— Это все подлинное? — изумилась я, не отрывая взгляда от необыкновенной росписи, созданной, как сейчас бы сказали, в стиле 3D.

— Это вы мне скажите, вы же культуролог.

— Искусствовед, — поправила я.

— А какая разница?

— Культуролог — это общая специализация, искусствовед — более узкая.

Я подошла к стенам вплотную и попросила Ткаченко включить свет. Гигантские хрустально-рожковые люстры, свисающие с пятиметрового потолка, испустили яркое золотое свечение.

Картина стен завораживала. За многочисленными колоннами, выполненными в серых тонах, просматривалось огромное пространство пустующей площади, запертой между двух арочных стен. Серость колонн создавала впечатление, что на площади есть дневной свет, в то время как мы находимся в тени. Поверх колоннады наложены яркие фамильные гербы, украшенные позолотой, которая сейчас помпезно играла в свете хрустальных люстр.

Потрогав стену руками, я уверенно выдала:

— Роспись сделана в конце восемнадцатого века. Так называемая перспективная живопись.

— Перспективная? — хмыкнул Анатолий. — В смысле потом можно будет продать подороже?

Я скупо улыбнулась.

— Нет. Создает иллюзию трехмерного пространства, иными словами — объем.

— А. Ясненько. Значит, ты в этом сечешь?

Я пожала плечами, мол, называй как хочешь, я просто делаю свою работу.

— А для чего ты звал-то меня? — Ввиду того что Толя перешел на «ты» и мы были примерно одного возраста, я не стала упрямиться и тоже стала «тыкать». — Просто чтобы показать красивую картинку?

— Нет. Смотри сюда. — Он нажал на кнопку, и на экране прибора возникла чехарда цифр. — Это напряженность высокочастотного ЭМП.

— Электромагнитного поля? — самостоятельно расшифровала я аббревиатуру. Он кивнул. — И что?

— Зашкаливает. Это первое место, где прибор ведет себя странно.

— В смысле, первое? А где ты еще был? — Помнилось мне, ему давали только один ключ.

— Прошелся по коридору второго этажа. И на лестнице включал.

— А, ясно. — Я немного помолчала, кое-что обдумывая. Наконец спросила: — Толя, как ты считаешь, эти волнения электромагнитного поля можно создать специально?

— Что? — удивился он.

— Ну… технически.

— Нет. Не знаю… Зачем?

Я не успела пояснить свой вопрос, так как в этот момент в Гербовый зал, он же Зал заседаний, резко вошел высокий человек в сопровождении трясущейся и побелевшей лицом Галины Викторовны. Странно, я думала, ее и палкой наверх не затолкаешь, если только каким-нибудь особенным кнутом. Или мужик и выполнил роль того самого кнута?

Я пригляделась к чужеземцу. Он… Нет, я так говорю, будто сама уже обосновалась здесь так, что по праву могла себя именовать аборигеном. На самом деле, нет. Одна в ночь в здании — это еще ни о чем. Так вот, мужчина. Он был высок, плечист, мощен. Лет тридцати пяти от роду. На лицо не урод и не красавец — простая, обычная внешность. Он чем-то напоминал Шварцнеггера в молодости, физиономией — в меньшей степени, фигурой — в большей. Однако выражение глаз из-под насупившихся бровей заставляло ежиться от дискомфорта. Что-то с ними было не так, с этими глазами…

— Вот, Андрей Васильевич, — дрожащим голоском заговорила Сударышева, пока не менее дрожащий палец указывал на меня, — это Анечка, то есть Анна, член Федерации культурологов-историков, а это, — вибрирующий перст переместился на стоящего вблизи меня Ткаченко, — Анатолий, член организации… как ее… по ловле призраков.

— По ловле призраков, — эхом отозвался новоприбывший Андрей Васильевич и упер в застывшего парня свой загадочный ледяной взор. — А что это у вас в руке? — строго спросил он, чуть переместившись вперед, ближе к нам.

— Это? — удивился Анатолий, пошевелив рукой. — Измеритель уровня электромагнитного фона.

