Она сорвала аплодисменты, поклонилась, улыбкой поблагодарила Эндрю и отошла от рояля. Но слушатели обступили ее со всех сторон и стали просить спеть еще, а вскоре стоящая у рояля молодежь расступилась, чтобы пропустить слушателей постарше. Джоанна совсем упала духом, когда увидела, что Чарльз ведет к ней бабушку.

— О дорогая, спой еще что-нибудь, — с восторгом сказала миссис Карлайон. — Мы слишком поздно узнали о твоем выступлении и пропустили большую часть этой прекрасной песни.

Джоанна быстро взглянула на Чарльза и увидела на его лице весьма насмешливое выражение. «Он, вероятно, радуется моему замешательству», — сердито подумала она. Рядом с ним стояла ее тетка. Она натянуто улыбалась, но взгляд выдавал раздражение.

Что-то в этой фальшивой улыбке взбесило Джоанну. Иногда горячая кровь отца закипала у нее в жилах — сейчас был как раз такой случай! За исключением бабушки и, может быть, еще Кэти и Нила все присутствующие в зале были ей безразличны. Зачем же стараться произвести на них хорошее впечатление?

Обернувшись к Эндрю, она сказала:

— Если я попробую спеть что-нибудь новое, вы подыграете мне?

— Постараюсь.

— Отлично! — Она повернулась к слушателям. — Немного затруднительно петь без сопровождения, но мы постараемся, — улыбаясь, сказала она. — Эта песня совсем новая, ее еще не знают в Англии, поэтому и ее придется петь по-французски.

Эта песня представляла собой совершенно безобидную балладу о весне и любви — но без хорошего знания французского никто не мог бы этого понять. Джоанна нарочно начала петь так, чтобы создать совершенно иное впечатление. Лениво облокотившись на рояль и кокетливо хлопая ресницами, она пела ее томным голосом, пародируя манеру некоторых эстрадных певиц. Если бы Гюстав Юго увидел ее сейчас, он хохотал бы до упаду.

Возможно, не взгляни она на миссис Даррант еще раз, она не стала бы продолжать этот цирк. Но явное отвращение на лице тетки только подстегнуло ее. Начав второй куплет, Джоанна выбрала краснощекого старичка, сидевшего недалеко от рояля, и примостилась ему на колени. К счастью, он оказался весьма расположенным к шуткам и обрадовался ее вниманию. Во всяком случае, он удовлетворенно ухмылялся, пока она пела ему, и даже обнял ее за талию.

Избегая смотреть на Нила, который несомненно был в восторге от представления и с удовольствием подыграл бы ей, Джоанна отыскала взглядом Ванессу и Чарльза. Ванесса смотрела с таким же отвращением, как и ее мать, но Чарльз выглядел довольным. Джоанна ожидала другого, она даже почувствовала разочарование. Она, конечно, знала, что он не станет открыто выражать свое неудовольствие, но рассчитывала вызвать у него вполне определенную реакцию. Возможно, это еще удастся, если вовлечь его в игру.

На рояле стояла ваза с розами. Джоанна сорвала один бутон и, продолжая импровизировать, наклонилась к Чарльзу. С обольстительной улыбкой она коснулась цветком его щеки и воткнула розу ему в петлицу.

Кто-то — кажется, Нил — разразился громким смехом, одна из девушек тоже сдержанно хихикнула. Но Чарльз и глазом не моргнул. Он только взял Джоанну за запястье, когда она хотела убрать руку. Для окружающих это выглядело невинным жестом, но его пальцы сжали руку Джоанны стальным обручем.

В какое-то мгновение у Джоанны появилось искушение резко освободиться, но Чарльз, как бы прочитав ее мысли, крепче сжал ее руку. Разгневанная, но решившая не показывать вида, она была вынуждена петь дальше. Ей было нелегко смотреть ему в глаза и петь о любви, когда она была готова убить его.

Наконец, песня кончилась, и вновь раздались аплодисменты. Пародия удалась Джоанне, даже если слушатели и не поняли ее.

— Развлекаетесь? — шепнул ей Чарльз, отпуская ее руку.

Джоанна вернулась к роялю, поклонилась, поблагодарила Эндрю за аккомпанемент, но наотрез отказалась спеть еще.

