Некоторое время я пристально смотрю в его глаза, просто чтобы заставить его вспотеть.

— Наверное, — отвечаю я. Он мне нужен. Пусть я и храбрая, но всегда не боялась рисковать лишь благодаря уверенности в том, что Генри будет рядом, когда я упаду на землю и останусь лежать в луже собственной крови.

— Мило, — ухмыляется он, и это вызывает у меня прилив солнечного тепла в сердце.

Но я не могу быть теплой и солнечной, когда папа холодный и увядающий.

Мы тащим наши чемоданы к остановке трансфера и ждем вместе.

В самолете нам не удалось сесть рядом — вот как бывает, когда заранее не планируешь лететь вместе.

На последнем отрезке нашего полета я оказалась зажатой между храпящей женщиной и болтливым мужчиной.

— Летишь в гости к родным? — спрашивает он.

— Нет.

— По делам?

— Нет.

— А-а-а, тогда, значит, чтобы развлечься.

Последняя фраза прозвучала не как вопрос, и это здорово, потому что я не знаю, как ответить.

— Что ж, — говорит мужчина, открывая вторую банку пива за последние тридцать минут, — будь осторожней. Там все пьют целыми днями напролет. У них даже есть заведения, где можно купить дайкири, не выходя из машины.

Меня не удивляет, что он это знает.

— Всегда имей в виду, что все вокруг тебя пьяны. Пешеходы, водители, велосипедисты. Лошади, запряженные в эти надоедливые экипажи. Все пьяные. Не забывай об этом. — Отрыгнув, мужчина допивает остатки пива, и стюардессы подходят, чтобы забрать тару перед посадкой.

— Даже вампиры?

— А, ты одна из этих, — фыркает мужчина. Он наклоняется, фокусируя взгляд. — Особенно вампиры. Нет ничего хуже пьяного вампира. Встреча с ними не проходит бесследно.

Сердцебиение учащается, хотя я изо всех сил пытаюсь выглядеть беззаботной.

— И где можно найти этих пьяных вампиров? Ну, вы понимаете, не хотелось бы случайно где-то на них наткнуться.

Мужчина откидывается на спинку кресла.

— Там же, где бродят и все остальные пьяницы, — на Бурбон-стрит.

Бурбон-стрит является центром вечеринок во Французском квартале и уже занимает первое место в моем списке мест, где вампир мог бы незаметно выпить глоток крови ничего не подозревающего туриста. Но это также создает проблему: как мне попасться вампиру на глаза, когда вокруг будет масса других лакомых кусочков на выбор?

Мужчина закрыл глаза, но я все равно спрашиваю.

— А где еще?

Он приоткрывает один глаз и пожимает плечами.

— Наверное, в Квартале есть какой-то вампирский магазин сувениров. Купи там что-нибудь, и тебе дадут пароль к секретному вампирскому бару.

Он подмигивает.

— Спасибо. — Я пытаюсь скрыть разочарование. Я знаю все о магазине и «секретном» баре, но раз уж эта информация содержалась на первой странице в поисковике, значит, она не очень секретная и я не найду настоящих вампиров в приманке для туристов. Можно было бы попытаться, но я сомневаюсь в успехе, и у меня в запасе всего неделя. Я оставляю этот вариант на крайний случай и оплачиваю использование Wi-Fi в воздухе. Мне нужно что-то получше, чем туристические приманки и старые легенды.

Самолет приземляется на взлетно-посадочную полосу с такой силой, что меня подбрасывает на сиденье. Никто не паникует, так что, видимо, это нормально. Я не так уж много летала в своей жизни.

Генри стоит в проходе, стаскивает мою сумку с полки.

— Ты готова?

Я не отвечаю, но мужчина, который сидел рядом, поднимается из кресла и пропускает меня вперед.

— Не забывай, что я сказал, маленькая леди.

— Хорошо, — отвечаю я, хватая свою сумку и маневрируя с ней по узкому проходу.

— Что это было? Заводишь друзей? — спрашивает Генри, как только мы выходим из самолета и оказываемся в раскаленном от жары аэропорту.

— Очевидно, все в этом городе постоянно пьяны. — Я не упоминаю вампирскую часть нашего разговора.

Глаза Генри слегка расширяются.

— Звучит заманчиво.

Я машинально шлепаю его по руке. А потом спохватываюсь. Возможно, мне не следует возвращаться к привычным жестам, но так легко притворяться, что ничего странного не произошло и мы снова стали детьми.

Я слишком громко прочищаю горло.

— Нам нужно оставаться начеку, чтобы мы могли поймать вампира, а не стать его первым и вторым блюдом.

— Ага, — отвечает Генри, и я чувствую, как он сдерживается, чтобы в очередной раз не напомнить мне, что вампиров не существует. — Но, если честно, я думаю, что стал бы основным блюдом, а ты — закуской. — Он бросает взгляд на мой розовый сарафан с принтом роз. — Или, возможно, десертом.

— Я, по-твоему, выгляжу как десерт?! — вскидываю брови я.

