— Мы здесь вместе около года всего прожили, — старик присел рядом с Ираидой и ласково положил ей руку на плечо. — А потом. Все… Вон там под порогом она меня и схоронила, — он кивнул в сторону двери, ведущей из избы на улицу.

— Офигеть от вас можно, — Егор схватился за голову. — Вы издеваетесь, что ли? — Он посмотрел на мужчину и женщину, сидящих рядом с ним на лавке.

Ираида в ответ только грустно покачала головой.

— Значит, он — привидение? — Егор ткнул в старика пальцем.

— Какое я тебе привидение, — старик отвесил Егору вполне реальную звонкую оплеуху. — Я твой дед и хозяин этого дома. А тебе все рассказываю, чтобы понял: бабушку надо слушать. Она дело говорит. А то сам скоро этим своим привидением станешь. Усек?

— В целом да, — Егор покосился на старика. — Я только не пойму, при чем здесь мой отец.

— Завари-ка нам чайку, — сказала Ираида старику. — А ты не поджимай-то свои губы. Сказала же, не буду тебя держать. Только разговор предстоит долгий. Опять же, в дорогу по уму тебя собрать надобно. Да и поезд обратно ровнехонько завтра в десять утра на нашей станции тебя ждать будет. Понял?

— Понял, — кивнул Егор.

— Давайте к столу. У меня еще пирожки остались, — позвал их дед.

— Вот и здорово, — старуха поднялась, — а пока мы почаевничаем, ты к Макару сходи. Скажи, что завтра он моего внука на станцию отвезти должен.

— Да я и сам могу, — вклинился в разговор Егор, — по-быстрому, как леший учил.

— Быстро только кошки рожают, — строго сказала ему бабка. — Ты к людям возвращаешься. Вот и веди себя как человек. Иначе неприятностей не оберешься. Может он, видите ли.

Старик засуетился, надевая полушубок, и выскочил на улицу. Егор подсел к столу. Он хотел услышать самое главное. Жив или нет его отец.

Бабка выпила пару чашек горячего чая, прежде чем собралась с силами. Потом тяжело вздохнула и начала рассказ:

— Он появился здесь восемнадцать лет назад. Молодой, красивый. Ты почти точная его копия. Может, чуток повыше будешь. Так вот, Полина, дочка моя, к тому времени была уже ведьмой с опытом. Но увидела его в деревне и влюбилась, как девчонка. Я-то сразу поняла, что парень неслучайно из Москвы в глушь забрался. Все по домам у людей ходил, искал старые книги да иконы, обрядовые песни на магнитофон записывал. Говорил, что он историк-этнограф. Встречались они с Полиной несколько месяцев, а потом он домой засобирался. И ее позвал. Она сначала не соглашалась, но, когда поняла, что сына ждет, решила к нему поехать. Вот тогда-то все и случилось.

— Что случилось, бабуль?

— Убить он ее первый раз задумал. Полина рассказывала, что он с умыслом все эти песни да знания собирал. Была у него задача колдовскую силу к рукам прибрать. Да только если нет у тебя способностей, то никакие книги не помогут. И не ты над ними, а они над тобой верх возьмут. Начал он с заклинаниями экспериментировать, новые лекарства да настои делать, да так успешно, что даже люди к нему потянулись за помощью. Всякие болящие да обиженные. Но потом у него что-то не так пошло, и переиначился он, стал другим человеком. Полина, когда к нему приехала, сразу это почувствовала. Да только влюблена была сильно и закрыла на это глаза. Рассказала ему про ребенка. Он обрадовался, предложил пожениться. Месяца после свадьбы не прошло, как она, ложась спать, под подушкой у него ритуальный кинжал нашла. Он ее спящей убить решил. И ведь даже не запирался, подлец. Решил, что женщине с пузом никуда не деться. Да плохо он мою доченьку знал. В общем, вернулась она домой вся в слезах. Я все подходы к дому-то закрыла. Здесь ты родился. Здесь жил до трех лет. А потом твоя мать надумала в город вернуться. Все говорила, что ты человек и тебе с людьми расти надобно. А я полагаю, она тешила себя надеждой его к жизни вернуть.