Ближе к полуночи гости постарше начали расходиться, и Моника Даррант повела свою мать наверх. Однако миссис Карлайон предложила молодежи повеселиться еще, и танцы продолжались до часу ночи.

— Хочешь подышать воздухом? — спросил Нил, когда его сестра пошла проводить последнюю пару.

Джоанна кивнула. Чарльз разговаривал с Кэти, которой разрешили остаться до конца вечера в качестве награды за успехи в учебе. Джоанна надеялась, что если она выйдет с Нилом в сад, ей удастся избежать встречи с Чарльзом.

— Ты довольна вечером? — спросил ее кузен, когда они медленно пошли вдоль газона.

Она кивнула, хотя на самом деле не испытывала никакого удовольствия, наоборот, теперь, когда все кончилось, на нее навалились усталость и опустошенность. Острая головная боль стиснула виски. Нил взял ее под руку.

— Ты сразила полковника наповал. Бедняга не обнимал девушку со времен Первой Мировой, — пошутил Нил. — Жаль, что ты не выбрала меня вместо Чарльза, — добавил он, крепче прижимая ее руку к себе.

— Это ты заставил меня петь, — зевнув, сказала Джоанна.

— Но ты ведь не была против, верно? Ты не должна была смущаться, если пением зарабатываешь себе на жизнь.

— Предполагается, что сейчас у меня отпуск.

— Ну, я не стал бы настаивать, если бы знал, что ты возражаешь всерьез. Твое выступление сделало наш вечер совершенно незабываемым. О нем еще долго будут говорить.

— В этом я не сомневаюсь, — сдержанно заметила Джоанна.

— Неужели ты так волновалась из-за того, что маме не понравилось наше маленькое представление? Ну, это уж совсем глупо! Я видел, что она держалась очень холодно, а Вэн разозлилась, когда ты начала завлекать Чарльза, но стоит ли из-за этого беспокоиться? Бабушке ведь понравилось, да и остальным тоже.

— Разве ты не любишь свою мать? — спросила Джоанна.

— Не очень, — откровенно признался он.

— Но ведь это ужасно. И… и противоестественно!

— Не понимаю, почему, — беспечно произнес он. — Человек не обязан мириться с требованиями родителей лишь потому, что они его родители. Если уж супруги часто действуют друг другу на нервы — а ведь они сами выбрали друг друга, то почему такого не может быть между родителями и детьми? Честно говоря, мама раздражает меня. Она сотворила фетиш из разного рода приличий — нужно и можно делать и говорить только то, что принято.

— Но должна же у тебя быть хоть какая-то к ней привязанность?

— Чего нет, того нет, — ответил он. — После смерти отца мне дорога только Кэти. Вэн слишком похожа на маму.

Джоанна была потрясена. Хотя ей самой миссис Даррант не нравилась, отсутствие у Нила сыновнего чувства показалось ей просто ужасным. Она где-то читала, что в хороших семьях сыновья, как правило, больше привязаны к матерям, а дочери — к отцам.

— Расскажи мне о своем отце, — попросила Джоанна.

— Об отце? О, он был хорошим человеком, — быстро ответил Нил. — Наверное, из-за него я и не могу выносить свою мать. Она раньше срока свела его в могилу.

— Что ты имеешь в виду?

— Не убийство, конечно. Она никогда не совершала ничего, что выходило бы за рамки приличий. Она просто запилила его до смерти, а это куда хуже. Одному богу известно, почему она вышла за него. Он совершенно не отвечал ее требованиям. А может, он был единственным, кто сделал ей предложение. Во всяком случае, едва они поженились, она начала его перевоспитывать. Ты, наверное, знаешь поговорку о том, что за успехами мужчины всегда стоит женщина. В этом-то как раз и заключалась мамина идея. Но беда была в том, что отец не мог добиться такого успеха, который втемяшился ей. Как он ни старался, у него ничего не получалось. Поэтому он сначала заработал себе язву, а потом сердечную недостаточность. — Голос Нила вдруг сорвался, и он откашлялся. — Не знаю, зачем я обременяю тебя нашими проблемами. Я пригласил тебя не для этого.

Джоанна подумала, что пора менять тему разговора.