Генри краснеет. Мои щеки тоже пылают. Это тот тип полушутливого флирта, который у нас был до Бейли, — когда мы определенно уже не были детьми.

— Ты заказывала такси? — Он осматривает ряды машин, подбирающих других путешественников.

Похоже, мы снова игнорируем любое влечение между нами, чего я и хочу. Так будет лучше для нашей дружбы.

— Упс, — говорю я. У меня получается снова поддержать эту игру. Мы играли в нее почти пять лет, прежде чем я все испортила.

Генри вздыхает и достает свой телефон.

— Мы можем взять Uber.

— Они, наверное, пьяны.

— Сейчас девять часов утра.

— Вряд ли это имеет значение, — говорю я и приподнимаю бровь.

Генри ухмыляется.

Пятнадцать минут спустя мы едем по узким улочкам. Водитель такси жмет на тормоза всякий раз, когда пешеходы решают выскочить на дорогу, что случается довольно часто.

— Так как это происходит? — спрашивает Генри.

— Что именно?

— Превращение в вампира. Какова… процедура?

Я бросаю взгляд на нашего водителя.

— Может, обсудим это позже?

— Я уверен, что он слышал и более странные разговоры.

Наш водитель кивает:

— Уж поверьте, это так.

— Ну вот, — говорит Генри, — так что рассказывай.

— Ну, знаешь, там все завязано на сосании крови. — Я смеюсь. Он — нет. Водитель, однако, фыркает, и я начинаю думать, что он был бы лучшим напарником, чем Генри.

— Ты же смотрел «Баффи», — напоминаю я.

Генри вздыхает.

— Я говорю серьезно.

— Не уверена на сто процентов, но, насколько мне известно, лучше всего сделать так, чтобы тебя укусил вампир, а затем выпить кровь вампира, пока твоя кровь находится в его организме.

Генри корчит гримасу, как будто я заявила, что собираюсь лизать пол в общественном туалете.

— Значит, ты тоже станешь вампиром.

Я ерзаю на сиденье. Я смирилась с тем фактом, что будет легче убедить вампира обратить меня здесь, чем заставить его лететь к нам домой спасать моего отца. Я не собираюсь рассчитывать на человечность вампира. Если найду его, то даже не буду упоминать папу. Это может все испортить. К тому же, если я тоже стану вампиром, папе будет легче приспособиться. Я готова на все, чтобы спасти его. Кроме того, я ощущала себя мертвой внутри с того самого момента, как услышала диагноз «рак». Возможно, став нежитью, я снова почувствую себя живой — но мне не хочется вдаваться во все эти подробности с Генри. Он всего лишь пытается помочь мне почувствовать себя лучше.

— Таков план, — беззаботно говорю я.

Генри смотрит в окно. Его кулаки периодически сжимаются, и неприятно говорить, но его реакция меня воодушевляет. Если он расстроен, значит, думает, что это возможно.

— Мне кажется, что ты не до конца все продумала, — наконец говорит он. — Давай начистоту. Без шуток.

Я съеживаюсь. Генри знает, что я шучу, когда нервничаю, и не хочу, чтобы кто-то еще это видел. И я действительно не до конца все продумала. Мы с папой рассуждали о том, чтобы отыскать вампира в этой поездке и стать бессмертными, но всегда говорили с усмешкой, как будто не собирались делать это по-настоящему. К тому же папа всегда предпочитал оборотней. Я выбирала вампиров, потому что мне гипотетически нравилась сама идея, но каково это на самом деле? Я не хочу об этом думать. Не имеет значения.

— Это единственный способ, — отвечаю я, но Генри в ответ качает головой.

Я не могу быть с ним такой открытой, как он хочет.

Наша машина останавливается на узкой улочке, я выпрыгиваю на потрескавшийся неровный бетон и поднимаю свой розовый чемодан на колесиках, потому что он ни за что никуда не покатится по таким тротуарам.

Горячий, влажный воздух прилипает к коже, как пленка, но даже это не смущает меня.

— Удачи! — кричит на прощание водитель. И когда я оглядываюсь, чтобы посмотреть, как он отъезжает, мужчина подмигивает, как будто что-то знает. Я мысленно ругаю себя за то, что не расспросила его по пути.

— Это напоминает мне Диснейленд, — говорит Генри.

Я слегка улыбаюсь. Я тоже пыталась определить это ощущение чего-то знакомого и не могла, но в зданиях и улицах есть нечто необычное: оно заставляет игнорировать трещины на тротуаре, плотный воздух и мусорные баки, выстроенные в очередь на вывоз мусора. Над всем этим возвышаются здания в два или три этажа, каждое из которых примыкает к следующему, и ни одно из них не похоже на другое. Стены одного дома выкрашены в яркий и веселый желтый цвет, а перила балкона — белые. Другое здание сложено из кирпича, у него витиеватые и изогнутые черные кованые перила балконов, заросшие сочными зелеными растениями. Больше всего мне понравился дом, где балкон украшен каскадом цветов, беспорядочно растущих во все стороны. Наше здание простое, белое, с единственным балконом в квартире на втором этаже.