Сэми стоял подле своего папы, губернатора Кристоса, на пороге своего дома, выкрашенного в темно-оранжевый цвет. Носовая фигура отбрасывала на них свою длинную тень, а ее пустые глаза любовались морем. Мы с Сэми переглянулись, его зубы сжались прежде, чем взгляд снова уперся в деревянный настил под ногами.

— Прекрасные люди Варинии, — начал губернатор Кристос.

Он представлял собой рослого широкоплечего мужчину с пышной темной бородой, тронутой сединой.

— С самого нашего скромного начала наше поселение было благословлено морем. Оно не только дарит нам еду и приют, но также эти воды делают нас сильнее и мужественнее. Насколько я знаю, наша старейшая селянка только что отпраздновала свое стопятидесятилетие.

Сотни людей повернулись к лодке возле пристани, где сидела престарелая мать Агата в окружении своих семи взрослых детей и бесчисленных внуков и правнуков. Мы все склонили свои головы в знак почтения.

— Теперь пришло время отправить одну из наших дочерей в Иларию, где однажды она станет королевой. Это потеря для всех нас, но также и великая честь, и мы делаем это не столько из необходимости, сколько из великодушия.

Я чуть не усмехнулась вслух, но вовремя сумела сдержаться. Нет, в этом не было необходимости, пока продолжались постоянные поставки еды и воды. Я не знаю, когда варинийская традиция передачи жемчуга и женщин переросла из искупления в воздаяние, когда клятва никогда не ступать на землю стала законом, исполняемым под страхом смерти, — но я знала, что уже бы давно доплыла до берега, если бы у меня был хоть какой-то выбор в этом вопросе.

Губернатор спустился по пристани к нам, девушкам, выстроившимся в ряд, словно драгоценные камни на цепочке.

— Старейшины совещались до самого утра, поскольку считают это самым важным из решений.

Уголком глаза я взглянула на старейшин. Они сидели в креслах перед домом губернатора, группа из тринадцати мужчин и женщин, которые выглядели на удивление бодро, учитывая, что каждому из них не менее ста лет.

— Старейшина Немея, не хотели бы вы выступить с объявлением? — спросил губернатор у женщины, сидящей в центре.

Ее коса, белая как морская пена, опускалась до колен, а ее выцветшие юбки волочились за ней, пока она медленно сходила к причалу. Элис ближе всех стояла к дому губернатора, и я ощущала, как вслед за ней у каждой из девушек перехватывало дыхание, когда мимо них проходила старейшина.

Но она не останавливалась, и откуда-то за мной послышалось, как кто-то ахнул, а затем всхлипнул. Должно быть, это была мама Элис, почти такая же амбициозная женщина, как и наша собственная мама. Как только мы перешагнули из детства в девичество, наша мама запретила нам общаться с Элис, что всегда меня печалило. В конце концов, если кто-то и разбирался в жизни Варинии, так это Элис.

Зейди стояла слева от меня, а старейшина Немея подходила с правой стороны от меня. Мой взгляд был опущен, как и было принято в присутствии старейшин. В поле зрения появились надетые Немеей тапочки, и на мгновение я задумалась о том, есть ли хоть какой-то шанс, что она может остановиться передо мной. Это была глупая — и мимолетная — мысль, а в следующую секунду она остановилась прямо напротив Зейди.

Никто, кроме сестры, не заметил бы, но я услышала, как дыхание Зейди участилось, совсем чуть-чуть. Я не смогла ничего с собой поделать и подняла взгляд. Старейшина Немея подняла одну руку и положила свою скрюченную ладонь на плечо Зейди. Я внимательно осмотрела толпу в поисках матери и отца, чья лодка находилась рядом с толпой. Мамины глаза зафиксировались на Зейди, и она даже не пыталась скрыть ухмылку, расплывающуюся на ее лице.

— Зейди, — начала старейшина Немея. — Ровно через неделю ты отправишься в Иларию, чтобы выйти замуж за принца Сирена. Ты завоевала честь для своей семьи и всей Варинии.

Зейди склонила свою голову, когда губернатор Кристос выступил вперед, чтобы возложить на нее венок из редких белых морских цветов как корону и символ настоящей короны, которую она довольно скоро наденет. Он нежно поцеловал ее в обе щеки.

— Моя дорогая девочка, мы будем по тебе скучать, — прошептал он так, чтобы это услышали только мы с Зейди.

— И я по вам, — сказала она.

Он отвернулся от Зейди, чтобы посмотреть на людей.

— Старейшины сделали выбор! — прокричал он. — А теперь давайте праздновать!

Из толпы поднялась волна ликования, а мне пришлось сжать руки в кулаки по бокам, чтобы не потянуться к сестре. Когда я взглянула на Сэми, то увидела, что его ладони были стиснуты так же крепко, как и мои.

Все, что нам осталось, — это одна неделя. А после мы уже никогда не увидим Зейди.