— Что-то я не понял, — вклинился в рассказ Егор, — за что он хотел ее убить?

— Не ее дурачок, а тебя, еще не рожденного, — грустно улыбнулась бабка. — Начитался старых легенд. Там вечно сыновья с отцами воюют и силу их получают. Вот он и решил, что, убив тебя, станет вдвое сильнее.

— Он что, псих? — Егор пристально посмотрел на бабушку.

— Был нормальным, пока не стал заниматься тем, что для него не предназначено. Границу перешел, злыдня подхватил. Тот его в бараний рог скрутил. Так что твоего отца с тех пор больше нет. Считай, что помер.

— А эти легенды про передачу силы и все такое. Это что, правда?

— Не знаю, — буркнула бабка, — в нашем роду, слава богу, отцеубийц, как и детоубийц, не водилось. И вот, скажи на милость, ты с ним теперь воевать пойдешь? Так ведь кровь родная. Нельзя этого делать, каким бы он ни был.

— Но можно поговорить по-человечески. Объяснить. В конце концов, возможна же победа без убийства. Мне только друзей спасти надо. А он пусть живет как хочет, — стал, запинаясь, излагать свою точку зрения Егор.

— Угу, — произнесла бабка, — так он тебя с миром и отпустил. Ты ровно как мать. Та тоже, как исполнилось тебе три года, в охапку тебя сгребла и побежала его спасать. Миром с ним договариваться. Все надеялась, что он образумится и над злыднем верх возьмет. Так она поболе, чем ты, умела. И что? Чем все закончилось? Пойми: ты единственный у нас в роду остался. Ну кому мне все передавать? Кто за лесом следить будет? Оглянись, что происходит вокруг? Нас все меньше и меньше, а люди плодятся. Все ведь съедят и истребят. Скоро уже ни лесов, ни рек чистых не останется. Пока они поймут, что к чему, пока сообразят, что землю беречь надобно, — беречь нечего будет. А наша задача — все это сохранить до времени. Дать им повзрослеть, как детям неразумным. И уж тогда знаниями делиться. Понимаешь ли ты меня?

— Да. Но я все равно должен вернуться. Ты не бойся. Я буду очень-очень осторожен. Ты же знаешь, я не могу поступить по-другому, — и Егор улыбнулся.

И при виде этой улыбки Ираиду кольнуло в самое сердце. Она осознала, что единственный внук уже принял решение. И сейчас использует всю силу и мощь природного обаяния, пытаясь перетянуть ее на свою сторону. И она не стала ему противиться. А просто улыбнулась в ответ, так же широко и добродушно.

— Ничего себе, — изумился Егор. — Так вот от кого это у меня.

— Знамо от кого. Хотя таким фокусам и обычный человек может научиться. А сейчас хватит болтать. Дорога тебе предстоит дальняя. Работа серьезная. Надо с умом собираться, чтобы быть ко всему готовым.

Васген сидел в комнате для переговоров с замом по безопасности и прыщавым вертлявым мальчишкой, представленным как суперспециалист по компьютерам. Именно его приезда из Англии они так долго ждали. И вот, после нескольких дней работы, парень был готов отчитаться о результатах.

Компьютерщик раза два повернулся в кожаном кресле. Сначала — стараясь поудобнее устроиться. Потом — внимательно оглядывая небольшую комнату переговоров, облицованную звуконепроницаемыми панелями.

Васген нахмурился. Этот парень начинал его раздражать.

— Итак, о результатах, — начал службист, извлекая на сей раз толстую синюю папку и пододвигая ее компьютерщику.

— Мне эта фигня не нужна, — отодвинул папку парень, — я и так все помню. Короче, влез я в комп вашей дочери. Естественно, переписка велась не из компьютерного салона. Отследить сообщения невозможно. Поработал хороший специалист. Удивительно только, что следы последнего сообщения ведут к корпоративному адресу одной средней руки фирмочки. Она занимается сетевым маркетингом по продажам натуральной косметики. Так вот защита у них бомбовская. Я, собственно, над ней-то и корпел эти дни, пытаясь взломать. А когда взломал, обнаружил там всякую чепуху. Типа рецептов примочек из трав, список клиентов, сотрудников. Ничего секретного — обычная инфа. Непонятно, чего они так извращались с защитой? В общем, я сделал все, что мог.

