ротмистр первого лейб-драгунского Московского Императора Петра Великого полка Владимир Мауш.

— Клочкова Юлия Андреевна. Рада знакомству, штабс-ротмистр. Но раз Вы не имеете к сыскной части отношения, то, с вашего позволения, мы с моим спутником удалимся.

— Увы, мадмуазель Юлия. Это невозможно. Вам придётся поехать с нами. Как только мы закончим здесь наши дела.

Было видно, что он потерял к ней интерес и смотрит на раненого милиционера.

— Но, штабс-ротмистр, — начала было она вновь, но её бесцеремонно прервал один из громил.

— Глохни, тварь, а то здесь и останешься.

Егор решил вмешаться и, подражая виденным ранее уркам, начал было: «Эй, уважаемые, я б не советовал её трогать. За неё вас всех на том свете найдут и на ремни порежут…»

Он сам не верил в то, что говорил. Его мозг лихорадочно просчитывал варианты и не находил оптимального выхода. Если б они хотя бы договорились напасть одновременно, тогда маленький шанс был бы, а так…

— Не блатуй, мусорок, тебе не по масти, — сквозь зубы сплюнула на пол новоиспечённая Юлия, и не спеша поднялась, — Да и понта с этими жмурами порожняки гонять…

Все замерли, уставаясь на неё. Перемена была столь разительна, что даже Егор, зная, кто перед ним, немного опешил.

Секундного замешательства ей хватило с лихвой. Черная полоса пронеслась через всю комнату, и единственный держащий в руках оружие дернулся на своем стуле. Длинный черный кованный гвоздь торчал из его глазницы. А она уже сгребла со стола финку, мимоходом полоснув ею Главаря по горлу, и всадила нож ближайшему громиле прямо в сердце. Тот схватился за рану, надеясь, видимо, удержать толчками бьющую из груди кровь. А она, легко порхнув навстречу последнему бандиту, убила его таким же точным ударом в сердце и глянула на главаря — тот тоже безуспешно пытался зажать руками фонтанирующее алым горло. Шагнула к столу, ткнула его в висок рукоятью и в один длинный прыжок перелетев оба еще конвульсирующих тела, скрылась в сенях. Успевший только дернуться Егор остался на месте и, обведя все окровавленные трупы взглядом, встретился глазами с сидящим на полу милиционером и подумал, что она управилась буквально за секунду, ну, может быть, две. А ведь при желании, задержись она в комнате ещё на секунду, живых бы тут вообще не осталось.

Она вошла спокойно и деловито вытирая нож белым платком толстяка. Старенькая двустволка, висевшая на плече стволом вниз, скользнула на пол стоило ей войти в комнату. Она подошла вплотную к раненому милиционеру и, закончив вытирать клинок, спокойно сказала: «Я, когда шла сюда, не рассчитывала найти здесь живых сотрудников». Сказано это было без тени угрозы, но Егор быстро подхватил так и лежащий на коленях покойника обрез и быстро передернул затвор. Длинный желтый патрон заскакал по полу, но быстро затих.

— Даже не думай об этом, — прохрипел он.

Горло подвело в самый неподходящий момент. Оружие он держал стволом вниз.

— Так безопаснее, — мелькнуло в голове, и он устыдился этой мысли. Но добить раненого он не позволит.

Девушка мельком взглянула в его сторону и отошла к столу: «Банкуй, мусорок, воля твоя. Можно и так отыграть. Нечто я зверь какой?» и она обаятельно улыбнулась, сверкнув настоящей голливудской улыбкой во все тридцать два.

Егор наклонился над раненым и осмотрел его. Пулевое сквозное. Кровопотеря большая. Эх, сюда б его аптечку с гомеостатиками, турникетами и прочими ништяками. Эх, мечты, мечты…

— Бинты есть?

— Там в шкафу. Должны быть, — разбитые губы слушались плохо, но голос вполне бодрый.

Помирать не намерен.

Егор перерыл весь шкаф и наконец нашёл бинты. Повернувшись, увидел небольшую кучку смятых купюр и других ценных мелочей, лежащих на не залитом кровью углу стола. Там же стояла уже протертая от брызг крови бутылка и уцелевшая снедь.

— Мародеришь? — лениво спросил Егор.

