Да, совершенно определенно Йену хотелось завалить ее в постель. Любой поступил бы так же. Вопрос был только в том, захочется ли ему, чтобы она навсегда оказалась последней женщиной, которую он затащит в постель? Нынешней ночью он был не готов решиться на это. Черт, ведь Шилес превратилась для него в настоящую незнакомку. Что в ней осталось от той вечно растрепанной девчонки, которая ходила за ним по пятам и нуждалась в опеке?

Йен понимал, что должен сказать ей что-то. Но что? Он не мог прямо так заявить, что готов стать ей мужем и навсегда связать с ней свою жизнь. Так ничего и не придумав, он встал со стула с урчавшим желудком и двинулся к лестнице.

Но, не сделав двух шагов, остановился, услышав грохот в соседней комнате. Йен обернулся и перехватил взгляды, которыми обменялись мать с Ниллом. Что-то загремело во второй раз. Нилл вскочил со своего места.

— Я посмотрю, что с ним.

Быстро шагая вверх по ступенькам, Шилес оставила без внимания грохот бьющейся посуды и раздавшийся затем вопль. На этот раз они смогут управиться без нее. Захлопнув за собой дверь, привалилась к ней и глубоко вздохнула. Пошел он к чертовой матери! За последние пять лет Шилес пришлось столько раз рыдать из-за Йена, что теперь на него не осталось слез.

Голова разламывалась от боли, саднило в груди, и она все никак не могла отдышаться.

Глупые планы, которые она строила будучи еще маленькой девчонкой, теперь разлетелись, как тарелка, которой отец Йена внизу запустил в стену. Она обманывала саму себя. Обманывала, когда уверяла себя, что рассталась с детскими мечтами. Обманывала, когда говорила себе, будто не надеется на то, что Йен захочет жить с ней после своего возвращения.

Если бы она не строила надежд, сейчас ее сердце не ныло бы так от потери.

Когда Йен сначала обнял мать, Шилес это поняла. Так и должно было быть. Ей стоило усилий не обидеться, когда затем он поприветствовал Нилла. Ведь тот скучал по старшему брату почти так же сильно, как она. Однако затем наступила ее очередь. Шилес опустила глаза в пол, затаила дыхание и стала ждать. Это Йен уезжал, поэтому он должен был первым подойти к ней. В любом случае, сама бы она не смогла сдвинуться с места — ноги не шли.

Тут в комнате повисла тишина, и Шилес почувствовала на себе его взгляд. Медленно подняв голову, она заглянула в эти глаза — самые синие во всей Шотландии. Пальцы заледенели, ладони стали влажными, а лиф платья — слишком тесным. Пять лет она ждала этого момента!

Шилес представляла его в воображении тысячи раз. Йен широко улыбается ей, ласково смотрит на нее и заключает в объятия. Он говорит, как скучал по ней, как ему хорошо дома. А потом перед Богом и лицом всей семьи называет ее своей женой и целует. Это будет первый поцелуй в ее жизни!

Подходя к ситуации более реалистично, Шилес могла бы представить, что сначала между ними будет ощущаться неловкость, но потом Йен преодолеет ее и попросит прощения. Но у нее даже в мыслях не было, что он вообще не скажет ей ни слова.

Ни единого слова!

С комком в горле, она глазами умоляла его сделать то, что он обязан был сделать. Вместо этого муженек уставился на нее, как будто у нее вырос хвост и плавники. Если она не нужна ему, он все равно должен был проявить вежливость, поздороваться с ней, хотя бы в качестве старого друга, а потом наедине сказать, хочет ли он быть ей мужем или нет. Такая публичная отставка была унизительной и жестокой.

Шилес походила по своей спальне, стиснув руки так, что ногти вонзились в ладони. Парнишка, которого она помнила, никогда бы не позволил себе быть таким злым. Молодой человек, который назвал ее противной, был способен на такую жестокость. Все это время она постоянно находила для него извинения. Даже сейчас. И это было непростительно.

У нее в ушах зазвучали слова, сказанные Йеном в день их свадьбы. «Ты хорошо разглядел ее, отец?» Ах! Она стукнула кулаком по двери. Там внизу, в своем оре они все равно не услышат ее.

