Джоанна шагнула вперед и протянула руку.

— Здравствуйте, тетя Моника, — сказала она, вежливо улыбаясь.

Та смерила девушку холодным оценивающим взглядом, от которого не укрылась ни одна деталь ее внешности.

Значит, ты и есть дочка Майкла, — медленно произнесла она. — Здравствуй.

Но в ее приветствии не было ни капли теплоты и, следуя за нею в дом, Джоанна поняла, что Моника Дар-рант уже до их встречи ненавидела ее.

Глава третья

— Где бабушка? В гостиной? — спросил Чарльз, когда они вошли в холл.

— Нет, она наверху. Должна сказать, что твой вчерашний звонок расстроил ее, — слегка нахмурившись, ответила миссис Даррант. — Мы испугались, что у нее опять будет сердечный приступ; поэтому я решила, что сегодня ей лучше остаться в постели. Тебе надо было все сообщить сначала мне, Чарльз. Я бы подала ей эту новость более осторожно.

— Да, об этом я не подумал, — озабоченно согласился Чарльз. — Сейчас уже все в порядке? Пока меня не было, ничего не случилось?

— Нет. Сейчас она чувствует себя лучше. Но ночь мы провели очень беспокойную, — сказала Моника со вздохом. Она взглянула на Джоанну. — Я не знаю, мисс Аллен, сказал ли вам Чарльз, но у моей матери больное сердце, поэтому ее нельзя волновать. Пожалуйста, не забывайте об этом, когда встретитесь с ней.

— Да, конечно, — ответила девушка. Потом нерешительно предложила: — Может быть, вам лучше называть меня просто Джоанна?

— Пожалуй, если ты так хочешь. Естественно, в данных обстоятельствах мне трудно привыкнуть, что ты — член нашей семьи. — Она открыла дверь и пропустила их вперед. — Сейчас я велю принести чай. Вы, должно быть, проголодались с дороги.

— Я думаю, Джоанна потерпит еще полчаса, — сказал Чарльз. — Разве бабушка не ждет нас? Она, наверное, слышала, как мы подъехали. Мне кажется, нам лучше сперва подняться к ней.

— Пожалуйста… если Джоанна не возражает.

— Нет, конечно. Мне не терпится увидеться с нею, — ответила девушка.

Тетка бросила на Джоанну странный взгляд, повернулась и пошла вверх по лестнице. «Если бы мама была жива, ей было бы сейчас около пятидесяти лет. Значит, Монике Даррант сорок два или сорок три года, — предположила Джоанна. — Если бы не седые волосы — красиво уложенные и подкрашенные сиреневатой оттеночной краской — ей можно было бы дать не более тридцати пяти. У нее стройная фигура и хорошие ноги, а на лице почти нет морщин». Моника была одета в отлично сшитую черную юбку и дорогую крепдешиновую блузку. Из украшений — тройная нитка жемчужных бус и серьги с жемчугом и бриллиантами. При первом взгляде Монику можно было бы назвать изящной и привлекательной, но Джоанна уже успела заметить странно равнодушное выражение ее лица и надменно поджатые губы.

Спальня миссис Карлайон оказалась в самом конце длинного мрачного коридора, который тянулся по всей длине дома. Тихонько постучавшись, Моника открыла дверь и вошла.

— Они здесь, мама, — сказала она и впустила Джоанну в комнату.

Спальня была большая и просторная. Джоанна обратила внимание на темные старомодные обои на стенах и массивную мебель красного дерева. Замысловатые кружевные шторы закрывали окна. Но прежде всех этих деталей она увидела широкую кровать викторианской эпохи, в ней среди подушек полулежала седая дама в накинутой на плечи шетлендской шали.

С минуту они молча смотрели друг на друга, потом Мэри Карлайон с тихим возгласом протянула руки навстречу внучке, и Джоанна, приблизившись, взяла их в свои.

Потом она уже не могла вспомнить, о чем они говорили в эти первые несколько минут. Она не заметила, когда Чарльз и Моника вышли из комнаты. Она опомнилась только, когда горничная принесла чай. Тогда Джоанна уже сидела на краю кровати и беседовала с бабушкой, как будто знала ее всю жизнь.

