Глава 3

Папа вёз меня из Внуково в нашей старенькой Тойоте осторожно-преосторожно, даже не превышая скорость. Мимо проносились автомобили, новостройки, сосны и берёзы, гипермаркеты и торговые центры. До сих пор потерянная и оторопевшая, я куталась в купленную мне второпях куртку и смотрела в окно. Всё было каким-то не таким, даже воздух. Словно в него песка насыпали…

Странно, вроде радоваться надо — в родной город всё-таки вернулась. Это Москва, моя Москва, но слишком серо было вокруг, шумно, непривычно. Много всего! С другой стороны, страшно не хватало расцветок, красочности, яркости после… Я не знаю, после чего!

Наверное, всё-таки я жила в районе моря до потери памяти, где-нибудь на природе.

Блин, как можно не помнить, что было со мной вчера?! А утром?! И не помню же! Хоть головой об стенку бейся. Как заново на свет родилась прямо там, в Олимпийском парке.

Но что-то ведь было со мной, что-то… И казалось, будто скучаю по кому-то, а по кому? Не знаю… Будто оборачиваешься назад, а там только свет глаза слепит. Всматривайся-не всматривайся, белое пятно.

Оставшись со мной наедине после новости о моей беременности, папа сказал:

— Мы не будем оставлять этого ребенка. Ты должна понимать, дочка, это ведь… — он не произнёс ничего больше, но покраснел и сжал кулаки до того, что костяшки побелели.

Я испугалась ужасно, замотала головой. Потом глотнула воздуха раскрытым ртом раз-другой и потеряла сознание. Меня привели в чувство. И я устроила такой рёв, едва увидев папу, что он сам напугался и больше ни слова не сказал о ребенке всю дорогу до Москвы. Я прислушивалась к своему животу, но ничего особого не чувствовала, кроме нежности… Прикасалась пальцами к совсем обычному, плоскому животу в на скорую руку купленных джинсах и казалась себе рыбой, выловленной сачком из океана и посаженной в аквариум. Ничего не знаю, ничего не понимаю, не могу ответить ни на один из зависших в воздухе вопросов. У меня ребенок от похитителя, который держал меня неизвестно где полтора месяца, а я не чувствовала ни к кому ненависти. Ведь должна была! Но не чувствовала…

Папа повернул у ИКЕИ направо и, остановившись на светофоре, взглянул на меня. Тут же опять стал жалостливым и растерянным, словно ему одноногую собачку показали.

Так себе ощущение, да.

Но мои ноги были на месте, пальцы тоже. И на ощупь даже голова!

Я снова глянула на роскошное кольцо с головой дракона. Таинственное, красивое. Не снимается. Папа сердился, пытаясь срочно выбросить из моей жизни всё, что могло бы напомнить о… Ну, о чём-то. А мне избавляться от перстня не хотелось. Аж зашлось всё, когда мы к ювелиру зашли.

Но обошлось — у смачного армянина сломался инструмент, когда он попробовал снять кольцо. И у второго тоже. А у слесаря закружилась голова так, что он сказал, что лучше пойдёт — видимо, магнитные бури… Папа хмурился и тёр виски. Держал меня крепко за руку и постоянно звонил.

— Может, это даже хорошо, что ты ничего не помнишь, — с тяжёлым вздохом сказал он, переговорив с сочинскими коллегами в аэропорту.

Я лишь растерянно улыбнулась.

По идее, плохое случилось со мной, но жалко было папу — такой он был уставший и напряжённый, и худой совсем. Вот сейчас соберу мозги в кучу и наготовлю ему самого любимого: картошечки жареной с мясом, с лучком и чесночком. Аж слюнки у самой потекли. А потом ещё пирог! Большой-большой! С кунделями… Тьфу, какие-такие кундели?! Видимо, меня не только по памяти шарахнуло…

Ну ничего, прорвёмся. В конце концов, — решила я, — я живая, папа в порядке. Из прошлого исчезло, как выяснилось, ровно сорок восемь дней, но ведь всё остальное на месте! А главное есть сейчас! И прямо сейчас я снова обняла папу, зарылась носом в красноватую тёплую шею, пахнущую родным одеколоном. А папа обнял меня.

* * *

— Ты уж прости, я как-то запустил всё один, — пробормотал папа, открывая ключом дверь в квартиру.

Я зашла и огляделась: казалось, я тут не месяц, а весь год не была! Пылищи! Паутина… Ну, хоть без привидений по углам.

— Тесновато у нас. Да, пап? — сказала я, стоя посреди гостиной. — И темновато.

Папа пробурчал что-то нечленораздельное из коридора.

— А давай ремонт сделаем? — крикнула я ему. — Обои другие, а? Что-нибудь светлое. Или яркое надо. А то тускло. Ни цветов, ни сада за окном. И накупим всякого в горшочках. Может, даже выживет.

Папа вошёл и опёрся спиной о косяк двери:

— Доча, тебе же нравились эти обои.

— Уже нет. Эх, мебели у нас много, а пространства мало! — я раскинула руки в стороны и улыбнулась: — Тут даже взлететь некуда!