Шилес откинула голову назад. «Господи, зачем ты сделал его еще прекраснее? Неужели это было так необходимо?»

Йен был красивым юношей с добрыми синими, как небо, глазами, обрамленными густыми темными ресницами. Над такими мальчиками трясутся все матери. Мужчина, который вошел в дом этой ночью, ничем не напоминал того подростка. По правде говоря, глаза у него остались такими же синими, а черные волосы такими же блестящими. Только вокруг него теперь витала другая аура — жесткая и опасная.

Возможно, Йен уже стал таким, когда вернулся после войн на границе. Просто тогда она была слишком мала, чтобы понять это. Но в тот момент, когда он сегодня ввалился в комнату, Шилес почувствовала, распознала и поняла, откуда взялось это ощущение опасности. Вместо того чтобы испугаться, она вдруг испытала возбуждение, которое пронизало ее до самых кончиков ногтей. Ей захотелось быть рядом с ним, ощутить его силу, рукой дотронуться до энергии, исходящей от него.

Шилес понимала его, хотела его… А вот Йен отверг ее.

Ей надо было бросить все и уйти из этого дома. Она знала, несколько мужчин их клана ждут не дождутся, когда смогут назвать ее женой. И не из-за ее земельного надела.

Оглядев комнату, Шилес принялась решать, что заберет отсюда с собой: плед, который мать Йена соткала для нее, разноцветные камешки, которые они собирали вместе с Ниллом, деревянную шкатулку, которую его отец вырезал ей в подарок.

Она прожила здесь пять лет, но не могла назвать это место своим домом. Не важно, насколько ей нравилась семья Йена. Это была его кровь, его семья. Не ее.

Шилес посмотрела на платье, которое держала в руках, и вспомнила, как они болтали с его матерью, сидя у камелька за работой. Всю жизнь ей хотелось иметь семью, дом, где люди собираются за столом, смеются, заботятся друг о друге. Если бы не ожидание, она была бы здесь счастлива.

Семья Йена с самого начала приняла ее с распростертыми объятиями. К ней по-доброму отнеслись и полюбили ее. Чтобы завоевать благоволение его отца, потребовалось много времени, но она все-таки завоевала его. Тяжело было терять семью, в которую она пришла, рассчитывай сделать своей. Однако тут она находилась как жена Йена. Если это не получается, здесь ей не место.

Куда же она отправится?

Шилес опустилась на пол и уперлась лбом в спинку кровати. У нее не было своей семьи, которая могла бы позаботиться о ней, не было собственного дома. Несмотря на то что она унаследовала замок Нок, сейчас его занимал отчим Мердок Маккиннон. После того как он завладел им, она стала бояться, что он приедет и за ней.

Конечно, можно было уйти к Гордону, но она была не готова к такому шагу.

Отчаяние овладело ею, когда она увидела, что за окном стоит тьма и не видно ни зги. Идти куда-то по такой темноте — настоящая глупость. Да и идти-то некуда! Помимо того, нельзя было бросить эту семью, после всего, что она сделала для нее. Надо будет все еще как следует обдумать.

От усталости закружилась голова. Последние недели оказались тяжелыми. А нынешний день — вообще из ряда вон. Утро вечера мудренее, она встанет и составит себе план на будущее.

Шилес скинула наполовину собранную сумку с кровати. Рухнув в постель, постаралась не вспоминать, что лежит на своем супружеском ложе.

Йену стало не по себе.

— Мама, что это? С отцом что-то случилось?

— Отца ранило под Флодденом, — неуверенно улыбнулась мать. — Но теперь ему лучше.

Она вздрогнула, когда за дверью на пол снова полетела посуда. Потом раздался рев отца:

— Умерли, что ли, все?

Йен кинулся к двери и влетел в маленькую комнатку, в которой раньше спали слуги. Ноги приросли к полу, когда он увидел человека на постели.

Невероятно исхудавший отец лежал под пледом с намотанной на голову повязкой, перекрывавшей один глаз. Из-под повязки к нижней челюсти тянулся глубокий красный рубец. Кожа на открытой стороне лица была желтоватой, как пергамент, от прежнего румянца не осталось и следа.