— Какая ты красивая, — сказала миссис Карлайон, когда Джоанна стала разливать чай, — и как похожа на свою мать. Не удивительно, что Чарльз сразу узнал тебя. Посмотри, дитя мое, вон над камином висит ее портрет. Если бы не прическа и платье, его можно было бы принять за твой.

Повернув голову, Джоанна взглянула на портрет, висящий напротив кровати. По нескольким старым фотографиям, которые отец хранил до самой смерти, она представляла мать высокой стройной молодой женщиной с широко распахнутыми карими глазами и очаровательной улыбкой. Но художник, более внимательный чем бесстрастный объектив фотоаппарата, передал не только цвет волос и грацию Нины. Она позировала ему в светло-зеленом бархатном платье на фоне дубовой стены гостиной. Портрет был выполнен с таким мастерством, что изображенная на нем девушка, казалось, лучилась радостью и счастьем, а ее чудесные глаза искрились весельем.

— У нее карие глаза, мои гораздо светлее, — тихо сказала Джоанна.

— Да, глаза у тебя от Майкла, а в остальном ты очень похожа на нее. Даже голосом, — улыбнулась бабушка. Мне кажется, что она вновь со мной… как будто мы никогда не расставались. — Ее голос задрожал, и она прижала платок к глазам. — Ну вот, я опять плачу. Как глупо… — И она добавила уже более твердо. — Ты, наверное, устала, дорогая — ведь дорога из Парижа не близкая. Я позвоню Элис. Ты должна принять ванну и отдохнуть перед обедом. Теперь у нас будет много времени, чтобы поговорить.

Но, прежде чем она успела прикоснуться к звонку у кровати, в дверь постучали, и вошел Чарльз.

— А, Чарльз, дорогой, вот ты-то мне и нужен, — ласково сказала миссис Карлайон. — Джоанне нужно переодеться и отдохнуть. Проводи ее, пожалуйста, в северную комнату. Потом попроси Монику зайти ко мне. Она настаивала, чтобы я весь день провела в постели, но я хочу выйти к обеду. Я отлично себя чувствую и не хочу заставлять Элис тащить наверх тяжелый поднос.

— О, пожалуйста, не вставайте ради меня, — забеспокоилась Джоанна. — Я сама могу принести вам обед.

— Нет-нет. Я хочу встать, — твердо заявила бабушка. — Моника любит поднимать шум по пустякам. Я совершенно здорова.

Чарльз улыбнулся.

— А что это я слышал о вашем побеге из дома, пока Моника была на обеде у Брэдли? — насмешливо спросил он.

— Был чудесный день, и мне захотелось съездить в деревню. Я заказала такси и поехала, — горделиво сказала миссис Карлайон. — Не понимаю, из-за чего Моника раскудахталась. Я с таким же успехом могу умереть и в постели.

— Не удивлюсь, если вы переживете многих из нас, улыбнулся Чарльз. — Жаль, что я не могу, как вы, отправиться на природу в погожий денек, вместо того чтобы сидеть в конторе.

— Тебя еще не так сильно допекли твои дела, мой мальчик, чтобы ты бросил их, — хитро усмехнулась бабушка. — Я не сомневаюсь, что в Монако ты восхищался не одной природой. Надеюсь, ты еще расскажешь мне о своей поездке. Если только мне пристало слушать об этом, конечно. А теперь уходите… оба. Я хочу одеться.

В коридоре Чарльз спросил:

— Как прошла встреча?

— Прекрасно, — улыбнулась Джоанна. — Она замечательный человек. Теперь я понимаю, почему все вы так ее любите.

Чарльз не ответил и повел Джоанну в приготовленную для нее комнату. Как и в спальне миссис Карлайон в ней были старинные обои и высокая двуспальная кровать.

— Ванная рядом. Обед в семь часов. Вы услышите гонг, — сказал Чарльз.

— Вы возвращаетесь к себе? — спросила его Джоанна.

— Нет. Я только завезу домой вещи и возьму почту. К обеду вернусь. Или вы предпочитаете, чтобы я оставил вас здесь одну?

— Нет! Я рада, что вы будете за обедом, — поспешно сказала она. Потом поддавшись неожиданному порыву, спросила: — Почему моя тетка встретила меня с такой неприязнью, Чарльз? Она держалась вежливо, но я почувствовала, что она мне не рада.

