Мадок сказал что-то по-валлийски, и его приятели засмеялись, а солдаты гарнизона нахмурились.

Брайс сделал знак Эрмину, который выполнял обязанности переводчика.

— Скажи моим людям, что сегодня мы поупражняемся с мечами, если погода позволит.

Эрмин кивнул и неуверенно перевел на валлийский. Солдаты обменялись недовольными взглядами.

Лорд Синвелин медленно подошел к ним.

— Упрямятся, да, Фрешет? Вам удается их приструнить?

— Они опасаются меня, милорд, — ответил Брайс. — Ведь я нормандец. К сожалению, ближний бой мы отрабатываем только в казармах, но они уже намного лучше сражаются, хотя времени прошло совсем чуть-чуть.

Лорд Синвелин вздохнул.

— Мне, конечно, не стоило так долго отсутствовать, — сказал он. — Они тут одичали без меня. Им нужна твердая рука.

Тут в зал торопливо вошла леди Рианон. Она сбросила капюшон и воскликнула:

— Господи! Я чуть не утонула!

— Я в восторге оттого, что вы пришли, — заявил лорд Синвелин и кинулся снимать с нее плащ.

Брайс отметил, что это новый подарок от возлюбленного, так же как и зеленое с золотой отделкой платье и парчовая верхняя туника. Плетеный кожаный пояс обвивал узкую талию, подчеркивая женственность изящной походки. Головной убор состоял из шарфа и строгого платка, от белизны которого ее блестящие глаза казались еще больше, а щеки — розовее.

— Мне скучно в башне — я привыкла к обществу.

— Как приятно это слышать, — сказал Синвелин и строго взглянул на Мадока. — Освободи даме кресло.

Леди Рианон грациозно опустилась в кресло, из которого поднялся неуклюжий Мадок.

— Мне кажется, что дождь не такой сильный, — сказала она.

— Неужели? Фрешет! — позвал лорд Синвелин.

Брайс подошел к двери, стараясь не приближаться к леди Рианон, от которой даже пахло чем-то ароматным: свежими цветами или весенним ветерком.

— Да, милорд, это так.

— Чудесно! Может быть, завтра мы отправимся в путь!

— Сейчас дождь утихает, — продолжал Брайс, — но на горизонте видны тучи. Как бы они не принесли грозу.

Синвелин тихонько выругался.

— Мне до смерти здесь осточертело, — пробурчал он себе под нос. — Но, пожалуй, лучше еще подождать.

— Я пойду со своими людьми поупражняться на луговину возле замка, — сообщил Брайс и посмотрел на Эрмина, а тот перевел приказ на валлийский.

Рианон наблюдала за тем, как подчиненные Брайса Фрешета тут же последовали за ним. За столь короткий срок он заслужил их уважение — она слышала обрывки разговоров, из которых сделала вывод, что его считают стоящим воином.

Она подозревала, что солдаты гарнизона не такого высокого мнения о лорде Синвелине, надменном и черством. С ней валлиец держался, конечно, как подобает дворянину, но со слугами, да и с собственной охраной, он вел себя пренебрежительно.

Брайс не походил и на Гриффида, которого очень уважали, но не испытывали к нему дружеских чувств. И на Дилана нормандец не был похож — тот со всеми был запанибрата, а потом жаловался, что его не уважают, не понимая, что командир и друг — не одно и то же. Вот отец это понимал, и, несмотря на его дружелюбие, все знали, кто их господин.

Рианон пришла к выводу, что Брайс Фрешет такой же превосходный военачальник. От одного его присутствия она испытывала неловкость. Особенно ее смущали темные, проницательные глаза, взгляд которых проникал в самую глубину души. Играя с лордом Синвелином в шахматы, она с трудом сосредоточивалась на фигурах. Фрешет настолько ее отвлекал, что она ни разу не одержала победу.

При одном только упоминании его имени она вспоминала их поцелуй. Когда же он случайно касался ее, она словно оживала, впитывая его силу.

В его отсутствие она чувствовала пустоту и скуку, хотя лорд Синвелин был воплощением гостеприимного хозяина и развлекал ее легкой, веселой беседой.

После пения лорда Синвелина она была склонна жалеть его, а не злиться. Любовь без взаимности тяжела, хотя, что ей самой об этом известно?