В его памяти отец был высоким, крепко сбитым воином, который ударом меча мог играючи развалить противника напополам. Проводя основное время в горах и на море, он редко бывал дома. Увидеть его беспомощным инвалидом — было настоящим потрясением.

— Привет, папа.

Йен изо всех сил старался говорить бодро.

— Долго ж ты добирался до дому.

Голос у отца дребезжал, слова выходили с трудом, как будто ему не хватало дыхания. Он перевел взгляд на Алекса, который вошел в комнату на цыпочках и встал у Йена за спиной.

— Тебя это тоже ждет, Алекс Бан Макдональд. Дункан и Коннор вернулись вместе с вами?

— Да, — подтвердил Алекс. — Они отправились на запад, чтобы посмотреть, как там обстоят дела.

Во рту у Йена пересохло. В том месте, где у отца должна была быть левая нога, плед лежал абсолютно ровно. Йен с трудом отвел взгляд от этого места, чувство вины повисло на нем тяжким грузом.

— Ты прав, отец, мне следовало приехать раньше. И быть рядом с тобой на поле возле Флоддена.

— Думаешь, сумел бы уберечь мою ногу, да? — Лицо отца покраснело от гнева. — Нет, сынок. Хорошо, что тебя там не было. Иначе ты остался бы там заодно со всеми. Ты нужен семье, потому что я теперь не опора.

Вне зависимости от исхода Йен считал, что должен был сражаться бок о бок с отцом. Слова отца не освобождали его от ответственности.

— Вот если бы ты сражался рядом, я знаю, ты дал бы мне умереть как мужчине.

Отец сердито посмотрел на Нилла.

Йен глянул на брата, впервые осознав, что тот участвовал в сражении. Не мог же крепкий пятнадцатилетний молодец, которого учили воевать, отсиживаться дома вместе с женщинами и детьми.

Нилл, заиграв желваками, примирительно обратился к отцу:

— Да, ладно тебе, папа. Давай я помогу тебе сесть.

Когда он попытался взять за руку, отец оттолкнул его.

— Я сказал, отстань от меня!

Какая-то более серьезная перемена произошла в отце, помимо потери ноги. Пейтон Макдональд как воин нагонял ужас на своих врагов, но всегда был добр и ласков со своими домочадцами.

— Принеси Йену стул и уйди, — скомандовал отец, не глядя на Нилла. — Алекс, не стой в дверях, зайди сюда. Я должен рассказать о несчастьях, случившихся с нашим кланом. Будущее Макдональдов Слита теперь зависит от вас.

Глава 5

— Ты считаешь, нам уже пора уезжать? — удивился Алекс, когда они шли по двору к хлеву. — Мы ведь только что приехали.

— Нужно найти Коннора и Дункана и решить, что делать, — сказал Йен.

Печальные новости, которыми поделился отец Йена, долго не давали им заснуть. Как они и опасались, Черный Хью со своими подручными взял под контроль Данскейт — замок главы клана, сразу же после того, как воины вернулись из-под Флоддена и погребли своего вождя. Хью объявил себя новым главой клана. А потом, когда Маккинноны напали на замок Нок, новый «вождь» остался в стороне и пальцем о палец не ударил, чтобы вмешаться.

Гнев застилал Йену глаза.

— Коннор сказал, что сам найдет нас, когда мы ему потребуемся, — напомнил Алекс.

— Я не могу рассиживаться, когда так много стоит на кону, — отрезал Йен.

Помимо того, ему хотелось уехать куда-нибудь, хоть на пару дней. В доме все переменилось самым неожиданным образом. То, что отец стал калекой, потрясло его. А вид Шилес смущал.

— Так что ты придумал насчет Шилес? — не отставал Алекс.

— Пока ничего.

— Думаешь, что вдали от нее тебе будет легче на что-нибудь решиться? — продолжал задавать вопросы Алекс. — Ты должен знать, что это абсолютнейшая глупость, кузен.

Глупость или нет, именно это Йен и собирался сделать. Из-за того, что его силком заставили произнести брачную клятву, она никогда не связывала его. Но если он соберется взять Шилес в жены по-настоящему, тогда и клятва должна быть настоящей. Это будет его личное решение, и клятву придется держать. До гроба.