— Вам это просто показалось, — ответил он, не глядя на девушку. — Почему она должна испытывать к вам неприязнь? Она же прямо сказала, что ей пока трудно воспринимать вас как члена семьи. Еще придется преодолеть некоторую отчужденность. Принесла ли горничная полотенца? Ах да, вот они. Ну, я пошел. Увидимся позднее.

— Хорошо. Спасибо вам.

Его шаги стихли в устланном толстым ковром коридоре, а Джоанна еще долго стояла посередине комнаты, нахмурив брови и задумчиво теребя свой браслет.

Так и не найдя причину враждебности Моники, она начала распаковывать вещи, развешивать свои костюмы и платья в огромном пропахшем камфорой шкафу, раскладывать разные мелочи в ящики туалетного столика.

Ванная оказалась такой же старомодной как и весь дом — с зеленой занавеской, прикрывавшей нижнюю часть окна, широким сушильным шкафом и раковиной, облицованной полированным дубом. Но бойлер был вполне современный: из крана бежал почти кипяток.

Вернувшись в свою комнату, Джоанна выбрала не слишком официальное вечернее платье из натурального светло-зеленого шелка. Россыпь граненых бусин обрамляла его скромный вырез. Она подняла волосы вверх, чтобы были видны подходящие к платью блестящие серьги.

К половине седьмого Джоанна была уже одета. Постояв немного у окна, она решила спуститься вниз. Проходя мимо ванной, она услышала шум воды и подумала, кто из членов семьи может там находиться. Возможно, одна из ее двоюродных сестер. Интересно, не встретят ли они ее, по примеру своей матери, лишь с холодной любезностью?

В холле никого не было, но когда она уже спустилась с лестницы, входная дверь распахнулась, и высокий белокурый молодой человек влетел в прихожую и с размаху бросил свой портфель на низкий столик. Обернувшись, он заметил Джоанну и замер с неподдельным изумлением на лице.

— Боже правый! Вы кузина Джоанна?! — воскликнул он опомнившись.

Джоанна улыбнулась, недоумевая, какой же он ее представлял, если ее вид так поразил его.

— Да, — просто сказала она. — А вы Нил, я полагаю?

Молодой человек кивнул; его взгляд скользнул по ее фигуре от головы до носков серых перламутровых туфель.

— Вы — настоящий сюрприз! — с воодушевлением произнес он. — Мы рассчитывали увидеть кого-то вроде маленькой сиротки Анни, и кого же мы видим? Рыжеловолосую красавицу прямо с обложки модного журнала!

Это было сказано так искренне, что Джоанна рассмеялась и протянула ему руку.

— Спасибо, — сказала она, чуть потупясь. — Но я думаю, Мерефилд несколько отстал от времени, если это платье кажется вам таким замечательным. В Париже на него никто не обратил бы внимания.

Рукопожатие Нила было теплым и энергичным. Теперь, когда он оправился от удивления, лицо его приняло дружелюбное, даже восторженное выражение.

— На вас везде будут обращать внимание, — уверенно сказал он. — Все еще переодеваются к обеду? Пойдемте в гостиную. Я хочу узнать вас поближе, а заодно и чего-нибудь выпить. — И, взяв Джоанну за руку, он повел ее в просторную гостиную, окна которой выходили на розарий.

— Что вы будете пить? Херес… или что-нибудь покрепче? — спросил Нил, направляясь к бару у камина.

— Я с удовольствием выпью хереса, — ответила Джоанна, с интересом рассматривая своего кузена.

Он был высок — хотя и пониже Чарльза — и хорошо сложен; у него были некрупные черты лица и карие глаза. Когда он стал наливать напитки, Джоанна обратила внимание на изящные руки с длинными пальцами и ухоженными ногтями.

— Когда вы приехали? Со всеми успели познакомиться? — расспрашивал он Джоанну, наполняя бокалы и подавая ей напиток.

— Кроме ваших сестер. Их, кажется, не было дома, когда мы приехали, — ответила она, усаживаясь на софу.

Нил придвинул поближе небольшой столик и сел рядом.

— Сигарету? — предложил он.

— Нет, спасибо. Я почти не курю.

— Жаль, — усмехнулся он. — У вас в пальцах прекрасно смотрелась бы длинная сигарета в мундштуке, украшенном бриллиантами. Боюсь, что старушка Ванесса понесет теперь некоторый ущерб.

