— Нет, обычно я ничего такого не делаю, — ответила она. — Должно быть, я заперлась машинально.

Смущение и неуверенный тон Джоанны заставили Нила взглянуть на нее с удивлением, но он ни о чем не спросил.

— Я попрошу Элис приготовить тосты и кофе для тебя, увидимся внизу.

— Нил… — нерешительно начала она, — почему бы тебе не поехать искупаться? Честно говоря, мне надо написать пару писем, так что я вполне могу остаться одна.

Он пристально посмотрел на нее, потом пожал плечами.

— Хорошо, если уж ты меня гонишь, — сдержанно ответил он и ушел, не дав ей времени возразить.

Умывшись, Джоанна надела открытый топ и желтые шорты. К тому времени, когда все вернутся из церкви, она успеет переодеться в платье, а сейчас ей было гораздо удобнее в шортах.

Выходя из комнаты, она заметила ключ в двери и грустно усмехнулась. Сейчас все это казалось смешным, но вчерашняя сцена с Моникой сильно подействовала на нее. Лежа в постели, она никак не могла забыть злобную гримасу, на мгновение исказившую лицо миссис Даррант. А когда в коридоре скрипнула половица, ей показалось, что кто-то крадется в темноте. Глупость, конечно, но воображение способно сыграть с человеком и не такую шутку. Джоанна встала и на всякий случай заперла дверь.

Когда она спустилась вниз, Нил уже уехал. Она позавтракала на кухне с Элис, потом, взяв письменные принадлежности и воскресные газеты, удобно устроилась на террасе.

От теплых солнечных лучей, аромата роз и отдаленного жужжания газонокосилки, Джоанну потянуло в сон. Растянувшись в шезлонге, она задремала.

Когда она проснулась, в соседнем кресле сидел Чарльз с бокалом пива в руке.

— О боже, который час? Мне пора переодеваться, — в замешательстве воскликнула Джоанна. Ей показалась, что она проспала несколько часов.

— Не торопитесь, еще только двенадцать. Остальные вернутся не раньше, чем через час. Они пошли с визитами, — спокойно сказал Чарльз.

Джоанна выпрямилась и поправила волосы. Ей было интересно, давно ли пришел Чарльз. Она пожалела, что не взяла с собой жакет — сейчас она могла бы накинуть его поверх очень открытого топа.

Даже если Чарльз и разглядывал ее пока она спала, сейчас он не смотрел в ее сторону. Откинув голову на спинку кресла, он смотрел на макушки деревьев в конце сада.

— Я думал, вы уехали с Нилом, — помолчав, сказал он.

— Он поехал купаться. А мне захотелось отдохнуть здесь. — Она заметила, что на столе появился кувшин фруктового сока со льдом. Она налила себе немного в стакан.

— Такое равнодушие… настоящее или наигранное? — спросил Чарльз как бы между прочим.

— Конечно, настоящее. Я плохо спала ночью.

Чарльз повернул голову и взглянул на нее.

— Вы могли бы немного остудить его пыл.

— Зачем? Нил мне нравится… даже очень.

— Я это заметил вчера, — сдержанно сказал Чарльз. Он закурил. — Вы позволили бы ему поцеловать вас?

У Джоанны стеснилось дыхание.

— Я не понимаю, что вы имеете в виду.

Он вздохнул.

— Послушайте, Джоанна, не стоит разыгрывать из себя наивную дурочку. Вы бываете упрямой, порой неуправляемой, но глупой — никогда.

— Значит, вы предпочитаете услышать, что это не ваше дело? — резко спросила она.

Чарльз рассмеялся.

— Пожалуйста, если вам так хочется. Но в данном случае это мое дело.

— Мне и вправду непонятно, каким образом это вас касается, — съязвила она. — Ведь нам обоим уже не восемнадцать, мы свободны, значит, сами вправе решать, с кем нам целоваться.

— А вы хотели, чтобы он поцеловал вас? — спросил он каким-то странным тоном.

Джоанна напустила на себя беспечный вид.

— Не особенно. Но я не думаю, что поцелую надо придавать такое уж значение. Это просто… нечто приятное.

Чарльз ответил не сразу.

Он встал, прошелся до конца террасы, потом вернулся. То, о чем он думал, никак не отражалось на его лице.

