— Гюставу не следовало вмешиваться. Он понял все не так и начал действовать до того, как я успела остановить его, — неловко произнесла она. — Прости, Ив… я не изменила своего решения.

— Не изменила? — быстро повторил он. Джоанне показалось, что он сказал это с облегчением.

— Зато мне начинает казаться, что ты изменил свое, — невольно вырвалось у Джоанны.

Вероятно, Ив не краснел так сильно с самого детства. Сейчас он выглядел… как сконфуженный школьник, застигнутый за каким-то неприглядным занятием.

Увидев однако, что Джоанна осталась совершенно невозмутимой и дружелюбной, он перевел дыхание и признался:

— Ну, честно признаюсь, cherie, что мое решение не изменилось, но… изменились некоторые обстоятельства.

Джоанна налила кофе в чашки и села на софу.

— О каких обстоятельствах ты говоришь? Что изменилось? — спросила она.

Он глотнул кофе и поморщился.

— Дело в том, Жанин, что я обручился, — смущенно объяснил он.

— Обручился! — озадаченно повторила она. — Ну-у… быстро же ты утешился!

— Пожалуйста… это вовсе не то, что ты думаешь. Я был совершенно искренен, когда делал тебе предложение, и поверь мне, если бы я считал, что у меня есть хоть один шанс смягчить тебя, я не пошел бы на этот шаг. — Он грустно улыбнулся. — Но, хорошо зная тебя, я понимал, что у меня нет никакой надежды. О да, я действительно требовал, чтобы твой агент сказал мне, куда ты уехала. Но это было в первые дни. Когда к концу недели ты не написала и не позвонила, я начал смиряться со своей участью.

— А к концу второй недели нашел более подходящую претендентку, — заметила Джоанна, насмешливо посмотрев на него.

— Нет. Так случилось, что я знаю Мари-Бланш всю свою жизнь, — серьезно ответил он. — Она значительно моложе меня — ей нет и девятнадцати, и до недавнего времени я смотрел на нее как на ребенка. Но примерно в то же время, как ты покинула Париж, она вернулась из Швейцарии, окончив школу. Когда я вновь встретил ее, то понял, что она стала взрослой.

Ив замолчал, слегка улыбаясь, будто вспомнил что-то забавное и нежное.

— Должен сказать, что наши родители давно хотели нас поженить, — продолжал он. — От этого брака была бы обоюдная выгода. Естественно, я считал эту идею абсурдной, потому что в наше время даже более строго воспитанные девушки начинают противиться браку по расчету. Но оказалось, что Мари-Бланш давно свыклась с мыслью выйти за меня замуж. Должен сказать, мне не нравилось, что они внушали ей эту мысль, — недовольным тоном закончил он.

— Ты хочешь сказать, что она влюблена в тебя, — уточнила Джоанна.

Он пожал плечами.

— Как может такая юная девушка влюбиться в мужчину, которого она почти не знает, — возразил он. — Это какое-то обожание воображаемого героя, только она выбрала для этого неподходящего человека. Надеюсь, что не слишком разочарую ее.

— Мне кажется, что ты вовсе не разочаруешь ее, Ив. — Джоанна похлопала его по руке. — Если бы ты не был в душе хорошим, я бы не чувствовала к тебе такое расположение. Может быть, как раз твоя Мари-Бланш и станет той девушкой, которая разбудит в тебе самые лучшие чувства. Расскажи мне о ней. Когда ваша свадьба?

Ив повернулся к ней, и хотя он улыбался, в его глазах было нечто такое, что убедило Джоанну, — наполовину он еще принадлежит ей. Ведь с его молодой невестой он связан лишь формальной помолвкой и неокрепшим еще чувством, которое он только начинает испытывать к ней. Но пройдет время!..

— Она совсем не похожа на тебя, — оживился он. — Может быть, это и к лучшему. Она весьма привлекательна. У нее черные волосы, карие глаза… и курносый носик. Свадьба, наверное, будет под Новый год. — Его лицо опять помрачнело. — Ты не думаешь обо мне слишком плохо, cherie?

— Ты же знаешь, что нет. Я рада за тебя. Я немного боялась…

Ив перебил ее.