— Мне нужно время, чтобы принять решение, — объяснил он.

— Значит, ты считаешь, что все зависит от твоего выбора, да? — уточнил Алекс. — А ты уверен, что Шилес захочет тебя?

Йен повернулся к кузену, чтобы убедиться, что тот не шутит.

— Все это время она жила в моей семье и ждала меня. — Усмехнувшись, он добавил: — Весь клан знает, что девчонка с детства умирает по Йену.

— Но она уже не несмышленый ребенок, — бросил Алекс через плечо, открывая дверь в хлев.

Он вдруг резко остановился, и Йен налетел на него. Выглянув из-за его спины, он понял что, вернее, кто так поразил его.

Шилес, одетая в мужскую рубашку и старые сапоги, вилами чистила стойло. С полосами навоза на лице и с соломой в волосах, она выглядела именно так, какой ее помнил Йен.

Взяв вилы на изготовку, она обернулась к ним и широко раскрыла глаза от удивления. Потом медленно опустила вилы, опершись концом черенка в грязный пол.

— Только не говорите, что надумали опять уехать, — сказала она, пристально глядя на Йена.

— Всего на несколько дней, — объяснил Йен, почему-то испытывая вину, несмотря на то что у него имелись веские причины уехать.

— Ты серьезно? — Она повысила голос. — Теперь ты знаешь, что тут происходит. Ты же видел, что с твоим отцом.

— Шил, мужчина должен делать то, что должен, — сказал он. — На кону стоит будущее нашего клана.

— Черный Хью сидит в замке вождя уже несколько недель. — Шилес подбоченилась. — Мы уж как-нибудь переживем, если он просидит там еще пару дней.

— Если все откладывать в дальний ящик, это только усугубит положение, — сказал Йен.

— Ты уделил матери всего лишь один вечер, и это после того, как бедняжка пять лет не видела тебя.

Йен ощутил приступ раскаяния, но ему требовалось уехать. Чтобы отвлечь ее от этой темы, а заодно удовлетворить свое любопытство, он спросил:

— Почему ты так вырядилась и почему чистишь хлев?

— Кому-то ведь нужно это делать. — Глаза Шилес полыхнули зеленым огнем. — Ты не можешь. У твоего брата это плохо получается, даже когда он старается.

— Вокруг полно других мужчин.

— Где ты их видишь? — Она с такой силой стиснула черенок вил, что костяшки пальцев побелели. — Нескольких человек мы потеряли в сражении, а остальным Черный Хью запретил помогать нам по хозяйству.

Отец ничего не рассказал ему о подобном оскорблении.

— Дай мне эту штуку, Шил, — попросил Алекс голосом, которым он обычно успокаивал лошадей. — Я понимаю, почему тебе хочется применить вилы лично к нему. Но Йен вообще будет ни на что не годен, если ты воткнешь их ему в сердце.

Когда Шилес в ответ метнула на него грозный взгляд, а потом всадила вилы в землю, Алекс поднял руки вверх и отступил.

— Теперь я понимаю, — тихо сказал он Йену, — девица все так же без ума от тебя.

Йен тоже решил попытать счастья. Когда он двинулся к Шилес, она выставила вилы ему навстречу.

— Даже не пытайся мне объяснять, в чем заключается долг мужчины. — От гнева ее глаза наполнились слезами. — Потому что правда состоит в том, что ты только изображаешь из себя мужчину.

Его терпению наступал конец. Как она смеет издеваться над ним?

— Защищать клан — это не игрушки.

— Настоящий мужчина не бросает семью, когда она нуждается в нем, — возразила Шилес. — А защита клана начинается с собственной семьи.

На этот раз Йена пронзила истина, заключенная в ее словах.

— Я останусь до того момента, когда получу весточку от Коннора, — сказал Йен и протянул руку к вилам. — Ступай в дом, Шилес. Я сделаю все сам.

Она грохнула вилы о стену так, что лошади испуганно заржали, а потом как ураган пронеслась мимо него.

В дверях Шилес остановилась, резко обернулась и бросила ему свое последнее слово.