— И для чего же ты пригласил меня? — с улыбкой спросила она, а сама подумала: «Бедняга Нил. Он, видимо, очень любил отца, а если амбиции миссис Даррант и вправду загнали его в гроб, то нечего удивляться, что сын ее не любит».

Они дошли до тисовой изгороди, где прохладный ветер шумел в ветвях берез.

— Тебе, наверное, холодно. Накинь вот это, — озабоченно сказал Нил и, прежде чем Джоанна успела возразить, снял свой пиджак и набросил ей на течи.

— А как же ты? — запротестовала она. — Твоя рубашка не теплее моего платья.

— Зато я закаленный мужчина, — засмеялся он.

Со стороны дома донесся шум мотора.

— Это, наверное, Чарльз уезжает. Интересно, удалось ли Вэн добиться своего? — задумчиво произнес Нил. — У меня было предчувствие, что сегодня произойдут важные события.

Джоанне нечего было сказать по этому поводу.

— Пойдем в дом. Уже поздно, — предложила она, поворачивая назад.

Огни в гостиной были погашены, весь дом был погружен во мрак, и только яркая луна освещала им дорогу.

— Надеюсь, Вэн не заперла парадную дверь, а то нам придется карабкаться наверх по плющу, — сказал Нил. Но когда они приблизились к дому, то увидели, что дверь на террасу открыта.

На ступенях террасы Нил схватил Джоанну за руку, заставив ее остановиться.

— В чем дело? — спросила она шепотом, потому что спальня миссис Карлайон находилась как раз над ними, и громкий разговор в тишине ночи, мог побеспокоить ее.

Нил шагнул к Джоанне и обнял ее за талию.

— Послушай, хотя мы не очень дружная семья, я все же не хочу, чтобы ты считала меня совершенно бесчувственным, — шепнул он. — Самые лучшие вечеринки непременно заканчиваются легким флиртом.

Джоанна едва сдержала смех.

— О Нил, ты неисправим! Почему ты не флиртовал с хорошенькой блондинкой в белом? У нее был такой вид, как будто она только и ждала этого.

— Потому что мне больше нравишься ты. — Он обнял ее крепче и хотел поцеловать.

Джоанна не могла бы сказать, позволила бы она Нилу поцеловать себя или нет. Но ей было приятно побыть в его объятиях минуту-другую, хотя она отлично знала, что от него не стоит ждать серьезного чувства. Как и ей самой, ему хотелось немного тепла.

Но Джоанне не пришлось ничего решать, потому что на другом конце террасы кто-то чиркнул зажигалкой. В ее слабом свете стало видно, что в шезлонге сидит человек.

Нил что-то пробормотал себе под нос, а вслух беспечно сказал:

— Привет, Чарльз. Я думал, все уже ушли.

— Кажется, — коротко ответил Чарльз. Он поднялся и подошел к ним.

— А где Ванесса? — спросил Нил.

— Пошла спать.

Наступило молчание.

— Ну, я думаю, нам тоже пора, — произнес наконец Нил. — Парадная дверь уже заперта? Ты уйдешь через террасу, Чарльз?

— Да. Но тебе нет нужды ждать меня. Джоанна может запереть эту дверь, когда пойдет спать. Я хочу ей кое-что сказать наедине, — спокойно сказал Чарльз.

— Понимаю. — Нил ничего не понял, но расспрашивать не решился. — Спокойной ночи, Джоанна, — попрощался он.

Секунду спустя он скрылся в доме, оставив Джоанну с Чарльзом.

Глава пятая

Несколько мгновений после ухода Нила они не двигались с места, стояли молча. Джоанну кольнуло дурное предчувствие.

Неожиданно вспомнив, что на ней остался пиджак Нила, она направилась к двери.

— Нил забыл свой пиджак, — поспешно объяснила она.

Чарльз преградил ей дорогу.

— Он не понадобится ему ночью, — тихо сказал он. — Пойдемте в гостиную. Становится прохладно, да и бабушкино окно открыто.

Джоанна колебалась. Она не могла решить, остаться ли ей лучше на террасе, где она не может разобрать выражение его лица или вернуться в комнату, где будет видна каждая ее реакция. Но становилось свежо, поэтому ей пришлось последовать за Чарльзом в дом.

Чарльз закрыл стеклянные двери и включил лампу.