— Что я примусь за старое? Должен признаться, такое искушение у меня было. Но разбитому сердцу не поможешь, если напьешься или будешь заниматься любовью с кем-то, у кого тоже рыжие волосы, но кто тебе совсем безразличен. Знаешь, мне кажется, что встреча с тобою изменила меня. Мне уже скучно оставаться беспечным холостяком без всяких привязанностей. — Он смущенно засмеялся. — Может быть, на следующий год я уже буду отцом.

— И очень гордым, я думаю, — весело сказала Джоанна.

— А ты? — спросил он, меняя тему разговора. — Что будешь делать ты, petite? Откуда эта подавленность и нервозность, о которых говорил Гюстав? Это из-за волнений перед дебютом?

Джоанна колебалась, готовая все ему рассказать. Но тут же решила, что он еще не готов узнать правду, поэтому воспользовалась его подсказкой.

— Да. Очень глупо, но я до смерти боялась, — беспечно подтвердила Джоанна. — О Ив, мне так жаль, что Гюстав напрасно вызвал тебя сюда… но я рада увидеть тебя.

В какой-то момент она подумала, что совершила ошибку: в его глазах вспыхнул огонь подавляемой страсти, и он подался к ней, но почти сразу же взял себя в руки и сказал так же беспечно:

— Ну теперь тебе больше нечего волноваться. Ты добилась огромного успеха. Знаешь, я никак не могу привыкнуть к тому, что ты — англичанка. Я об этом даже не догадывался.

— Я бы сказала тебе, если бы ты спросил. — Джоанна взглянула на часы. — Боже, посмотри, который час! Я должна хоть немного поспать, а то завтра буду похожа на ведьму!

Ив поднялся и направился к двери.

— Ты никогда не будешь похожа на ведьму, и ты это знаешь. До свидания, дорогая. Желаю тебе удачи.

На следующее утро Джоанна едва успела позавтракать, как к ней в номер буквально влетел Гюстав. Он был еще более возбужден, чем накануне, и держал под мышкой целую пачку английских газет.

— Хочешь знать, что они о тебе думают? Почитай вот это, cherie! — сказал он и удалился в гостиную, чтобы сделать несколько телефонных звонков.

Джоанна поудобнее устроилась на подушках, приняла пару таблеток аспирина, чтобы избавиться от головной боли, и начала читать заметки, обведенные красным карандашом. Большинство были лишь краткими сообщениями в разделах светской хроники, в нескольких были ее фотографии — Гюстав сделал их в первые дни ее пребывания в Лондоне.

Один журналист называл Джоанну «самой яркой новой звездой на лондонском небосклоне эстрады. В ней есть шик Марлен Дитрих, магнетизм Лайзы Минелли и голос, который сводит на нет все потуги на талант многих современных певцов».

Другой, не менее экстравагантный, писал: «Впервые с тех пор как Шерли Несси покорила „Cafe de Paris“, скучная лондонская ночная жизнь получила новый заряд энергии от жизнерадостной очаровательной француженки, талант которой был открыт в дешевом винном погребке на Монмартре».

Гюстав появился в дверях как раз когда она заканчивала читать последнюю статью.

— Ну как? Что ты думаешь? — поинтересовался он.

Джоанна отбросила газеты в сторону.

— Я думаю, у них было очень мало конкретного материала, если они столько всего наплели. И они не очень точны. Клуб, в котором ты нашел меня, был вовсе не на Монмартре.

Гюстав фыркнул.

— Не обращай внимания, это все мелочи. К тому же Монмартр до сих пор считают прибежищем всяких испорченных людей. Однако я рад, что ты не восприняла все это серьезно. Неразумно слишком полагаться на свою славу. Те же люди, что создали тебе имя, могут тебя и уничтожить, моя голубка.

Джоанна закрыла глаза, страстно желая лишь одного — чтобы он ушел и оставил ее в покое.

— Между прочим, как закончился вчерашний вечер? — полюбопытствовал Гюстав. — Все наладилось?

Джоанна кивнула. Ей слишком трудно было все ему объяснять, это только вызвало бы новое беспокойство.

