Потому-то в офисе одного крупного сотового оператора, принадлежащем одному крупному миллиардеру, случился неожиданный переполох. Несмотря на зашкаливавшую паранойю и сопутствующий ей страх заработать рак даже от банального соприкосновения с солнечными лучами, вышеупомянутый миллиардер — не сам, конечно, а через секретаря — потребовал немедленно установить полноценную вышку сотовой связи буквально у черта на куличках. Сын, мол, отдыхает на природе и страдает без интернета, извольте поспособствовать, все расходы и сверхурочные уже оплачены. Естественно, примерно на этих словах трубку положили, и никто и слушать не стал ни про проектно-изыскательские работы, ни про мелочи вроде подготовки фундамента или монтажа. Деньги, конечно, хорошо, а аванс — божий промысел, да вот беда: даже если каким-то чудом подходящее место, конструкция и работники появятся по щелчку пальцев, за сутки банально и бетон не высохнет — а требование было обеспечить ребенку интернет к ночи. Офисное настроение потихоньку переходило от «Ась?» к «увольняемся».
Однако события нашей истории происходят в России, а потому даже в офисе крупного сотового оператора не обошлось без смекалистых людей. Руководительница отдела по работе с ну очень крупными и уважаемыми клиентами предложила не ломать комедию и установить вышку по всем правилам, а потребности юного отпрыска на первое время обеспечить комплексом фемтосот — миниатюрных станций, которые с легкостью могут быть доставлены ближайшим вертолетом. В конце концов, задача — дать ребенку интернет поскорее, а уж каким макаром — дело десятое.
— К тому же, — добавила она, не без удивления изучая бегущие по экрану телефона сообщения в личку, — судя по всему, уважаемый Богдан Иванович не в курсе, кому выпала честь стать оператором его чада, поскольку заказал то же самое у конкурентов. Точнее, бывших конкурентов, ибо прямо сейчас выходит на сделки по их покупке. А это значит… — Продолжать почему-то никто не спешил, и заканчивать фразу пришлось самой: — Значит, самое время связаться с коллегами, подсказать решение и обойтись одним вертолетом.
На том и порешили, но удивляться меньше не стали.
Определенно, этот день Сашка был готов вписать в дневник под грифом «отвратительно». Началось с утренних зачатков безысходности, плавно перетекших в кукование под снегом в батюшкиной шубе и ожидание, покуда незваный гость изволит покинуть его дом, желательно не тронув подопечную, от которой напрямую зависела его, Сашки, жизнь. Однако стоило откопаться, очиститься от снега и более-менее прийти в божеский вид, как выяснилось, что обедать сударыня изволит в школе — вместе с Ганбатой. К вечеру беспокойство достигло апогея, но, когда Пандора таки вернулась — на несколько часов запоздав к ужину, стоит отметить, — пришлось, кое-как изобразив услужливость, потчевать ее и параллельно выслушивать, насколько замечательно прошел этот день. А именно — с утра до ночи с Ганбатой. Вместе играли в библиотеке, вместе катались на «мерседесе», вместе гуляли по торговому центру и выбирали телефон, вместе разбирались с настройками… «И видимо, лишь чудом разлепились наконец к вечеру», — так и тянуло добавить. Пару раз в рассказе Пандоры мелькала некая Ирина, но упоминалась та столь редко, что особого внимания на себя не обратила. И вот, когда девочка легла спать, кое-кто, клявшийся служить верой и правдой, внезапно заявляет, будто еще с утра сговорился с Ганбатой о ночном визите, — мол, вампиреныш сквозь морок видит: непорядок, надо разобраться. Если до вчерашнего вечера Сашка был абсолютно уверен, что Ганбата — милый парнишка, не более, то всего за сутки накопил достаточно раздражения, чтобы смерить нарисовавшегося в проеме калитки наследника патриарха холодным взглядом. Не тешась, впрочем, надеждами, будто подобное может хоть немного пробить свойственный Ганбате оптимизм. Но не успел леший открыть рот в стремлении поскорее закончить с вопросами, как внезапно над головой зашумело — и громко. Оставалось лишь порадоваться чарам избушки, не пропускавшим нежелательный шум: вертолет. Скосив глаза на межевой камень, Сашка решил подождать: вдруг это вообще не сюда. Но нет, вертолет определенно завис над его участком и медленно снижался.