— Хотите чего-нибудь выпить? — спросил он.

Джоанна покачала головой.

— Послушайте, я уже хочу спать. Не может ли этот разговор подождать до утра?

Чарльз бросил на нее насмешливый взгляд.

— Вы быстро приспосабливаетесь к новым условиям. В Париже в это время вы еще не в постели.

— Мы не в Париже.

— Вы жалеете об этом? — поинтересовался он, наливая себе виски из хрустального графина.

— Может не будем сейчас говорить об этом? Я так устала…

— Нет, вы не устали. Вы боитесь, — быстро возразил он.

Она удивленно посмотрела на него.

— Боюсь? — переспросила она. — Чего я должна бояться?

— Я не совсем уверен в причине. — Чарльз присел на подлокотник кресла. — Наиболее вероятно то, что вы ждете нагоняя за свое сегодняшнее шутовство.

Джоанна не возразила.

— Если уж мы вынуждены беседовать в такое позднее время, могу я хотя бы закурить? — сдержанно спросила она и, сняв пиджак Нила, положила его на стул.

Чарльз удивленно поднял бровь, но промолчал. Немалым усилием воли Джоанне удалось сдержать дрожь пальцев, когда она прикуривала от его зажигалки.

— Спасибо, — холодно сказала она и села спиной к свету.

— Почему вы не спросите, какое шутовство? — продолжал Чарльз. — Потому что вы знаете, что я имею в виду.

— Очевидно, вы имели в виду мое пение — хотя подобная оценка не слишком лестная. Но я не виновата. Это была идея Нила.

— Но вы же не будете отрицать, что пытались нас шокировать?

— Не буду. Зачем? Но я отказалась от гонорара и имею полное право вести себя, как мне нравится — в пределах приличий, конечно. Я не думаю, что мое выступление расстроило бабушку.

— Напротив, оно ее очень позабавило.

— А вас, кажется, нет?

— Я бы не сказал. Мне кажется, второй номер удался на славу. Скажите, у вас всегда так учащается пульс, когда вы поете?

Джоанна осторожно затянулась сигаретой и удивилась, как люди могут курить постоянно — ведь это так противно.

— Я не понимаю… — сказала она.

— Я держал вас за руку, — насмешливо произнес он. — У вас был феноменальный пульс.

Джоанна вспыхнула.

— Вероятно, оттого, что вы слишком сильно стиснули мне руку.

— Не может быть. — Он подошел к ней, сев рядом и взял ее за руку. — Никаких следов не осталось.

Джоанна с трудом подавила порыв вырваться и убежать. «Что со мной творится?» — в замешательстве думала она.

— Послушайте, я хочу спать, — сказала она наконец, заметив, что он не собирается отпускать ее руку. — Не могли бы вы говорить по существу.

Чарльз отпустил ее руку и встал.

— Вы, пожалуй, правы, — произнес он каким-то странным тоном, — сейчас не время для разговоров. Мы поговорим об этом завтра. Вы знаете, где здесь выключатели?

— Конечно, знаю, — ответила она. — Но разговор… о чем он будет, Чарльз?

Чарльз уже был у двери.

— Скажу завтра, — спокойно ответил он. — Спокойной ночи, Джоанна. Приятных сновидений.

И прежде чем она успела потребовать от него объяснений, он вышел на террасу и скрылся из виду.

Со смешанным чувством любопытства и разочарования Джоанна медленно пошла к двери, заперла ее, загасила противную сигарету и выключила свет.

Потом вышла в холл.

Ей хватало лунного света, чтобы в темноте подняться по лестнице. Когда ее рука коснулась перил, она услышала шум машины и остановилась.

Что в Чарльзе заставляет ее остро чувствовать каждое его слово, каждый взгляд и жест? Она ощущала его присутствие даже, когда оба они разговаривали с другими людьми. Это было похоже… на какой-то магнетизм, потому что когда бы он ни был рядом, она боролась… С чем? С влечением к нему? Нет, конечно, нет! Ведь он ей совсем не нравится!

Он слишком правильный, слишком умный, слишком прямой.

«Сильный мужчина во всех отношениях, — подсказал ее внутренний голос. — Не потому ли ты не смогла полюбить Ива, что чувствовала его слабость? А сейчас, когда ты встретила сильного мужчину, ты боишься его.» Джоанна прислонилась к полированным перилам. «Но почему же я боюсь его?» — не могла она понять.