— Как я и думал, сегодня будет насыщенный день, — весело сказал Гюстав, перелистав страницы своей записной книжки. — Утром у тебя примерка серебряного платья, потом — визит в салон красоты на массаж и маникюр. В час дня ты встречаешься в ресторане «Каприз» с мистером Дэвидом Рэндом. Он ведет в «Дейли Глоуб» раздел посвященный шоу-бизнесу. После ты немного отдохнешь и будешь готовиться к интервью программе «Сегодня» на телевидении. Потом будет еще ленч с журналистом из «Вог». Они могут предложить тебе демонстрацию некоторых их моделей. Да, у тебя будет еще одно телевизионное выступление по коммерческому каналу.

— В таком случае, мне пожалуй, пора вставать, — сказала Джоанна, стараясь говорить оживленно и заинтересованно.

Принимая ванну, она вдруг осознала, что не имеет ни малейшего представления, где могли остановиться Чарльз и Кэти. Вчера вечером она думала, что если ей удастся где-нибудь встретиться с Кэти, у нее появится шанс вернуть расположение Чарльза. Ни один мужчина, даже Чарльз Карлайон, не мог смотреть на женщину так, как он вчера и быть к ней совершенно равнодушным. Каким бы образом он ни расценил появление Ива, надо заставить его понять правду.

Очень жаль, что весь день у нее будет занят до предела. Даже если она сумеет разыскать Кэти, у нее не будет времени встретиться с ней. Придется обзвонить сотню лондонских гостиниц, хотя они могли остановиться у кого-нибудь из многочисленных друзей или деловых партнеров Чарльза.

Все же Джоанна решила начать поиски. Сразу после примерки платья она махнула рукой на визит в салон красоты и поспешила в отель. Целый час, оставшийся у нее до встречи в «Капризе», она обзванивала гостиницы, но ни в одной из них ни мистер Карлайон, ни мисс Даррант не проживали. В подавленном настроении Джоанна вызвала такси и поехала в знаменитый театральный ресторан.

В семь часов в простом черном платье для коктейлей и дорогом бриллиантовом колье, которое Гюстав взял для нее напрокат, Джоанна появилась в телевизионной программе «Сегодня». И хотя ей было жарко от яркого света софитов, а особый макияж ощущался как плотная маска, все оказалось не гак страшно. Молодой человек, который брал у нее интервью, был дружелюбен и любезен, и ей не пришлось отвечать на каверзные вопросы, которыми пугал ее Гюстав. Почти все время — а интервью было коротким — она думала о том, смотрят ли эту программу Чарльз и Кэти.

Вечернее выступление в кабаре было таким же успешным как и накануне. Правда, к огорчению Гюстава, она отказать петь «До встречи с тобой».

Следующий день был таким напряженным, что у Джоанны не осталось ни минуты на поиски Кэти и Чарльза. Она начала уже думать, что напрасно тратит время и силы: они, наверное, уже вернулись в Мерефилд.

Вдруг ее осенило, что можно позвонить миссис Ховард и узнать, где они остановились. Но теперь, когда они, вероятно, уже вернулись домой, она не решалась набрать номер Чарльза. Он мог сам подойти к телефону, а она не сумеет ничего ему объяснить, находясь за многие мили от него.

Пять дней спустя после ее дебюта Джоанна переодевалась для выступления, когда в ее гостиной зазвонил телефон. Гюстав как раз просматривал там новую пачку ее фотографий, он и взял трубку. До сих пор он ни разу не спросил, почему Ив больше не появляется у нее.

— Это тебя, Джоанна, — крикнул он через дверь. Когда она вошла в гостиную в платье из серебряного ламе, украшенном белыми страусиными перьями, он сказал: — Не задерживайся. Через десять минут — твой выход.

Джоанна взяла трубку. Она решила, что это звонит назойливый мистер Рэнд, который, написав о ней восторженную статью, настойчиво стремился продолжить знакомство.

— Алло! Жанин Алэн у телефона, — нетерпеливо сказала она.

— Джоанна, это Чарльз. Послушай, мне неудобно беспокоить тебя, но мне нужна твоя помощь.

— Чарльз! — Ее пальцы стиснули трубку. — В чем дело? Что случилось?

— Кэти… с ней произошел несчастный случай, — быстро сказал он. — Не падай в обморок. Серьезных травм нет, просто легкое сотрясение мозга.