Потом он уселся на край садового диванчика.

— Не позволяйте беспечности Нила вводить вас в заблуждение, Джоанна, — вдруг сказал он. — Под манерами плейбоя в нем скрывается очень эмоциональная натура.

Джоанна отпила сока.

— А вы, Чарльз, — мило улыбаясь сказала она, — настолько выше человеческих слабостей, что начисто лишены эмоций?

Чарльз внимательно посмотрел на нее.

— Это было сказано, чтобы задеть мое самолюбие? Или это вызов?

— Ну, из всех самых самонадеянных, заносчивых… — начала она.

Чарльз отбросил сигарету в клумбу и наклонился к Джоанне, взявшись руками за подлокотники ее шезлонга.

Джоанна инстинктивно отпрянула.

— Вы удивляете меня, Джоанна, — мягко, почти ласково сказал он. — Я не думал, что вы способны удариться в панику.

Джоанна взяла себя в руки.

— У вас странное чувство юмора, — холодно заметила она. — Мне вовсе не смешно. — И хотя она гордо вскинула голову и решилась встретиться с ним взглядом, сердце ее учащенно забилось.

Чарльз наклонился ниже.

— Почему вы решили, что я шучу? Может быть, я не такой влюбчивый как Нил, но я тоже неравнодушен к красоте. К тому же, вы только что сами сказали, что один поцелуй не так уж много значит. Давайте… просто приятно проведем время. — Он приподнял ее за локти и привлек к себе.

— Послушайте, Чарльз, перестаньте дразнить меня, — сдавленным голосом произнесла Джоанна.

Его глаза смотрели на нее с насмешкой.

— Не надо смущаться, дорогая.

— Я и не думала смущаться! — в сердцах бросила она. — Отпустите меня!

— Почему? Разве мои прикосновения вам неприятны?

Джоанна вся напряглась. Но Чарльз вдруг отпустил ее. Он раньше ее услыхал шаги в гостиной. Когда Элис вышла на террасу, он уже стоял, допивая свое пиво.

— Вы останетесь на ленч, мистер Чарльз? — поинтересовалась горничная.

— Нет, спасибо, Элис. Но я выпил бы еще пива, если ты принесешь мне лед, — беспечно ответил он.

Когда она ушла, он опять закурил.

— Извините меня, Джоанна, — коротко сказал он. — Вы правы: мне не следовало вас дразнить. Но я, по крайней мере, подтвердил свою теорию.

Извинение, хотя и неохотное, было совершенно неожиданным для Джоанны.

— Вот как? И что же это за теория? — чуть напряженно спросила она.

— В том, что под маской жизненной искушенности в вас гораздо меньше уверенности в себе, чем вы хотите показать.

Джоанна опустила глаза.

— Пожалуй, — тихо призналась она. — Но я думаю, ваш… эксперимент был не очень убедительным. Я привыкла к подобным наскокам других мужчин, но от вас заигрывания не ожидала.

Чарльз усмехнулся.

— Это вряд ли можно назвать заигрыванием… Но все равно, почему бы не от меня?

Она на секунду задумалась.

— Ну… вы просто относитесь к другому типу, — смущенно сказала она.

— К какому типу?

— О боже, неужели мы должны это обсуждать? — нетерпеливо воскликнула Джоанна.

— Может быть, тогда вы научитесь кое-чему новому и полезному, — ответил он. — Большинство мужчин относятся именно к «тому типу», моя дорогая. Отличаются лишь их мотивы и подход. И даже когда ты имеешь дело с хрестоматийно флегматичным англичанином, нельзя безнаказанно бросать ему вызов, — язвительно добавил он.

Джоанна открыла было рот, чтобы возразить, что она вовсе не хотела бросать ему вызов. Но в глубине души она вдруг ощутила, что Чарльз прав, что она действительно хотела расшевелить его.

Она решила переменить тактику.

— Не слишком ли общий принцип? — спросила она. — Или так уж трудно поверить, что девушка способна остаться равнодушной к неотразимым Карлайонам?

Он рассмеялся.

— Мужчине не надо доказывать женщине, что она привлекает его. Закидывать удочку — это женское дело.