— Ваша сестра? Что вы имеете в виду? — озадаченно спросила Джоанна.

Нил рассмеялся.

— До сегодняшнего дня Ванесса была первой красавицей в округе, — объяснил он. — В нашей глуши у нее было мало соперниц, это ясно. Но у меня такое предчувствие, что местным молодым людям она теперь покажется не такой уж интересной… рядом с вами.

Джоанна сделала глоток хереса.

— Я понимаю, что вы хотели сделать мне комплимент, но ваши слова о сестре прозвучали не очень приятно, — заметила она, прямо взглянув на Нила.

— А я вообще не очень приятный тип, дорогая кузина. Как наш уважаемый Чарльз, наверное, уже сказал вам, меня считают второй черной овцой в нашей семье.

— Второй? А кого первой?

Нил искоса посмотрел на Джоанну.

— Вашу мать, конечно, — ответил он.

Она не поняла, какой реакции он ждал. Не зная, что сказать, она лишь спросила:

— И какое же преступление вы совершили?

— О, ничего страшного. Просто я отказываюсь следовать главным традициям Карлайонов. «Следует жить настоящим, следует приносить пользу» и прочая ерунда в том же духе, — беспечно сообщил Нил.

Джоанна ничего не успела ответить, потому что в коридоре раздались шаги, и в гостиную вошли две девушки.

Нил встал.

— Мои сестры — кузина Джоанна, — представил он их. — Поговорите пока с кузиной, — обратился он к сестрам, — а я пойду переоденусь. — И, улыбнувшись Джоанне, он направился к двери, на ходу насмешливо глянув на сестер.

После его ухода в комнате на несколько секунд воцарилось напряженное молчание, потом младшая из девушек прошла вперед и сказала с детской непосредственностью:

— А вы вовсе не такая, как мы думали. Верно, Вэн?

Джоанна рассмеялась.

— А кого вы ожидали увидеть? — спросила она.

Кэти села на стул напротив Джоанны.

— Ну, я не могу сказать точно. Наверное, какое-нибудь бледное робкое создание, — задумчиво произнесла она.

— О Кэти, что за глупости ты говоришь, — смущенно одернула ее Ванесса. — Хорошо ли вы доехали, мисс Аллен?

— Да, благодарю вас, очень хорошо, — учтиво ответила Джоанна.

Ванесса подошла к бару и налила себе хереса. Она явно испытывала неловкость, и Джоанна недоумевала, всегда она так держится с малознакомыми людьми или, следуя своей матери, была заранее предубеждена к своей кузине.

Хотя у обеих сестер были светлые волосы и прекрасный цвет лица, они мало походили друг на друга. Ванесса была высокой и статной, у нее были правильные черты лица и гордая посадка головы. Кэти же была маленькой и худенькой; ее короткий вздернутый носик был усыпан веснушками. Длинные волосы Ванессы были уложены в пышный пучок, а Кэти носила очень короткую стрижку и мало заботилась об опрятности прически.

— А где Чарльз? Он уехал домой? — спросила Кэти.

— Он только отвезет свои вещи. К обеду он обещал вернуться, — сказала Джоанна.

— Отлично! Интересно, привез он нам какие-нибудь подарки? — с надеждой в голосе спросила Кэти. — А как вы с ним ладили? Он хорошо к вам относился?

— Да, конечно. А почему бы ему относиться иначе?

— Ну, иногда он бывает очень язвительным, — откровенно призналась Кэти. — Я знаю, что кое-кто до смерти боится его. Он умеет так смотреть на тебя… ну, будто знает, о чем ты думаешь.

— Не очень-то вежливо обсуждать людей за глаза, — заметила Ванесса. — Налить вам еще вина, мисс Аллен?

Джоанна покачала головой.

— Нет, благодарю вас. Я еще это не выпила.

— Можно называть тебя просто Джоанна? — спросила Кэти. — Как-то глупо обращаться к родственнице «мисс Аллен».

— Конечно, — улыбнулась Джоанна.

— Какое чудесное платье! — восторженно воскликнула Кэти, разглядывая ее наряд. — В Мерефилде такие скучные магазины. Сплошь практичные твидовые юбки и костюмы, которым сто лет в обед. Такая тоска! Не то что Париж!

