— Проваливай отсюда. Здесь тебе места нет.

Наутро, естественно, я была разбитой и еще более несчастной, чем накануне, потому что поняла — Наташа права, другого выхода нет. Меня не простит Руслан, и стая не простит. В их глазах я теперь хуже чем чужачка, я — предательница, гулящая тварь, обманщица. Своим присутствием я буду только позорить Бекетова, дам повод для жалости, ненависти. У него и так за спиной из-за меня шушукаются, а если он оставит меня рядом, то посчитают слабым. Он сам возненавидит меня за это еще больше.

Надо уходить.

С тяжелым сердцем принялась за сборы. Хотя какие там сборы! У меня своего-то и нет ничего. Все мне дал Бекетов. В спортивный рюкзак покидала смену белья, футболку, да шорты, тонкую папочку с документами, конвертик с заначкой, которую сама скопил, со своих скудных средств. Все. Остальное не мое. Если позволит, потом заберу одежду, если нет — так тому и быть. Справедливо. Джинсы, футболка, кроссовки — все готова. Можно уходить, но напоследок надо позвонить. Руслану. Еще раз голос любимый услышать и умереть, потому что в нем ничего, кроме презрения, не осталось. Долго смотрела на его фотографию, запоминая каждую черточку, каждый штрих, прежде чем нажать вызов.

Он тоже ответил не сразу, я кожей чувствовала, что гипнотизирует экран, но не спешит жать зеленую кнопку. Наконец раздалось отстраненное:

— Слушаю.

Холодное, по-деловому собранное, чужое. По сердцу будто полоснуло тупым ножом. Больно!

— Руслан…

— Да? — уже нетерпеливо и ни намека на прежнюю теплоту.

Он не простит…

— Ты где? — зачем-то спросила, хотя и так ясно — не ответит.

— Неважно! — осадил надменно, ясно давая понять, что мое место у двери на коврике. — Чего хотела?

Тебя. Прежнего. Счастье наше вернуть испоганенное, отмыть его, перемотать время назад, чтобы, как и остальные, пройти мимо немощной старухи.

— Поговорить.

— Мне некогда. Если что-то важное, то будь добра все в пять слов уместить, — Руслан разговаривал со мной так, как с обслуживающим персоналом.

Сколько раз я его журила за лишнюю резкость, а теперь все это на меня обрушилось. Словами не передать как плохо, тошно. Ведь он другой! Веселый, отзывчивый, заботливый… с теми, кого любит. С теми, кто не предает.

— Я подумала…

— Ближе к делу, — перебил бесцеремонно, почву из-под ног окончательно выбивая.

— Мне лучше уйти. Я поживу в городе… пока.

— Нет.

Хладнокровный ответ Бекетова обескуражил.

— Так лучше будет, всем.

— Я сказал — нет! — чеканил по слогам.

— Пойми, так лучше будет.

— Ты меня не поняла? Я сказал сидеть дома, вот и сиди.

— Я не могу… здесь… без тебя.

— Избавь меня от этих соплей, — отмахнулся от моего горького признания, еще больше убеждая, что смысла нет тянуть.

— Зачем тебе это? Зачем, Руслан? — горько спросила, умирая от безысходности. — Ты же ненавидишь меня!

Конец ознакомительного фрагмента