— Ну, по крайней мере, вы признаете, что не стремитесь всех очаровать. Но на вашем месте я бы не стала слишком полагаться на любительские знания психологии. Женщины Мерефилда могут обладать определенными качествами, но это не значит, что они характерны для всех.

К дому подъехала машина, и Джоанна поспешно встала.

— Мне надо переодеться.

— Не забудьте насчет вечера, — сказал ей вслед Чарльз, когда она уже была у двери.

Джоанна недоуменно посмотрела на него.

— Друри пригласили нас на ужин, разве вы забыли? Я заеду за вами в семь. Можно не наряжаться. — Даже на расстоянии был заметен насмешливый блеск его глаз. — А потом мы заедем ко мне выпить чего-нибудь перед сном, и я покажу вам… мою коллекцию пластинок, — мягко добавил он.

Днем Джоанна долго беседовала с бабушкой. Нил не вернулся домой к ленчу, и Джоанна не могла избавиться от мысли, что он поступил совсем по-детски. А может быть, в предупреждении Чарльза была доля истины.

Кэти и Ванесса играли в теннис у соседей, миссис Даррант ушла к приятельнице на чашку чая, поэтому миссис Карлайон и Джоанна попросили принести им чай в беседку.

— Моника не любит накрывать стол на свежем воздухе, а мне это нравится, — весело сказала миссис Карлайон, когда Элис принесла им поднос с чаем и тарелками.

Наслаждаясь горячей ячменной лепешкой, Джоанна подумала, что отношения между бабушкой и теткой похожи на отношения шаловливой девочки и ее строгой гувернантки.

— Очень вкусно, — похвалила Джоанна тонкий сэндвич с огурцом.

— Да, Моника — отличная хозяйка… гораздо лучше чем когда-то я, — призналась миссис Карлайон, словно почувствовав, что ее прежние слова о дочери могли показаться не совсем лояльными. — Она сама все готовит, Элис только подаст на стол. За домашними заботами у нее почти не остается времени. Нам повезло, что она живет с нами.

— Я и не знала, что тетя Моника так хорошо готовит, — заметила Джоанна.

— Да. Она даже печет домашний хлеб, и надо признать, он гораздо лучше, чем тот, что продают в булочных. Жаль, что она с молодости только этим и занята. Мне иногда кажется, что ее жизнь была бы куда счастливее, будь у нее какая-нибудь профессия. Но твой дед не одобрял, когда девушки шли на работу, поэтому она вышла замуж за Эдварда Дарранта. Он был хорошим человеком, только слабохарактерным. Монике нужен был кто-то посильнее… вроде Чарльза.

— Я вижу, вы его очень любите, — с улыбкой сказала Джоанна.

Миссис Карлайон кивнула.

— Я знаю, что нехорошо иметь любимчиков, но Чарльз всегда был мне очень дорог, — призналась она. — Вероятно, потому, что он очень похож на твоего деда, только без его суровости и приступов дурного настроения. — Она улыбнулась. — В молодости я недоумевала, что поддерживает жизнь в пожилых людях. Я не понимала, зачем они живут, если все самое прекрасное в жизни — любовь, замужество, рождение детей — для них уже в прошлом. Наверное, и ты так думаешь?

Джоанна помедлила с ответом, и бабушка, усмехнувшись, похлопала ее по руке.

— Конечно, думаешь, — сказала она. — В твоем возрасте человек старше пятидесяти кажется дряхлым старцем. Не бойся старости, Джоанна. Она не столь печальна, как кажется молодым. В ней даже есть свои преимущества. Оглядываясь на прошлое, в котором бывали и сердечная боль, и горькие переживания, старики как бы молодеют. Мы еще можем радоваться жизни вместе с молодежью, но уже боимся печали. Мы по собственному опыту знаем, что любые неприятности преходяще, и единственное, что я хотела бы увидеть прежде чем умру — это что Чарльз женился. Я боялась, что это случится еще не скоро, — тихо сказала она. — Но теперь мне кажется, что дождусь.

Джоанна пробовала воздушный малиновый кекс, но он почему-то показался ей безвкусным, как бумага. Наверное, бабушка надеялась, что прошлым вечером Чарльз сделает предложение Ванессе. Может быть она даже беседовала с ним по этому поводу. Но если Чарльз не сказал бабушке, что он хочет жениться на Ванессе, почему она так уверена, что ее желание сбудется?