«Потому что знаешь: такой мужчина, как Чарльз, может изменить всю твою жизнь, — услышала она как бы со стороны. — Он способен похитить твою хваленую независимость, разрушить твои планы на артистическую карьеру. Он может заставить тебя влюбиться в него».

— Нет! — Она выкрикнула это вслух, вздрогнув от звука собственного голоса. Сердце ее громко застучало, во рту пересохло. «Он не может, а я не хочу! — отчаянно протестовала она. — Я не хочу ни в кого влюбляться. Я хочу быть сама по себе!» Джоанна поднялась уже почти до верхней площадки лестницы, когда услышала в коридоре негромкие шаги. На лестнице неожиданно вспыхнул яркий свет. Она замерла на месте. Наверху появилась миссис Даррант. На ней был шерстяной халат, на голове — сетка для волос. Без румян, с волосами, спрятанными под сетку, она выглядела до неприличия бледной и старой.

— Ты! — вскрикнула она сдавленным голосом. — А где Ванесса?

Джоанна поднялась наверх.

— Спит, наверное. Чарльз сказал, что она пошла к себе.

— Но он ведь только что уехал. Я слышала шум машины.

Джоанна кивнула. Она была слишком занята собственными чувствами, чтобы заметить беспокойство тетки и почти лихорадочный блеск ее глаз.

Джоанна хотела пройти мимо нее, но Моника схватила ее за рукав.

— Почему она ушла спать? Что случилось? — потребовала она ответа.

— Наверное, устала, — спокойно ответила Джоанна, пытаясь освободиться. Но миссис Даррант держала ее крепко.

— Я не думаю, что она устала! — сердито возразила Моника. — Ты была с ним… одна! — возмущенно прошипела она. — Чем вы занимались?

Джоанна отпрянула. Только тут она увидела, каким гневом и ненавистью горят глаза ее тетки.

— Ничем мы не занимались, — беспомощно пробормотала она. — Я была с Нилом в саду, потом мы увидели Чарльза и он сказал, что хочет поговорить со мной.

— О чем?

— Я еще не знаю. Он вдруг решил, что уже слишком поздно, и отложил разговор на завтра. Не пойти ли нам спать, тетя Моника? Уже почти два часа ночи.

Миссис Даррант взглянула на племянницу с таким возмущением и злобой, будто готова была ее ударить. Потом: с видимым усилием она взяла себя в руки. На лице ее осталось злое, враждебное выражение, но в голосе уже не было истеричных ноток.

— Надеюсь, ты не потревожила маму, поднимаясь по лестнице в столь поздний час, — холодно сказала она. — Сегодняшний вечер и так был слишком утомительным для нее. — С этими словами она повернулась и скрылась в своей комнате, оставив Джоанну в недоумении и тревоге.

На следующее утро Джоанна проснулась от настойчивого стука в дверь. Взглянув на часы, она увидела, что уже без четверти одиннадцать. Она быстро вскочила с постели и поспешно накинула на себя халатик.

Открыв дверь, Джоанна увидела, что разбудил ее Нил.

— Прости, если я нарушил твой сон, — весело сказал он. — Но сегодня прекрасная погода, и я подумал, не съездить ли нам на побережье искупаться. Это всего в пятнадцати милях отсюда, так что мы успеем вернуться к ленчу. Все остальные пошли в церковь.

Джоанна откинула со лба растрепавшиеся волосы. Ей удалось уснуть лишь на рассвете, и отдохнула она плохо.

— О Нил, даже не знаю, — устало произнесла она. — Я отвратительно себя чувствую, да и купальника у меня нет.

— Позаимствуй у Вэн, — предложил он.

— Нет, не могу… по крайней мере без спроса. Честно говоря, я бы лучше позагорала в саду.

— Ладно, давай позагораем вместе. Может быть, после ленча ты придешь в себя, — согласился он. — Слушай, а ты всегда запираешь дверь на ночь?

Пока Нил не спросил об этом, Джоанна и не вспомнила, что накануне вечером заперла свою дверь. А сейчас, вспомнив о причине, толкнувшей ее на такую предосторожность, она смущенно покраснела.