— Кэти… несчастный случай? — В ужасе Джоанна едва понимала его.

— Она неосторожно перебегала дорогу на Риджент-стрит, — объяснил Чарльз. — К счастью, я был с ней, а то не скоро узнал бы о случившемся. Я звоню тебе, потому что она, кажется, немного бредит. Она все время повторяет твое имя, и никто не может ее успокоить. Я и подумал: не могла бы ты навестить ее после выступления.

— Откуда ты звонишь? — быстро спросила Джоанна.

Чарльз дал ей адрес больницы.

— Я знаю, что будет уже поздно, и ты очень устанешь, но…

— Я еду прямо сейчас. Буду через пятнадцать минут, — решительно сказала Джоанна и положила трубку. Потом бросилась в спальню и стала поспешно расстегивать платье.

— Жанин! Что ты делаешь? Сейчас твой выход! — удивленно воскликнул Гюстав.

— Произошел несчастный случай. Я еду в больницу. — Застежка не подавалась и, промучившись с ней несколько секунд, Джоанна с силой рванула застрявшую молнию.

— Какой еще несчастный случай? Какая больница? Ты, наверное, сошла с ума!

— Возможно. Мне все равно. Тебе придется придумать какое-нибудь оправдание. — Она распахнула платяной шкаф и достала скромное повседневное платье. — Мне очень жаль, Гюстав… но это важнее.

— «Важнее»! — взорвался он. — Что может быть «важнее» твоей карьеры. Если ты сейчас исчезнешь — за пять минут до выхода на сцену — все твое будущее окажется под угрозой.

Джоанна сунула руки в рукава легкого летнего пальто, схватила сумочку и повернулась к двери. Но вспомнив, что на ней все еще туфли на высоких каблуках, она сбросила их и надела простые кожаные туфли для улицы.

— Я ничего не могу поделать, Гюстав. Это жизненно важно. Скажи им, что я вдруг заболела… или придумай что-нибудь еще.

Она была уже у двери, когда Гюстав схватил ее за руку.

— Но ты не больна, — сердито сказал он, — если только не сошла с ума. Ничего, ты слышишь, ничего не может быть для тебя важнее твоей профессиональной репутации. Твоя карьера всегда должна стоять на первом месте.

Джоанна холодно взглянула на него.

— Ты хочешь сказать — «представление должно продолжаться»? — ледяным тоном произнесла она.

— Вот именно. Это один из главнейших принципов…

— Тогда пусть оно продолжается без меня, — бросила она. — Ни одно представление на свете не может быть важнее человека, которому нужна твоя помощь.

Вырвавшись от Гюстава, Джоанна выскочила за дверь и побежала по коридору.

Час спустя молодой человек приятной наружности в белом халате тихо вошел в слабо освещенную палату, где у постели пострадавшей сидела Джоанна. Кэти уже уснула, ее худенькое личико было бледно; левой рукой она и во сне держалась за руку Джоанны.

— Я думаю, она проспит сейчас несколько часов, — сказал он — Вы, должно быть, очень устали, мисс?..

— Аллен, — подсказала Джоанна. Она осторожно разжала пальцы Кэти и высвободила свою руку.

В коридоре врач показал ей, как пройти к лифту. Он уже разговаривал с ней перед тем, как проводить ее к Кэти, но кажется, только сейчас заметил густой сценический грим у нее на лице. Он начал внимательно всматриваться.

— Не встречались ли мы раньше? — спросил он, когда они подошли к лифту.

Джоанна покачала головой.

— Я певица. Вы, вероятно, видели меня по телевизору пару дней назад.

— Ну да, конечно, теперь я вспомнил. Но я думал, что вы француженка, — удивленно произнес он.

— В какой-то мере. Доктор, Кэти поправится?

— Конечно, можете не беспокоиться. Несколько дней отдыха — и все будет в порядке. Но вам лучше заглянуть к ней завтра утром. Она, очевидно, очень привязана к вам.

— Я непременно приду, — пообещала Джоанна. — Спасибо вам за все, что вы для нее делаете. — Лифт пришел и Джоанна вошла в кабину.