В глазах вылезшего из него человека в костюме застыло очень много вопросов. Почему путь по Подмосковью занял пятнадцать часов? Как на это хватило топлива? Как отсюда улетать? Что вообще происходит? Но в отделе смекалистой руководительницы работали люди довольно конкретного склада ума, и начал инженер как по писаному:
— Здравствуйте, я от Богдана Ивановича. Привез интернет для вашего мальчика.
Сашка вперил в Ганбату до крайности возмущенный взгляд.
— Ой, да. Я как раз хотел сказать, что попросил у папы сюда вайфай провести, а то мы с Дорой играть не сможем. Ничего? Если ты против, не страшно. Извини, что раньше не спросил, совсем из головы вылетело.
Был ли Сашка рад внезапному вертолету? Ни разу. Интернету? Вот уж дудки, только не в его избе. Но без оного шансы, что Дора сознательно проведет дома хотя бы полчаса, стремились к нулю, а с ним появлялись, пусть и призрачные. Если убедить Ганбату почаще бывать у них…
Молодой старьевщик открыл калитку и жестом пригласил инженера заходить, искренне надеясь, что на этом сюрпризы сего дня закончатся. Что ж, тут он определенно был прав, ведь и сам день закончился еще пару часов назад.
Наступал новый, с четырьмя угрюмыми сюрпризами, спешащими по ночному шоссе в «мерседесах» повышенной комфортности.
Глава 3. План-капкан
Одно дело — быть открытой миру, но пускать домой родственников — совсем другое!
Из личного опыта Пандоры Кирилловны Добротворской
Жизнь — штука странная. К примеру, Зеленый Князь олицетворяет первозданную мощь, ибо он всесилен и, без сомнения, всевластен. Патриарх мужского прайда вампиров тоже не промах, ведь в его руках скопилась единственная недоступная Зеленому Князю стихия — деньги, которые, как известно, движут миром. Но сейчас их наследники — два условно молодых условно человека разной степени взлохмаченности — сидели напротив друг друга в избе, и ни деньги, ни сила не помогали им выпутаться из клубка неловко-взаимных вопросов. Первым начал Ганбата, и, возможно, хотя бы в данном случае причиной тому стала не столько свойственная ему порывистость, сколько длительность ожидания:
— Сашка, слушай, а почему я уже который раз тебя вижу в такой странной одежде?
— Пытаюсь произвести на даму впечатление, — сухо пояснил Пень, развалясь в кресле у камина и закинув ноги на ближайшую стопку книг.
— На какую еще даму?
— На ту самую, которая благодаря тебе сюда уже почти дорогу забыла. Пандору.
Мир Ганбаты в очередной раз дал трещину, поэтому он решил уточнить:
— А какое впечатление?
— Самое что ни на есть положительное.
— Издеваешься? — опешил вампиреныш.
— Напротив. Прямо декларирую свои цели и надеюсь на твое посильное участие.
— Если ты не заметил, я посильно не вырубился еще на пороге. Ботинки? Пиджак? Манеры? Ты чё, от бати заразился?
— Замечу, что твой отец являет собой образец примерного джентльмена.
— Реликт динозавровый он собой являет! — Ганбата аж вскочил. — Пень, серьезно, так уже давно никто не одевается.
— Я провел исследования предпочтений дамы. Ей всегда нравились старомодные и добрые юноши, на которых можно положиться.
— Но ты же не такой!
— Я ровно такой, каким она меня видит.
Вампиреныш нащупал в кармане телефон и аккуратно его сжал. Еще утром Ганбате казалось, что «Сладкие небеса», вопреки всем его надеждам, максимально далеки от реальности: никто в мире не стал бы заморачиваться с аксессуарами и диалогами, как в играх, — и вот поди ж ты, здесь и сейчас перед ним сидел всамделишный вырядившийся черт-те как Сашка, громко заявивший, что выбрал некую стратегию поведения, прямо противоположную складу его характера, и все это ради обретения счастья в любви. А днем, когда Ганбата звонил папке, тот был с тетей Таней — и тоже в совсем не свойственных ему шмотках. Выводов вырисовывалось два: первый — что, возможно, не так уж папка и филонит на любовном фронте, а второй…
— Но это же очень сложно и муторно, да и чем я могу помочь?.. — И вдруг Ганбату осенило: — Стоп, получается, я стал НПСом, который твой любовный интерес постоянно отбивает?