— Пора повзрослеть, Йен Макдональд, потому что ты нужен своей семье.

Йен с Алексом отправились отмываться на залив. Это было лучше, чем нести грязь к матери на кухню и мыться там в лохани.

— Не думаю, что мы служим нашему клану тем, что чистим хлев, — весело сказал Алекс.

— Нам нельзя растрачивать наши таланты. Мы же воины! — Шутливость Алекса почему-то вдруг разозлила Йена. — Мы должны взяться за мечи, пробиться в замок и скинуть Хью со стены на прокорм рыбам.

— А тем временем Шилес будет чистить навоз вместо тебя? — Вскинув брови, Алекс едко усмехнулся. — У Черного Хью столько же прав быть вождем, сколько и у Коннора. Мы не можем просто взять и скинуть его в море, как бы нам этого ни хотелось.

— Но он захватил место вождя, его никто не выбирал. У него нет такого права, — настаивал Йен. — Это грубая ошибка. Он не созвал схода и не дождался возвращения Коннора.

— Я думаю, что Хью рассчитывал на печальное известие о смерти Коннора.

— Уговорить мужчин выступить против Хью, пока он занимает Данскейт, будет нелегко, — задумался Йен. — Нам нужно придумать какой-то ход, чтобы убедить их в том, что Коннор более приемлемый вождь.

— Что-то есть хочется. — Алекс кинул в него грязным полотенцем. — Наверное, время подошло.

— Кое-что из того, что отец рассказал про то сражение, показалось мне очень странным, — начал Йен, когда они пошли назад к дому.

— Что именно? — заинтересовался Алекс.

— По его словам, англичане неожиданно напали на него с тыла, — сказал Йен. — Ты ведь сражался рядом с ним и знаешь, что он замечает все, словно у него глаза на затылке. Как тогда англичанам удалось незаметно пробраться к нему в тыл?

Алекс сжал плечо Йена.

— В свое время твой отец был великим воином. Но он постарел.

— Да, это верно, — согласился Йен. Настроение упало, стоило ему вспомнить землистое лицо и седые волосы отца. — Теперь я здесь для того, чтобы защищать его тылы.

— Как ты себя чувствуешь сегодня, Пейтон?

Шилес поставила поднос на небольшой столик возле кровати.

— У меня нет ноги, как, по-твоему, я должен себя чувствовать? — ответил тот.

Она решила не помогать ему сесть на кровати, зная, что это наверняка разозлит его. Несмотря на то что у нее был полон рот хлопот, поставила стул рядом и сцепила руки на коленях.

— Почему ты такая молчаливая?

Пейтон искоса посмотрел на нее, отправляя в рот овсяную лепешку.

Шилес плотно сжала губы.

— Да, ладно, скажи. Ты сейчас такая злая, что у тебя волосы дыбом стоят.

— Твой сын просто идиот, — выпалила она.

И тут же пожалела об этом.

— О каком из моих сыновей-идиотов ты говоришь? — поинтересовался Пейтон.

— Я никогда не скажу ничего дурного про Нилла, ты это прекрасно знаешь, — сказала Шилес. — И перестань винить его за то, что он поступил с тобой так, как был должен.

— Значит, ты про Йена, да? — уточнил Пейтон.

— Отказываюсь понимать, почему тебя это так развеселило, — отрезала она.

Несмотря на собственную злость, Шилес с удовольствием отметила прежний блеск в его глазах.

— Что такого он успел натворить?

Она не стала говорить, что Йен не считает нужным признать ее или их брак — у нее была своя гордость! — поэтому завела речь о его последних проступках.

— Йен не хочет заниматься ни хлебом, ни домашним скотом. — Она скрестила руки на груди. — Сейчас за все должен отвечать Йен, и ему пора научиться этому.

— Йена растили воином, а не крестьянином. У него есть более важные задачи. — Пейтон сурово посмотрел на нее. — Я рассказал ему, как этот дьявол завладел замком Нок.

Шилес промолчала, понимая, что потеря ее замка — это незаживающая рана на гордости Пейтона, да и всего клана. В течение пяти лет ее отчим ждал удобного момента и дождался, когда после Флоддена Макдональды ослабели.