Воины Синвелина явно были не в своей тарелке. Их, так же как и ее, угнетало пребывание в Эннед-Бейче. Они хотели уехать в Каер-Коч, а она — вернуться домой. Но из-за плохой погоды их желания не могли осуществиться.

Ула вместе с другой служанкой пришла выгрести золу из очага, не обращая внимания на господ.

— Надеюсь, этот проклятый дождь не размоет дороги окончательно, — сказал лорд Синвелин, подойдя к Рианон.

— Разве вы не заботитесь о состоянии дорог? — спросила Рианон, искоса глядя на него.

— Я не виноват в том, что идет дождь, — обиделся он.

— Конечно, нет. — Рианон произнесла это так, как будто разговаривала с капризным ребенком.

Синвелин тут же улыбнулся.

— У меня много имений, а это такое маленькое, что неудивительно и забыть о нем. Но теперь оно станет мне дорого из-за вашего присутствия.

Рианон встала и отошла к пустому очагу.

— Здесь нужен толковый управляющий, — заметила она.

— Вот поэтому я и назначил Фрешета… хотя, кажется, совершил ошибку.

Он подошел к ней поближе, и она едва удержалась, чтобы не отпихнуть его локтем.

— Миледи, боюсь, что я в нем обманулся.

— Каким образом?

— Вы ничего странного не заметили в Уле?

— Она очень молчалива и… скрытна, — не сразу подобрав слова, ответила Рианон, так как не хотела, чтобы у девушки были неприятности.

— А знаете почему?

— Нет.

— Брайс Фрешет тому причина, — с многозначительным взглядом сказал Синвелин.

— Брайс Фрешет? Д он при чем? Синвелин смущенно закашлял.

— Он и Ула… в общем, она не отдалась ему добровольно.

Рианон поняла, что хочет сказать Синвелин: Брайс Фрешет изнасиловал девушку.

Но она не поверила, так как чувствовала, что Брайс на такое не способен.

— У вас есть доказательства? Ула обвинила его?

— Ула вообще молчунья, как вы уже заметили. — Синвелин удивленно взглянул на Рианон. — Вы мне не верите?

— Я этого не сказала, милорд. Но мне трудно представить, что Фрешет способен на подобный поступок.

— Вы так охотно берете его под защиту?

— Мне бы хотелось получить доказательства, прежде чем судить его.

— Этим вы отличаетесь от своего отца, — вдруг сказал Синвелин, и произнес это таким злым голосом, какого она у него ни разу не слышала.

— Что вы имеете в виду? — Рианон поразило упоминание о ее отце.

Валлиец покачал головой.

— Да так, ничего. Не обращайте внимания. Я плохо сплю последние ночи, и у меня болит голова.

— Тогда вам надо отдохнуть, — посоветовала она.

Он выразительно взглянул на нее.

— Если бы только было с кем.

Она замерла, а он продолжил свои жалобы:

— Господи, голова просто раскалывается! Но если лечь, будет еще хуже. Может, если вы побеседуете со мной или споете, то головная боль пройдет?

Рианон поняла, что Синвелин не притворяется, он действительно выглядел неважно.

— Это, возможно, из-за перемены погоды — надвигается новая гроза.

— Надеюсь, что она обойдет нас стороной, — вздохнул Синвелин. — Однако причина здесь иная. — Взгляд его сделался меланхоличным. — Во всем виноваты вы, миледи. — Я?

— Да. Мне не спалось прошлой ночью из-за мыслей о вас. Разве я вам не говорил, что вы — самое прелестное создание в мире?

Рианон устало улыбнулась. Она тоже плохо спала, кроме того, его льстивые слова ей надоели, как и любовные излияния.

— Благодарю вас.

— Не споете ли мне, миледи? — Он устремил на нее умоляющий взгляд. — Я уверен, что ваш чудесный голос исцелит меня.

Она отвернулась.

— А вдруг голова разболится еще сильнее?

— Все, что исходит от вас, мне на пользу. Только не разбивайте мне сердце.

— Какую песню вам спеть? — Рианон решила согласиться на его просьбу, так как, пока она будет петь, ему придется молчать.

— Любую. Только сядьте рядом и держите меня за руку.

— Это неприлично, милорд, — сказала она, не желая до него дотрагиваться.

Он скорбно повел плечами.

— Хорошо. Хотя бы посидите рядом. Он буквально повалился в кресло и закрыл глаза.