Папа помрачнел и отвёл взгляд:

— Ну, ты, Нютка, осваивайся, а мне позвонить надо… По делу, врачу хорошему.

— Ладно, — сказала я, мысленно перекраивая комнату по-новому.

И как я вообще тут живу, в этой конурке в девять квадратов? Жуть же! В голове вырисовалась дворцовая зала с белыми мраморными полами и трёхметровыми окнами, выходящими в сад. Эльфийский сад, словно из «Властелина колец». Может, смотрела недавно?

Эх, как бы балдахин над кроватью пристроить? Обязательно нужен балдахин из шифона, чтобы… «слоники во сне не щекотались» — автоматически прозвучало в голове. И, глядя в зеркало на себя, почему-то офигительно красивую, я выразительно покрутила у виска, но подумала, что мизерный плюс от похищения всё-таки есть. Я нереально похорошела! Надо во всём в жизни искать позитив. Чтобы вешаться не захотелось…

* * *

Иррандо открыл глаза и увидел обычное голубое небо, облачка, солнце. Холодновато разве что… Око обмануло? Что-то мягкое и влажное коснулось виска. Принц отпрянул. Над ним возвышалась бурая корова и, похоже, собиралась вместо молодой травки пожевать его ухо.

— Кыш! — рявкнул Иррандо и вскочил на ноги.

Корова удивлённо и немного обиженно посмотрела на пришельца. Он брезгливо отёр ухо. А животина фыркнула и отошла на пару метров, недружелюбно скосив рога. Иррандо оглянулся: за бескрайним полем, покрытым молодыми всходами, пролегала идеально ровная, если не считать нескольких небольших рытвин серая дорога, убегающая куда-то за холм.

«Любопытно, что за материал позволяет так ладно склеивать камни? — изумился Иррандо. — Ведь явно же не плита цельная!»

На большом синем прямоугольном знаке белыми и непривычно округлыми буквами был написано: «Рязань 30 км». Чуть подальше дорогу окаймляла негустая полоса деревьев…

Чужемирная скотина не позволила лорду Лонтриэру долго осматривать окрестности. При виде алой ленты на серебристой кольчуге бурёнка, в генах которой, видимо, прописалась коррида, учуяла голос крови или просто обиделась, что внезапно материализованный чужак подмял сочный клевер.

Корова угрожающе промычала и бросилась, наклонив голову, на Иррандо. Он успел отскочить, заметив краем глаза странные разноцветные повозки без впряжённых козлов. Повозки очень быстро передвигались по дороге с холма. В следующую секунду Иррандо пришлось изогнуться, как тореадору, чтобы рог бурёнки проскользнул в миллиметре от его бока. Поджарая корова пробежала дальше, развернулась и, злобно фыркая, принялась рыть копытом чёрную землю.

— Ах ты ж посланница ада! — выругался Иррандо и обернулся в дракона. Подлетел на метр, распахнул крылья и дыхнул дымком немного, чтобы припугнуть животное.

Корова резко затормозила, врывшись копытами в землю. Чуть не упала и попятилась. С дороги послышался скрежет чего-то тяжелого, визг, удар и крики.

Дьявол! Око же предупреждало про драконов! Иррандо на всей скорости полетел к лесу по-над зелёной травой, и скрывшись за посадкой неизвестных, едва покрытых листиками деревьев с белыми стволами и темными пятнами, обратился снова в человека. Из кармана штанов выпал Анин Айфон.

О, как он мог забыть?! Аня ведь попросила его спрятать перед приёмом у короля. Вот здорово! Если она так обрадовалась оживлённому Айфону в его мире, значит, в этом и подавно обрадуется. Пусть и его самого не помнит…

Расчувствовавшись от мыслей о жене, Иррандо зажмурился и поцеловал пластик. Тот в ответ пискнул и сообщил, что связь есть. Принц кивнул и задумался: что делать дальше? Одно хорошо: он не в глухой чаще застрял, а у дороги. Значит, найдется, у кого спросить. Подумаешь, повозки необычные — Око предупреждало о техномагии. Аня, вон, даже говорила, что тут искусственные драконы летают. А куда в этом мире настоящих дели? Истребили?

Одёрнув кольчугу, Иррандо решительным шагом направился через лесополосу к дороге. На холме три повозки так и стояли, слегка смятые, а несколько человек, выскочившие из них, показывали пальцами в небо, и возбуждённо кричали — не расслышать, что. Интуиция подсказала Иррандо пойти в другую сторону. Мимо проезжающие повозки отчего-то не останавливались, даже когда он махал руками над головой. «Недружелюбный тут народ, — подумал Иррандо. — Разбойники…».

Ему ничего не оставалось, как пойти вдоль дороги, ведь она обязательно приведет к поселению или городу. Но она привела к побеленному домику у шлагбаума, где пересекалась серая полоса нормальной дороги со второй странной — из двух тонких железяк, положенных на бесчисленное количество деревянных брусков. Чахлые кустики, жёлтые и голубые цветочки росли у крыльца. Принц набрался духу и постучал в ярко-красную дверь.