«Наверное, сегодня он как бы отдавал последнюю дань увлечениям молодости, — сердито подумала Джоанна. — Ну ладно, только попробуй еще раз, кузен Чарльз — и ты получишь надлежащую реакцию!»

Было уже почти пять часов, но остальные члены семьи еще не вернулись домой. Вскоре после чая бабушка задремала, а Джоанна начала писать письмо Гюставу, чтобы отвлечься от необычных для себя мыслей.

Она как раз заклеивала конверт, когда услышала, что дыхание миссис Карлайон сделалось прерывистым. Взглянув на нее, Джоанна с беспокойством увидела, что старушка вцепилась в подлокотники кресла и пытается что-то сказать.

— Бабушка! Что с вами? — воскликнула Джоанна.

— М-мои таблетки… в… в корзинке, — едва слышно выдохнула та.

Джоанна схватила бабушкину корзинку для рукоделия, нашла небольшую белую коробочку и дала бабушке таблетки. Удивительно, но ее руки совершенно не дрожали, хотя внутри все обмирало от страха. Может быть, следует бежать в дом и звонить врачу? Нет, она не могла оставить бабушку одну.

«Господи, не дай ей умереть! Пусть таблетки поскорее подействуют!» Минут через десять еще очень бледная, но совершенно спокойная, миссис Карлайон уже извинилась, что так перепугала Джоанну.

— Успокойся, дорогая. Это просто один из обычных моих приступов. Они только со стороны кажутся такими страшными, — успокаивала она внучку.

Но Джоанна немного успокоилась лишь когда проводила бабушку в дом и уложила ее на диван. Однако миссис Карлайон запретила ей вызвать врача, сказав, что он все равно не сможет ей ничем помочь, только посоветует отдыхать. Поэтому не стоит беспокоить его в воскресенье. Она даже попросила Джоанну не говорить о приступе Монике.

— Моника опять раскудахтается, и от этого будет только хуже. Когда у человека такая болезнь, лучше научиться смотреть на подобные случаи спокойно. И не стоит поднимать лишнего шума.

И все-таки Джоанна с нетерпением ждала возвращения миссис Даррант и успокоилась, лишь услышав в холле голос тетки.

Дик и Маргарет Друри жили в одном из скромных небольших коттеджей, построенных в начале века. Но если у соседей были мрачные коричневые двери и деревья в кадках у входа, то дом номер 17 отличался ярко-желтой дверью и белыми пластиковыми жалюзи на окнах. Это не от хорошей жизни, объяснила Маргарет, просто палисадник у дома слишком мал, а свою «переднюю комнату» они использовали не только для приема гостей, поэтому без жалюзи любой прохожий мог увидеть, что делается в доме.

— Нам, конечно, нечего скрывать, но неприятно чувствовать себя золотой рыбкой в аквариуме, — сказала Маргарет.

Несмотря на неудобную планировку — входная дверь открывалась прямо в гостиную, — на Отсутствие ванной и такую крошечную кухню, что туда не помещался даже холодильник, дом Друри был на диво уютным.

— Конечно, как и всякой женщине, мне бы хотелось иметь современную кухню и шикарную ванную, — призналась Маргарет, показывая Джоанне две крошечные спальни и маленькую гардеробную, превращенную в детскую, где в своей кроватке спал Бантер. — Но этот дом, по крайней мере, наш. Первый год нашей супружеской жизни мы снимали квартиру… Это было ужасно!

— Мне очень нравится ваш дом, — искренне сказала Джоанна. — Мне кажется, единственный его недостаток в том, что мало будет места для Бантера, когда он начнет ходить. Или у вас большой сад за домом?

— Нет, не больше пятачка, — ответила Маргарет. — Но Чарльз настаивает, чтобы я пользовалась его садом. Он живет в десяти минутах ходьбы отсюда. Когда я начинаю скучать по зелени, я беру коляску, Бантера и отправляюсь с ним туда. — Она улыбнулась. — Если честно, я очень завидую Чарльзу, когда мы бываем у него в гостях. У него замечательный дом, совсем не похожий на жилище холостяка. Ты бывала у него?