Она стала тихонько напевать колыбельную, а Синвелин наблюдал за ней из-под полуопущенных век. В комнате было тепло, ее голос звучал успокаивающе, и через несколько минут она с радостью увидела, что он уснул.

Рианон огляделась — служанки, закончив уборку, ушли, и в зале никого не было.

Она вздохнула и попыталась разобраться в своих чувствах. Предположим, что отцу понравился бы лорд Синвелин. Захотела бы она тогда его в мужья?

Нет. У него очаровательные манеры, порой он забавен, музыкален, но… не волнует ее. Он скучен своими пустыми шутками и лестью. Вот в Брайсе Фрешете бушует целый океан чувств, а чувства Синвелина можно сравнить… разве что с лужей.

У Рианон тоже разболелась голова. Она подошла к двери и выглянула наружу. Темные тучи угрожающе нависли над холмами, но дождя пока не было. Дул влажный ветер, и от этой прохлады ей стало легче.

За воротами послышался взрыв хохота, и Рианон отказалась от мысли провести время в одиночестве. В конце концов, ей тоже хочется повеселиться.

Она посмотрела на луговину. Солдаты гарнизона сидели и лежали на сырой траве. Несколько человек, нагнувшись и упершись руками в колени, надрывались от хохота. Еще один стоял к ней спиной, держа в обеих руках по мечу. Его плечи тоже тряслись от смеха. Она узнала этого человека со спины и уже повернулась, чтобы вернуться в зал, но при мысли о спящем Синвелине и обществе его своевольных подчиненных передумала и решила выяснить, что же так развеселило солдат-валлийцев и их нормандского командира.

Силач Мадок, чье оскорбление она не забыла, стоял у ворот, опершись на копье. Когда она хотела пройти мимо, он вдруг загородил ей путь.

— Простите, миледи, — сказал он по-валлийски, — но вам нельзя выходить за ворота.

Рианон Делейни смерила его взглядом, достойным дочери высокородного барона, и надменно осведомилась:

— По чьему приказу?

— Фрешета, — последовал ответ. Рианон приподняла темную бровь.

— Да? Он, вероятно, ошибся. — Она скрестила руки на груди и нетерпеливо топнула ногой. — Фрешет!

Нормандец медленно повернулся и посмотрел на девушку.

Глава девятая

Рианон не знала, куда отвести взгляд. Разумеется, подальше от темных вопрошающих глаз Брайса Фрешета, его сердитых чувственных губ и потной груди. Она уставилась на его грязные башмаки.

— Да, миледи? — Голос его прозвучал почти так же дерзко, как и у стражника.

— Это вы приказали не выпускать меня из Эннед-Бейча?

Фрешет бросил мечи на землю рядом со своей кожаной туникой и пошел к ней навстречу.

Она подняла голову и постаралась прямо смотреть на него, хотя он был полуголый.

— Это приказ лорда Синвелина, миледи. Он тревожится о вашей безопасности за пределами крепостных стен. Так, Мадок?

Валлиец ничего не ответил.

— Он вас не понимает, — напомнила Брайсу Рианон и, отстранив копье Мадока, направилась к Фрешету.

— Вы так думаете, миледи, — ответил он и, понизив голос, добавил: — Но я выяснил, что он ловко притворяется.

Мадок злобно посмотрел на Брайса.

— Я отвечу за безопасность миледи, — сказал Брайс, обращаясь к Мадоку.

Мадок что-то буркнул, а Рианон с Брайсом подошли к остальным солдатам, которые с любопытством на них смотрели.

— Они, к сожалению, ни слова не знают по-французски.

— Тем не менее вам удалось их рассмешить, — заметила она.

— Когда два человека хотят показать друг другу, как надо обороняться, и при этом оба клинка одновременно ломаются, солдаты находят это забавным.

Рианон и не подозревала, что такой грозный воин, как Брайс Фрешет, обладает способностью посмеяться над неудачей. Но она тут же вспомнила, что с ним следует держать ухо востро.

— Я не понимаю, почему мне нельзя выйти из замка, если другим это можно.

Смешинка исчезла из его глаз, и выражение лица вновь сделалось отчужденным.

— Пока вы находитесь в поле моего зрения, миледи, — решительно заявил он, — полагаю, что его светлость не станет возражать. — Он наморщил лоб. — А где он сам, миледи? Это у него вам следует спрашивать разрешения.

— Мне оно не нужно.

— Но от его общества вы ведь не отказываетесь.