— Да, между прочим, тот мужчина, что был с ней — кажется ее кузен — все еще ждет внизу, в приемной. Первый этаж, повернете налево, там над дверью надпись. — Врач нажал кнопку лифта, помахал ей рукой на прощание и ушел.

Когда Джоанна вошла в приемную, Чарльз стоял, прислонившись к стене. Он выпрямился и вопросительно посмотрел на нее.

— Кэти крепко спит. Доктор сказал, что мы можем не беспокоиться, — быстро сказала она.

— Слава богу. — Чарльз провел рукой по волосам и облегченно вздохнул. — Здесь жарко, как в теплице. Пойдем к машине.

На улице шел дождь, ночной воздух был прохладен и свеж. Где-то часы пробили полночь.

— Как хорошо, что ты пришла, — сдержанно сказал Чарльз, когда они шли к стоянке.

— Ты должен был знать, что я обязательно приду.

— Да, но я не думал, что ты сумеешь прийти так быстро. Ты не выступала сегодня, как я понял.

— Должна была выступать, — сказала она.

Сначала Чарльз никак не отреагировал на ее слова, потом вдруг схватил ее за локоть и повернул лицом к себе.

— Ты имеешь в виду, что просто не вышла на сцену? Ушла, ничего не объяснив?

— Да. — Она вспомнила Гюстава. Кажется я нарушила один из главных сценических принципов: «представление должно продолжаться». Только не говори, что и ты осуждаешь меня. Гюстав просто рассвирепел, но ведь это дело его жизни.

— Осуждаю?! — Голос Чарльза прозвучал необычно глухо. — Но они могут расценить это, как нарушение контракта. Тебя уволят.

— Если они захотят наказать меня, то вполне могут поступить и так, — согласилась она.

Чарльз все еще держал ее за локоть.

— Ты хочешь сказать, что ради Кэти рискнула своей работой?

Джоанна подняла на него глаза.

— Не только ради Кэти, — тихо сказала она. — У тебя был такой взволнованный голос, Чарльз. Я подумала, что тебе поможет… присутствие еще одного члена семьи.

Он крепче сжал ее локоть.

— О боже! — глухо простонал он. — Джоанна, я… — Его руки обвились вокруг нее, и он поцеловал ее с такой страстью, которая не оставляла никаких сомнений в его чувствах.

Они стояли у самого выезда с автостоянки, и Джоанну вернул к реальности яркий свет фар, ударивший в лицо. Чарльз поднял голову и, недовольно пробормотав что-то, отвел ее в сторону. Машина, которой они закрывали дорогу, проехала мимо. Когда она поравнялась с ними, невидимый водитель восхищенно присвистнул. Улыбнувшись, Чарльз вновь привлек Джоанну к себе и опять поцеловал ее.

— Означает ли все это именно то, на что я надеялся? — тихо спросил он, касаясь губами ее виска.

Джоанна глубоко вздохнула. У нее было такое ощущение, будто ее закружил водоворот, и это было восхитительно.

— А на что ты надеялся? — чуть слышно спросила она.

— Что ты любишь меня… что выйдешь за меня замуж.

— О Чарльз, ты давно должен был это понять.

Он крепче сжал ее в объятиях, но на этот раз не поцеловал.

— Не знаю, каким образом я мог это понять, — удрученно произнес он. — До сегодняшнего вечера ты держалась нарочито холодно.

— Только потому, что не знала, как ты ко мне относишься. Женщине не пристало откровенно навязывать себя.

— Пожалуй… но можно было хоть намекнуть.

— Я и намекала… сотни раз. В тот вечер, в отеле…

— Да, тогда мне показалось, что ты действительно рада видеть меня. Но все неудачно закончилось, когда появился этот француз.

— Чарльз, неужели ты в самом деле ревнуешь к бедняге Иву? Он никогда ничего для меня не значил… во всяком случае, в этом отношении. К тому же он помолвлен с другой.

— А тогда в «Кордиале» он уже был помолвлен с другой?

— Нет, тогда еще нет… иначе он не пытался бы поцеловать меня. Все это… очень запутано. Надо ли объяснять это сейчас?

— Нет. Сейчас у нас есть более важные проблемы. Слушай, мы не можем и дальше стоять здесь. Пойдем в машину. Опять начинается дождь, а я хочу целовать тебя без зонтика.