— Ты иди пока. Отдохни. Я зайду позже. — Службист, выпроваживая компьютерщика из комнаты, похлопал его по плечу.

— Вообще-то, мне надо возвращаться в Лондон.

— Не дури, — наклонился к нему Игорь, — я же сказал: иди к себе и не высовывайся, поговорим позже. — Он мягко вытолкнул парня из комнаты и вернулся в свое кресло.

Васген молчал.

— Разумеется, сейчас мы проверяем эту фирму, — как ни в чем не бывало продолжил прерванный доклад службист. — Кроме того, вчера мы получили письмо, по-видимому, от вашей дочери.

— Почему я ничего не знаю?

— Теперь знаете. А вчера мы проверяли его подлинность.

— Какого черта, — не сдержался Васген. — Не забывай, что ты работаешь на меня. Где письмо?

— Вот они, — невозмутимо выложил на стол два почти одинаковых конверта службист.

— Что это значит? — Васген вопросительно поднял бровь.

Службист осторожно вытащил из первого и второго конверта сложенные вчетверо листочки, вырванные, судя по всему, из блокнота. Он осторожно развернул их.

Васген прочитал текст и почувствовал, что к горлу у него подступают слезы.

— Девочка моя. Значит, она жива.

— По крайней мере, точно была жива три дня назад, — службист указал на дату на штемпеле.

— Если письма два, значит, моей дочери помогают двое людей.

— Мы тоже так подумали сначала.

— А потом? Не тяни. Я что, клещами все вытягивать должен?

— Вчера с письмами поработали эксперты. Они отправлены с почт, находящихся в разных концах города. Вернее, одна почти в центре, другая ближе к северной окраине. Оба письма написаны вашей дочкой. Есть отпечатки ее пальцев на листочках, и они совпадают с отпечатками, найденными на вещах в вашей квартире. Письма отправляли два разных человека, но там столько пальчиков, что ничего точно сказать не могу. Теперь о главном. Ваша дочь находится в каком-то подвале вместе с Ильей. И мне бы очень хотелось узнать: откуда у вас эта информация?

Васген промолчал.

— Хорошо. Но вы должны понимать, что в поисках вашей дочери важна любая деталь. И если у меня не будет полной картины…

— Сон мне приснился. Понял? — не выдержал Васген.

Службист пожал плечам. Всем своим видом он показывал, что не одобряет такое сокрытие информации. Но, как наемный работник, ничего не может с этим поделать.

— Так вот, — продолжил он, — записки действительно написаны вашей дочерью. Обе. Но в одну из них в чертеж внесены небольшие правки. Вот здесь.

— Девочка могла что-то перепутать и внести дополнение. Не так ли?

— Мы тоже об этом подумали вчера. Но на всякий случай я отправил рисунок с правкой на экспертизу. Вот этот набор, узнаете?

Васген автоматически кивнул. Это был обычный подарочный набор для клиентов компании. Маленький блокнот в дорогой тисненой обложке с логотипом фирмы и прикрепленный к его корешку карандаш с аналогичной эмблемой. В этом же наборе в фирменной коробке лежала зажигалка, флэшка и брелок для ключей.

— Ваша дочь пользовалась для написания записки карандашом и листками из подобного блокнота.

— Ну да, он ей понравился, и она взяла его, по-моему, у меня в кабинете.

— Повторяю, записки написаны вот этим карандашом. А дополнения в одну из них внесены другим. Очень точно внесены. Мы бы и не догадались о подделке, если бы не приглашенные эксперты.

— Подделке?

— Мы по вашему приказу собирали чертежи всех старых зданий с подвалами, где могут держать детей. Вчера абсолютно случайно наткнулись на целую компьютерную базу таких данных. В ней оказался чертеж подвала дома идеально подходящий к, скажем так, «дополненному рисунку». Дом находится здесь, — службист раскрыл папку и показал точку на окраине города. Дом старый. Готовится под снос. Вокруг идет строительство. Думаю, это идеальное место для засады.