— Ась? — не оценил озарения Пень.
— Ну да, бли-и-и-ин! — Вампиреныш принялся расхаживать по кабинету, маша руками, и трижды лишь чудом не снес щедро расставленные безделушки. — Ты морочишься, одежду выбираешь, следишь за разговорами, у себя ее поселил, Дениску опять же припахал в помощники, а тут хопа — и она со мной с утра до вечера тусуется, диалогов почти нет, прогресса тоже, а часики-то тикают! Жесть какая… Саш, прости, я ж не знал. Знал бы — раньше бы подумал! Что делать-то теперь?
Мир Александра Витольдовича тоже трещал по швам, и в эту самую секунду старьевщик не мог поверить собственным ушам. К выводам, которые Пень обреченно планировал доносить до Ганбаты на протяжении ночи, тот пришел сам буквально за пару минут и, судя по тому, с какой горячностью жестикулировал, не только искренне раскаивался в содеянном, но и вовсю рвался исправить ситуацию — последнего Александр вообще не ожидал. Причина сих странных озарений от лешего определенно ускользала, сочувствующая вовлеченность и вовсе настораживала, но, как метко выразился Ганбата, «часики тикали», и Пень пошел ва-банк:
— Может, вы не в АСИМ, а тут будете играть во что вы там играете? Раз уж ты все равно интернет притащил…
— Прости, пожалуйста, что не спросил! — потупился вампиреныш. — Просто Доре-то он тоже нужен, она тогда сможет мне эсэмэски слать, а не Дениску…
— Репу, — раздалось откуда-то снизу.
— Чё? — моргнул Ганбата.
— Репу, — обреченно продолжил енот, расправляя угол ковра, — ну или Репейника. В общем, при краленьке имя мое называть не моги, понял? Хватит с меня приключений! Она зовет Репой — и ты повторяй: Репа.
— Фига! Это ж какую сложность Сашка выбрал, что даже имя менять пришлось? — присвистнул Ганбата, и верный помощник недоуменно уставился на хозяина. Тот лишь плечами пожал: мол, и в лучшие-то годы попасть с наследником патриарха на одну волну было непросто, — а вампиреныш продолжал, не сбавляя оборотов: — В общем, прости за интернет, если надо, попрошу папу убрать и извинюсь и перед ним, и перед тобой, но мне кажется, что как раз с ним-то Доре лучше и будет!
— Ага. Отличный стимул безвылазно сидеть в своей комнате, — вздохнул Александр Витольдович.
— Да нет же, говорю! У нас «Сладкие небеса» только с ним работают, а она обещала мне помочь во всем разобраться и телефоном пользоваться научить. Я и не подумал к вам в гости напрашиваться играть: ты ж всегда морду воротил, когда я шумел, вот и хотел эсэмэски хотя бы получать. А если разрешаешь — то, конечно, будем у вас! Только, блин, ты ж с нами не сможешь, у тебя телефона нет… Хочешь, подарю?
Пень скривился:
— Пожалуй, воздержусь. Все равно не смогу с умным лицом тыкать в стеклянно-металлический кирпич.
— Да ладно тебе, это почти то же самое, что твои «яблочки по блюдечку». — Ганбата указал на многочисленные тарелки, щедро развешанные по стенам. — Более того, некоторые телефоны тоже яблоками называют! И там можно смотреть разные штуки, не обязательно прям играть. Между прочим, переписка с любовным интересом тоже очень важна, за нее дополнительные пойнты в шкале отношений даются!
— Предпочитаю по старинке — изустное общение, — отреагировал леший на ту часть предложения, которую хотя бы понял.
— Ну а про что нам с тобой общаться, ты же не играешь… — начал было Ганбата и вдруг резко крутанулся вокруг себя. — Подожди, сколько ты языков знаешь?
— Смотря как считать. Если речь про письменность, то триста шестнадцать, если…
— Не-не-не, стоп! Английский! Английский знаешь?
— Ну в общем, да. Возможно, в несколько устаревшей форме… — Пень смирился и уже даже не пытался удерживать нить диалога.
— Так, щас самое важное. Прям пипец важное! Японский! Японский знаешь?
Конец ознакомительного фрагмента