— Я не… — Она замолкла: этому человеку не надо знать о ее чувствах. — Я здесь не узница, — сказала она.

— Разумеется, нет, миледи. Вы — желанная гостья.

Ей не понравился его насмешливый тон.

— В таком случае ко мне следует относиться с уважением. — Она посмотрела на его голую потную грудь.

Он покраснел, но тунику надевать не стал.

— Я занимаюсь с солдатами, а при этом лишняя одежда мешает.

Теперь покраснела Рианон. Она пошла по грязной дорожке к группе людей. Те, кто лежал на земле, поднялись на ноги и поклонились.

— Вот-вот пойдет дождь, миледи! — Брайс догнал ее. — Не лучше ли вам вернуться в зал к лорду Синвелину?

— Он спит.

— А! — многозначительно произнес Брайс. Она окинула его сердитым взглядом.

— Что вы хотите этим оказать?

— Я, миледи? Абсолютно ничего, — ответил он.

— Вы наглый, неотесанный нормандец! В ответ он с улыбкой поклонился, а Рианон уселась на пенек.

— Пожалуй, я останусь и полюбуюсь на это чудо — как вы управляетесь с людьми, которые вас не понимают.

Он пожал плечами и отвернулся. Худой, темноволосый Эрмин подошел к ним. Вид у него был взволнованный, и Рианон не могла понять отчего: он пугливо посматривал то на командира-нормандца, то на приближающуюся грозу. Наконец Рианон сообразила, что этот человек выступает как переводчик. Давалось это ему с трудом. Когда Брайс кончал говорить, тот долго молчал, подыскивая нужное слово. Люди слушали, но без особого интереса, а Брайс начинал раздражаться.

Рианон слезла с пенька и подошла к Брайсу.

— Они вовсе не глупы, — прервала она его разъяснения о том, что не следует слишком напряженно держать оружие, чтобы не вывихнуть кисть.

— Они невнимательны к тому, что я говорю, — пожаловался нормандец.

— Просто обычно они не сражаются мечами и считают, что ваши разглагольствования их не касаются, — объяснила Рианон.

— Разглагольствования?

— Ну урок или речь. Сколько человек здесь вооружены мечами?

— Пятеро. Остальные, я думаю, забыли их захватить.

— Забыли? Вы ведь видели, в каком состоянии оружие даже у тех, кто его принес: клинки проржавели и сломались.

Брайс прищурился. Хоть бы она перестала говорить и смотреть на него своими яркими зелеными глазами, да и не стояла бы так близко. Одного взгляда ее прекрасных, внимательных глаз было достаточно, чтобы рухнули преграды в его душе, которые он возвел против ее чар. Она была просто опасна для него.

— Они нарочно не следят за оружием, чтобы оно заржавело? — сердито спросил он.

— Нет, что вы, сэр! Не нарочно! — в ужасе крикнул Эрмин.

— Мне следовало объяснить получше. Они не обращают внимания на мечи, так как предпочитают луки.

— Луки? Рианон кивнула.

— В ближнем бою они используют и мечи и копья. Вы когда-нибудь видели уэльский лук?

— Я однажды наблюдал, как лучник пробил стрелой доску в четыре дюйма толщиной.

— А из чего была сделана стрела?

— Кажется, из вяза. Скверное оружие: негибкое, слишком длинное и громоздкое.

— И при этом пробивает четырехдюймовую доску, — с улыбкой парировала Рианон.

Эрмин сказал что-то солдатам, и они оживились.

— Им больше нравятся луки? — спросил Брайс Эрмина.

— Да, сэр.

— Очень хорошо. Завтра пусть приносят свои луки и стрелы, а я посмотрю, такое ли это расчудесное оружие, как утверждает миледи.

Эрмин кивнул и снова посмотрел на небо, словно там происходило что-то более важное, чем распоряжения Брайса.

— В чем дело? Уже начинается гроза?

— Нет, сэр… это…

Эрмин умоляюще посмотрел на Рианон и разразился потоком валлийских слов.

Она ласково ему улыбнулась, затем с той же улыбкой повернулась к Брайсу.

— Его жена рожает, и он хочет быть с ней рядом. Он говорит, что в прошлый раз их ребенок умер, и жена тоже чуть не умерла. Он покорнейше просит отпустить его домой. Он вернется, как только ребенок родится.

— Конечно, пусть едет.