— Ты вообще соображаешь, что говоришь? — Васген напряженно тер переносицу. — Ты хоть понимаешь, что, если моя дочь находится в этом доме, мы могли освободить ее еще вчера?

— Вот поэтому я и не показал вам вчера эти записки, — казалось, холодное спокойствие бывшего эфэсбэшника ничем не возможно разрушить. — Сегодня нашему компьютерщику удалось взломать базу данных той фирмочки, занимающейся сетевым маркетингом. Оттуда было отправлено последнее письмо на Лизин ноутбук.

— Я слышал, торговцы косметикой. Это же смешно.

— Эта фирма владеет как минимум несколькими зданиями в городе. Суммы на ее счетах сопоставимы с годовым оборотом вашей компании. И вообще, вы не находите, что сетевой маркетинг — это идеальное прикрытие для секты?

— У тебя нет доказательств.

— Есть. Вот, — службист протянул ему какой-то план. — Особняк в центре города. Считается их деловым офисом. План этого дома идеально подходит под неправленый вариант. У вас очень внимательная дочь. Вот это, — он ткнул пальцем в коммуникации, — как визитная карточка. Во всем городе не больше десятка домов с такой развязкой. А поскольку мы знаем про эту фирму — попадание 99,99 %. И еще — мне очень не понравилось вот это, — службист жестом фокусника вытащил из середины папки пластиковый пакет. В нем была фотография светловолосого человека с умным, слегка угловатым волевым лицом. Даже с этой фотографии синие глаза смотрели пронизывающим насквозь взглядом.

— Кто это? — Васген, заинтересовавшись, взял в руки фото.

— Мой бывший сослуживец. Прошел, пожалуй, все горячие точки планеты. Только, разумеется, не в качестве десантника, а члена дипмиссии. Специалист по особым поручениям. Очень талантливый организатор. Уволился из органов по семейным обстоятельствам: нужны были деньги на лечение дочери. Сейчас он работает в этой фирме первым замом генерального.

— И зачем торгашам косметикой понадобился такой специалист?

— Вот и я думаю, зачем? Очень странная фирма. Присутствие на рынке почти нулевое — и такие обороты.

— Когда будем брать? — Васген явно горел желанием начать боевые действия.

— Сначала надо бы направить туда нашего человечка. Пусть поработает денек обычным продавцом. Курьером.

— Там моя дочь! Ее могут убить в любую минуту! — взвился Васген.

— Ее могут убить и при штурме, — спокойно возразил службист. — Так вот, если у меня есть информация на него, то и он знает о нашей фирме все. Таких людей нельзя недооценивать. Я не случайно попросил вас провести встречу в комнате переговоров.

— Ты хочешь сказать, стучит кто-то из наших?

— Я лично отбирал каждого в службу безопасности. Но это люди. Они могут ошибаться, их могут шантажировать. Да мало ли что еще. Я предлагаю сделать вид, что мы получили одно письмо. Готовиться к захвату подставного здания. Возможно, даже слить дату и время планируемого захвата. В то же время я отберу буквально пять человек и мы, после того, как добудем хотя бы первичную информацию, постараемся проникнуть в здание этой странной косметической фирмы. Но об этом не надо рассказывать никому. Даже у себя дома.

— Ты соображаешь, что говоришь? Ты…

— Я настаиваю, — перебил Васгена службист. — Иначе я отказываюсь что-либо делать дальше. У меня и моих людей тоже есть семьи. Итак? Ваше решение?

— Я согласен. Даже жене ничего говорить не буду по поводу тайной операции. Сколько займет эта твоя подготовка? — Васген сцепил руки, стараясь сохранять спокойствие.

— Два. Максимум три дня, — службист поднялся из-за стола.

— Подожди, — остановил его Васген. — Извини за любопытство, дорогой. Но я так никогда и не спрашивал. А ты почему ушел из органов?

— По выслуге лет, — пожал плечами мужчина. — И потом, я понял, что пора зарабатывать деньги для семьи. Я ведь ни воровать, ни торговать не умею. А свою работу делаю вполне нормально. Вас устраивает ее качество?