— Ну, я думаю, твидовые юбки и джемпер лучше всего подходят для здешних условий, — сказала Джоанна. — Знаешь, элегантность француженок на самом деле не более чем миф. Только в Париже или в Канах одеваются по-настоящему шикарно. По правде говоря, это платье я сшила сама.

— Честно? Вот здорово! Я думала, оно от какого-нибудь модного кутюрье, — снова воскликнула Кэти. — Жаль, что я не умею хорошо шить. Эту юбку я сшила сама, но у меня почему-то не получился подол. — Она вскочила, чтобы показать свою пышную голубую юбку.

— Скроила ты правильно. Но тебе нужно сделать подкладку… или надеть нижнюю юбку. У тебя есть? Если нет, можешь взять одну из моих, — предложила Джоанна.

— Правда? Очень мило с твоей стороны! — обрадовалась Кэти. — А Ванесса терпеть не может давать мне свои вещи. Так ведь, Вэн?

— Если бы ты была строже в выборе одежды, тебе не пришлось ничего просить взаймы, — осуждающе молвила старшая сестра. — Не позволяйте ей попрошайничать, мисс Аллен… Джоанна. Она ужасно неаккуратная — непременно обольет чем-нибудь или порвет.

— Неправда! — возмущенно запротестовала Кэти. — Я не виновата, что Билл Харрис пролил кофе на твою красную блузку. Я же потом отдала ее в чистку, так что нечего то и дело попрекать меня.

— Да, но взяла ты ее без разрешения, верно? — сказала Ванесса.

Кэти покраснела и осторожно взглянула на Джоанну, видимо, испытывая неловкость от того, что ее грешки стали известны почти постороннему человеку. К счастью, прежде чем она успела резко ответить сестре, дверь открылась и вошел Чарльз.

Мгновенно обе девушки забыли обо всем. Кэти бросилась нему с возгласом восторга, а на лице Ванессы расцвела радостная улыбка.

— Чарльз! Как здорово, что ты вернулся! — радостно закричала Кэти, обнимая его и целуя в щеку. — Что ты нам привез? Какое-нибудь легкомысленное французское белье или огромный флакон духов?

Чарльз высвободился из цепких объятий Кэти и взъерошил ей волосы.

— А почему ты решила, будто я что-то вам привез? — спросил он, хитро усмехаясь. — Привет, Ванесса.

Он взял руки девушки в свои и улыбнулся ей. Наблюдая за ними, Джоанна заметила, что на щеках Ванессы появился легкий румянец удовольствия.

— Ну, не мучай нас, Чарльз. Я же знаю, ты что-то приготовил для нас, — не отставала Кэти.

— Подарки на столике в холле, — сказал Чарльз, усаживаясь в кресло. — Ты, конечно, их не заслужила, но раз уж я извел на тебя несколько франков…

Кэти тут же выскочила из комнаты, а Чарльз, закурив сигарету, взглянул на Джоанну.

— Теперь вам осталось познакомиться с Нилом. Он, конечно, как всегда опаздывает? — сказал он.

— Джоанна уже познакомилась с ним, — быстро вмешалась Ванесса. — Ты хорошо отдохнул, Чарльз? У тебя отличный загар.

Прежде чем он успел ей ответить, в комнату ворвалась Кэти с двумя свертками в руках. Один она бросила своей сестре, а другой поспешно развернула.

— Ой! Брюки! О таких я и мечтала! — радостно воскликнула она, вынимая яркие пляжные брючки и такую же тунику. — Только бы они мне подошли! Какой шикарный цвет! Все просто сдохнут от зависти. Спасибо тебе, Чарльз.

Чарльзу пришлось вынести еще один бурный натиск, потом она уселась на подлокотник его кресла и обняла его за плечи. Подарок Ванессе оказался белой шифоновой блузкой ручной работы с маленьким отложным воротничком. Такие вещи обычно покупали богатые американские туристы, и Джоанна представляла, сколько она может стоить. «Интересно, он всегда такой щедрый, — подумала она, — или проявляет особое внимание к старшей из сестер». В выборе подарка он проявил безупречный вкус. Блузка прекрасно подходила к ее золотистым волосам и свежему цвету лица.

— Большое спасибо, Чарльз. Замечательный подарок, — тихо сказала Ванесса. — Я сейчас же надену ее. Я быстро.