Джоанна покачала головой. Она не хотела обсуждать Чарльза и перевела разговор на Бантера.

После ужина мужчины убрали посуду со стола, а потом все сели играть в карты. Джоанна заметила, что Чарльз бросил на нее быстрый взгляд, когда Дик предложил сыграть. Может быть, он думал, что из-за отца у нее выработалось отвращение к картам. Но безобидная игра за столом не имела ничего общего с покером на деньги, в который играл ее отец.

Хотя Джоанна старалась поменьше обращать внимания на Чарльза — не смотреть на него, пока он не обратится к ней, не разговаривать с ним больше, чем того требуют приличия, — все это удавалось ей с трудом. Дик и Маргарет были оба невысокого роста и хрупкого сложения. А высокий рост Чарльза и его широкие плечи были особенно заметны в таком маленьком доме. Ему приходилось наклонять голову, чтобы пройти в дверь, а когда он сидел, его ноги занимали полкомнаты.

Когда они ужинали, сидя друг напротив друга, его колено коснулось ее нога.

— Извините, — коротко сказал он.

Она знала, что это произошло случайно, но даже от такого мимолетного касания ее сердце учащенно забилось.

Около десяти часов сверху донесся жалобный плач. Дик и Маргарет переглянулись.

— Бантер теперь просыпается каждую ночь — у него режутся зубки, — со вздохом сказала Маргарет. — Он плачет с полчаса, потом засыпает. Мне приходится приносить его сюда. Я знаю, что это неправильно, но иначе он будет кричать всю ночь. Приготовь кофе, дорогой, — обратилась она к мужу.

Спящий Бантер Друри выглядел ангелочком. Но когда Маргарет принесла его вниз, он был весь красный от слез и громко кричал. Только заметив серебристые бусы на шее Джоанны, он замолчал и с интересом уставился на них. Он даже наклонился на руках у матери, чтобы потрогать их.

— Можно дать их ему поиграть? — спросила Джоанна.

— Лучше не надо — он порвет их, — сказала Маргарет.

— Не бойся. У них очень прочная нитка. — Но прежде чем она успела их снять, Бантер соскользнул с рук матери и заковылял к дивану. Подойдя поближе, он потянулся к бусам.

— Боже! Вот чудеса-то! — воскликнул Дик, входя в комнату с подносом и видя, что его сын устроился на коленях Джоанны и с удовольствием перебирает ее бусы. — Обычно он стесняется чужих.

— Возможно, в Джоанне есть что-то такое, что привлекает маленьких детей и животных, — заметил Чарльз.

Джоанна поджала губы. Обычно она не обращала внимания на маленьких детей, но Бантер в своей голубой пижамке выглядел очень трогательно. Он так доверчиво смотрел на нее. Его курносый носик пуговкой и пухленькие ручки вызвали в ее душе необычную нежность. Но Чарльз все испортил. Его слова были сказаны таким тоном, будто он считал, что она играет роль, намеренно изображая материнские чувства.

Малыш почувствовал перемену в Джоанне. Он поднял голову и, увидев ее блестящие серьги, потянулся к ним. Ногтем большого пальца он задел ей щеку, оставив на ней длинную царапину.

— Бантер, посмотри, что ты наделал! — воскликнула Маргарет. Она взяла его у Джоанны и посадила на диван. — Мне очень жаль, Джоанна. Не следовало давать ему волю. От него одни неприятности.

— Ну, не такие уж большие, — засмеялась Джоанна. — Не смотри на меня так испуганно, Маргарет.

— У тебя кровь. Сейчас я достану салфетку. — Маргарет открыла шкаф и достала коробку косметических салфеток.

— Не удивительно, что малыш всех царапает. Посмотри, какие у него ногти, — сказал Дик, забирая у Бантера бусы Джоанны.

— Да, я знаю, но все так и не соберусь их обстричь, — объяснила Маргарет. — Обычно я это делаю, когда он спит, но сейчас любое прикосновение будит его. Я принесу что-нибудь прижечь, — предложила Маргарет Джоанне. — Мне ужасно жаль, что так получилось.

— Успокойся, Мэгги. Смерть от кровопотери ей не грозит, — съязвил Чарльз.

Он взял салфетку и, повернув голову Джоанны к себе, стал промокать кровь.