— Устраивает, — кивнул головой Васген, — очень устраивает. И поверь, я ценю это. С сегодняшнего дня удваиваю твой оклад. Иди, дорогой, делай свою работу.

Службист кивнул и прямо из комнаты переговоров отправился к компьютерщику. Тот нервно расхаживал по кабинету, теребя едва заметную бородку.

— Я что тут у вас, в заложниках, что ли? — набросился он на Игоря. — Ты же просил меня всего на несколько дней вырваться. Ты понимаешь, что я там с работы вылететь могу? Капиталистам, знаешь ли, плевать на личные обстоятельства.

— Леш, а Леш, ты не мог бы заткнуться, — мужчина устало сел в кресло у ближайшего компьютера. Маска холодной невозмутимости слетела у него с лица, как осенний лист под порывом ветра.

— Что, шеф достал? — понимающе протянул парень.

— Да не то слово. Был нормальный мужик, как кремень. Такие сделки проворачивал. А на дочери сломался. Чуть что, сразу в истерику.

— А ты бы не сломался? — парень внимательно посмотрел на него.

— Да я за тебя любому шею сверну, — службист хлопнул парня по плечу. — Главное, обидно. На меня ты совсем не похож. Весь в мать. Даже фамилию ее взял, — произнес он с досадой. — Ладно, хватит лирики. Покажи мне еще раз базу данных этих сетевиков.

— Не вопрос, — парень присел рядом и застучал клавишами. — Только странные они какие-то. Вот смотри, даже вакансии свои внутри держат. Я проверял от скуки. Они их нигде не публикуют. И как отдел кадров работает?

— А есть личные дела сотрудников?

— Щас глянем. Ну, слава Инету, есть. Правда, только на мелкую сошку. Вот курьеры, охрана. Ничего себе! Ты глянь. Где они их насобирали? Здесь же через одного — если не наркоман, то алкоголик. Это что, добрые самаритяне специально для таких рабочие места организовали?

— Вот это уже что-то, — протянул службист. — Ну-ка, пролистни обратно на вакансии. Точно. Им нужен компьютерщик. Сынок, вы ведь с мамой лет пятнадцать как за границу уехали, да? В то время мы с ним по работе не пересекались, — размышлял он вслух, вспоминая угловатое лицо бывшего сослуживца. — Да и начальник мой, светлая ему память, сделал все, чтобы мой роман с твоей мамой не попал в служебное досье. И фамилия у тебя другая.

— Па, ты что задумал?

— И потом: у тебя в подростковом возрасте тоже были проблемы с алкоголем. Помнишь, в Лондоне, когда я в командировке был, вместе с мамой из трущоб тебя вытаскивал?

— Это было больше десяти лет назад! Я не алкоголик. И проблему эту решил кардинально. Зашился.

— Помню. Образумился. Карьеру стал делать. Но ведь человек всегда может сорваться, — службист вытащил из кармана складной перочинный ножик. — Ампулу сам достанешь, или помочь?

— Ты псих, помешанный на своей работе, — отодвинулся от него парень. — Нет, мама была абсолютно права! Ты самый настоящий псих! И знаешь, что самое отвратительное?

— Что? — Игорь внимательно смотрел на разбушевавшегося сына.

— Самое отвратительное то, что это безумие передается по наследству. Давай свой ножик, — парень стал закатывать рукав рубашки. — А теперь ответь: почему ты уверен, что они меня возьмут на работу? И, кстати, где мы найдем водку? От вина меня сразу тошнит.

— Ни о первом, ни о втором можешь не беспокоиться. Нам главное — придумать тебе качественную легенду. — Службист пролистнул список сотрудников. И еще раз убедился в своей правоте, находя знакомую фамилию. — Может, тебе обезболивающего дать? — покосился он на сына.

— Ага, — усмехнулся тот, — алкоголики каждый раз пьют обезболивающее перед тем, как распахать себе руку ножом. Когда душа горит, боли не ощущаешь, поверь мне. — Он полоснул ножом по руке и стал выковыривать ампулу. Потом перевязал рану носовым платком.

— Знаешь, я был неправ, — улыбнулся службист. — Ты не мамина, а моя точная копия.