Да если бы леди Рианон вот с такой же улыбкой попросила Брайса спрыгнуть с зубчатых стен крепости, он сделал бы это, не задумываясь. Рианон продолжала улыбаться, и в ее глазах светилось одобрение.

Брайс от волнения откашлялся и, повернувшись к Эрмину, сказал хриплым голосом:

— Сейчас мы закончим, иначе вымокнем под дождем. Эрмин, возьми на конюшне лошадь. Вернешься тогда, когда все разрешится благополучно.

Эрмин закивал головой и заулыбался.

— Спасибо, сэр! — И кинулся бегом к караульной, продолжая кричать через плечо: — Спасибо! Спасибо!

Неожиданный грохот грома испугал всех.

— Пойдемте в замок, — сказал Брайс и нагнулся за своей туникой. Когда он выпрямился, то увидел, что леди Рианон уже возле караульной.

Ну и к лучшему, подумал он. Ему надо приучить себя жить без нее, а она пусть возвращается к лорду Синвелину — самому удачливому из мужчин.

Рианон остановилась как вкопанная — перед ней появился лорд Синвелин, закутанный в черный плащ. Он был похож на черную ворону.

— Милорд, — воскликнула она, — вы проснулись!

— Да, — с поклоном ответил он. — И вообразите мое удивление, когда я увидел, что моя очаровательная птичка улетела. Я очень забеспокоился, дорогая.

— Мне надоело так долго сидеть в доме, — сказала она. — Этот солдат заявил, что я не могу выходить из Эннед-Бейча. — И Рианон выразительно посмотрела на невозмутимого Мадока.

Синвелин махнул рукой.

— Ради вашей же безопасности, миледи. Я ведь обещал вашему заботливому отцу, что, пока вы на моем попечении, с вами ничего не случится. В лесах могут скрываться разбойники. — Он сочувственно улыбнулся ей и протянул руку. — В Каер-Коч все будет по-другому. Там прекрасные сады, но если вы пожелаете что-либо в них изменить, я препятствовать не буду. А теперь пойдемте в дом, пока не разразился дождь.

— Да, — согласилась она, хотя ей безумно хотелось убежать из Эннед-Бейча в любую погоду.

— Фрешет! — позвал Синвелин. Нормандец приблизился и вежливо поклонился. — Это Эрмин бежал на конюшню, словно на пожар?

— Да, милорд, — спокойно ответил Брайс. — Ему необходимо уехать домой — у него жена рожает.

— Тогда зачем он несся на конюшню?

— Я разрешил ему взять лошадь.

— Я что-то не припоминаю, чтобы вы меня об этом спрашивали.

— Прошу прощения, милорд. Я не предполагал, что для этого требуется ваше разрешение, поскольку гарнизоном командую я.

Рианон смотрела то на одного, то на другого. Она видела, что Брайс крайне недоволен, но сдерживается. А лорд Синвелин хотя и улыбается, но смотрит недобро. Брайс, несмотря на отсутствие титула, следовал правилу «положение обязывает», которое не мешало бы перенять и самому Синвелину.

Рианон теперь была совершенно уверена, что с Улой плохо обошелся кто угодно, только не Брайс Фрешет.

Новый раскат грома потряс воздух.

— Если позволите, я прикрою вас своим плащом, миледи. — С ласковой улыбкой Синвелин распахнул плащ, ожидая, что она юркнет ему под крылышко. Рианон эта мысль была настолько неприятна, что она приподняла юбки и кинулась через двор к башне.

— Что для валлийца дождь, милорд! — весело крикнула она.

С каменным лицом Синвелин посмотрел ей вслед, затем повернулся к Мадоку.

— Что ты видел?

Тот пожал массивными плечами.

— Они разговаривали, потом она смотрела на солдат, потом они опять разговаривали.

Вдруг Синвелин откинул Мадока к стене и прижал рукой его шею.

— Дурак! Как они разговаривали?

Покрасневший Мадок, брызгая слюной, прошипел:

— Говорили… и все. Я ничего… подозрительного не увидел, милорд!

— Клянешься жизнью?

— Клянусь! Если бы что не так, я бы сразу пришел к вам.

Синвелин успокоился и отпустил Мадока.

— Смотри, чтобы она больше не выходила за ворота. А если снова подойдет к Фрешету, скажешь мне.

— Неужели вы думаете?.. — Мадок с удивлением воззрился на своего хозяина.

— Нет, не она, а Фрешет может помешать.