3

Пока остальные жители поселения открывали бочонки домашнего вина и осыпали наших родителей поздравлениями, я удалилась в лодку нашей семьи под домом губернатора. Я твердила себе, что моя скорбь была исключительно из-за сестры, но частичка меня оплакивала мою собственную потерю. Я не только проведу остаток жизни в Варинии, но и сделаю это без Зейди.

— Нора?

Я посмотрела наверх и увидела Сэми на лестнице, спускавшейся вниз от его дома.

— Не против, если я к тебе присоединюсь? — спросил он. — По правде говоря, я не в настроении праздновать.

Я разразилась очередным приступом рыданий, когда он опустился в лодку возле меня.

— О, Нора. Пожалуйста, не плачь. — Он притянул меня к себе в объятья и держал меня, пока я пыталась сдержать поток своих слез.

По легенде, жемчужины были слезами богов, но мы, смертные, плакали просто соленой водой, а ее у нас тут было более чем достаточно.

Сэми убрал мои волосы от лица.

— Так будет лучше для Зейди и для твоей семьи.

Я потрясенно подняла глаза.

— Что?

— Это слава, Нора. Высшая честь.

— Это ложь, и ты знаешь об этом. Если это такая честь, почему бы иларийцам не выбрать кого-то из своего собственного королевства? Если мы такие особенные, почему остальным из нас нельзя ступить на землю?

— Нора.

Я отпихнула его и переместилась на другую скамью.

— Она любит тебя, Сэми. Она рассказала мне прошлой ночью. А теперь она должна оставить нас и выйти замуж за принца, который никогда не сделает ее счастливой.

Теперь был его черед выглядеть потрясенным.

— Она меня любит?

— Да.

Я вытерла слезы тыльной стороной ладони.

— Она сказала, что не желает уезжать, что она хочет остаться здесь и выйти за тебя замуж.

Сэми несколько минут сидел безмолвно.

— Скажи что-нибудь, — наконец произнесла я. — О чем ты задумался?

— Она меня любит.

— Неужели в это так сложно поверить?

— Да! — Он начал ерошить свои темные волосы, прежде чем вспомнил, что должен был сегодня выглядеть солидно.

— Я всегда надеялся, что она любит меня, и иногда я думал, что, возможно, у нее есть ко мне чувства, но каждый раз, когда я пытался стать ближе, она отталкивала меня. Я думал, что она хочет уехать в Иларию. Я думал, что все девушки об этом мечтают.

— Поверь, я хорошо знаю свою сестру.

Он покачал головой и опустил взгляд.

— Наши отцы разговаривали.

Я теребила болтающуюся нитку своего корсета.

— Они всегда разговаривают.

— Нет, это другое. Сегодня вечером мой отец сказал мне, что мы с тобой должны…

Я опустила руки.

— Должны что?

Сэми поднял на меня глаза.

— Пожениться.

Это слово повисло в воздухе между нами, тяжелое, как грозовая туча.

— Пожениться, — повторила я.

— Как только нам исполнится восемнадцать. Наши отцы всегда этого хотели, я думаю, чтобы объединить две семьи. Они всегда были как братья друг для друга, а теперь и правда ими станут.

— Но мы не можем пожениться, — выпалила я. — Мы не любим друг друга.

Он вздохнул с отчаянием.

— Любовь не является обязательным условием для брака, Нора. Ты думаешь, Зейди полюбит принца Сирена?

Он выплюнул это имя как горькую косточку.

— Мои родители женились по любви, так же, как и твои. Если мы поговорим с ними, скажем им то, что рассказала мне Зейди прошлой ночью, возможно, они изменят свое мнение.

Но Сэми уже выглядел смирившимся.

— Старейшины приняли это решение, не наши родители. Так уж случилось, что они тоже этого хотели.

Сейчас я была слишком потрясена, чтобы плакать. Я не знала, какой будет жизнь без Зейди, но я совсем не ожидала этого.

Наша лодка начала раскачиваться, когда Сэми пересел ко мне.

— Могло быть и хуже, — мягко сказал он. — Они могли бы устроить все так, чтобы мне пришлось жениться на Элис. А тебе пришлось бы остаться с кем-то другим. Ты бы этого хотела?

Я сжала руки в кулаки в складках юбок.

— Нет, конечно же, нет. Просто прямо сейчас все это слишком. Я никак не могу разобраться с этим.

— По крайней мере, вы будете обеспечены всем необходимым. А когда я стану губернатором, то буду противостоять иларийцам в отличие от своего слабохарактерного отца.

Я бросила на него взгляд краем глаза.

— Осторожнее, Сэми. Твой отец не настолько слаб, чтобы не исполосовать тебя, как морскую змею, если он услышит, что ты такое говоришь.

Он обнял меня за плечи, и тогда я поняла, почему мы никогда бы не смогли пожениться: потому что когда он прикасался к Зейди, он делал это почти благоговейно, как если бы она была хрупкой, как птичье яйцо, ко мне же он прикасался как брат к сестре. В его прикосновении ощущались комфорт и уверенность. Мужчина должен был бы завидовать каждой волне, прикасающейся к телу его возлюбленной, а не класть ей руку на плечо как на подушку.