— Ну тогда уже мародерничаешь. Хотя я не уверена, как правильно. А на вопрос — нет. Это трофеи. Я ж у молодого ничего не взяла, — она кивнула на мертвого милиционера.

— Это мои, — подал голос раненый.

Девушка, вертящая в руках часы, внимательно посмотрела на него, подошла и, похлопав по карманам, вынула из нагрудного испачканное кровью удостоверение. Отвернулась к окну вчитываясь. Потом вернула удостоверение на место. Надела ему на здоровую руку часы и уважительно произнесла: «Халхин-Гол. Красавчик» и отошла к своим «трофеям».

А Егору почему-то показалось это большой похвалой, которой редко кто удостаивается.

Закончив бинтовать раненого, он спросил, где ближайшая больница, надеясь получить географическую привязку по местности, но тот односложно ответил, что в райцентре, и тема закрылась сама собой.

Блаженно дымившая папиросой девчонка, видимо, просекла его потуги и, поманив к себе, ткнула пальцем в какую-то бумажку.

— О чем-нибудь говорит?

Он уже мельком ознакомился с кое-какими документами, лежащими на полу текстом вверх, и поэтому, едва взглянув, отрицательно покачал головой.

— Похер. Тут карта есть по-любому. Ты пошманай по-тихому, а мне прикинуться б по-людски. Хреново только, что эти козлы все здоровые как на подбор, а тот пацанчик впору бы был, только в крови весь, да и форма не в цвет.

— На хрена ты сюда полезла? — задал Егор, давно мучавший его вопрос.

— Да я думала тут всех порешили. А у нас ни хера за душой. Глядишь, и разжились бы чем полезным. Ну, инфой на крайняк. Да если б не наш подранок — этот штабс бы мне всё-всё рассказал без утайки.

Она неприятно улыбнулась и вынула из кармана небольшой браунинг.

— Ну да он мне подарок припас, пусть покоится с миром. Прям по руке. Там наган еще второй есть. Сегодня не стрелял, ну а что на нем висит… Возьми — пригодится. Сам видишь, места тут неспокойные.

— А год наш где-то между тридцать девятым и сорок третьим. По форме понятно. Я точно помню, — Егор был в общем доволен. Не восемнадцатый и не девятнадцатый век все же, — И это не лейтенант, кстати. Сержант.

Она внимательно глянула на него и кивнула. И непонятно было, знала она про эти различия или нет.

— Там бумажка валяется от января сорокового, так что ты про тридцать девятый забыть можешь…

Разговаривая они отошли подальше, да и шептались вполголоса, стоя почти рядом, но раненый навострил уши. Заметив это, она легко рассмеялась, будто услышала что-то забавное, и пошла ворочать тела.

Егор удивлялся способности этого старого уголовника вести себя так естественно и непринужденно, хотя в данной ситуации, в комнате, залитой кровью и заваленной телами, этот смех резал ухо. Хотя, может, для него это нормально?

Она обошла все трупы бандитов и примерила их подошвы к своей. Они все были гораздо больше. Присела, приглядываясь к сапогам молодого милиционера, но поймав взгляд сержанта вздохнула и отошла.

— Юлия, — позвал он её.

Она недовольно повела плечами, но нехотя отозвалась:

— Тебе чего, болезный?

— Там в комоде, — он кивнул на смежную комнату, — В нижнем ящике есть вещи гражданские. Саша ночевал там иногда. Возьми, чего уж теперь…

Телефон работал. Придя в себя, сержант накрутил диск и короткими рублеными фразами обрисовал ситуацию.

— Дежурный, это Бутько говорит. Соедини с Акимовым… Товарищ капитан, это сержант Бутько. Нападение на отделение. Пять человек. Убит милиционер Буров. Я ранен. Нападавшие уничтожены. За Кадетом приходили… Понял. Не нуждаюсь… Есть встретить дежурную группу.

Дослушав до конца, она вышла в соседнюю комнату и через десять минут вернулась полностью преображенная. Одежда оказалась почти впору. Заправленные в сапоги брюки, серая рубаха и пиджак. Волосы она спрятала под широкополой кепкой с задорно сдвинутым на бок козырьком. Чем-то походила на Промокашку из «Места встречи». Для полноты образа не хватало только длинного шарфа.