— Ага, — ответил мужик так, словно для него это что-то значило. — А модель? Вы, кстати, можете идти, — без перехода сказал тип, бросив на вахтершу мимолетный взгляд. Та охнула, но не посмела ослушаться. Понятно, что ей не хотелось возвращаться на пост одной, она даже зависла на пару секунд, чтобы определить, кого сильнее боится — призрака умалишенного Матвея Мамонова или сурового гостя, может статься, не менее, а то и более умалишенного (учитывая, что первого, скорее всего, оклеветали). Определившись, ушла.

Толя ответил на вопрос как можно миролюбивее:

— АТТ-2592. А что? Вы разбираетесь в магнитометрах?

Вместо ответа русскоговорящий Шварцнеггер полез в карман, извлек оттуда небольшой планшет с диагональю экрана не больше семи дюймов и начал тыкать в него грубым пальцем. Я сразу представила себя на месте компьютера и поняла, что мне бы такое обращение жуть как не понравилось. Но планшет, видать, был не настолько привередлив, так как через небольшой промежуток времени ответил на запрос. Мужик кивнул сам себе и возвестил «в зал»:

— Да, есть такой. А как твоя организация называется?

— Я не понимаю… Вы кто вообще?

Человек приподнял лицо от экрана и дал косяка в сторону специалиста по потустороннему. Причем такого косяка, что второй тут же заговорил:

— Общественная группа «Охотники за привидениями», московское подразделение.

— Руководство у тебя есть? Кто твой начальник?

Ткаченко, покраснев то ли от злости, то ли от нелепости ситуации, назвал имя. Мужчина тут же кинулся кому-то звонить, а выяснив, что парень является тем, за кого себя выдает, отложил телефон и обратился теперь ко мне.

— Культуролог, значит? — Я молчала. — Ну-ка, ответь мне, барышня, что ты можешь сказать об этих стенах? — кивнул он на роспись.

— Сначала скажите, кто вы такой, — грозно ответила я, глядя ему прямо в глаза.

Игра в гляделки длилась долго, но я выдержала. Знала я такую породу людей, они уважают лишь тех, кто может им противостоять. Или хотя бы пытается.

— Майор Смирнов к вашим услугам.

— Полиция? — уточнил Ткаченко. — Что, призрак уже кого-то убил?

— Вижу, вы любитель пошутить, — недовольно молвил мужчина, — а я вот не любитель шуток. Это понятно?

— Если не полиция, то откуда вы? Из спецслужб?

— Из спецслужб, — кивнул он, раздражаясь все сильнее. — Вопросы я тоже не люблю. Так что давайте сменим их на рассказы. Ваши, — со значением посмотрел он на меня, — рассказы.

Намек я поняла и повторила все то, что уже говорила Анатолию.

— Ага, ясно. А вот скажите мне… Анна. Вы заметили колонны перед входом в здание?

— Разумеется.

— Что вы можете о них сказать?

— Обыкновенные колонны дорического ордера, — пожала я плечами. — Чего о них говорить?

— Ага.

Удовлетворенно кивнув, майор таинственных служб вновь погрузился в свой планшет. Пока он что-то там «натыкивал» пальцем, мы стояли и безропотно ждали.

— Действительно, — наконец изрек Смирнов, немного, как мне показалось, обрадовавшись.

Я разозлилась.

— Я не поняла, вы что, нас проверяете?

— Приходится, — вздохнул майор. — Много сюда разной шелупони таскается. Лишь бы им в игры поиграть, роли на себя примерить. Одни привидений ловят на сломанный радиоприемник, другие подворовывают по мелочи. Хотел знать, с кем имею дело.

Сказать, что я обиделась, когда на меня едва не повесили ярлык воровки (про поимку призраков на сломанный приемник намек был явно на Анатолия), — это не сказать ничего, и все же выражать свое возмущение я не стала. Спросив у Ткаченко, не нужна ли я ему больше, и получив отрицательный ответ, я молча, не глядя на Смирнова, удалилась из зала.

* * *

— Кто он такой, чтобы задавать мне вопросы? — возмущалась я, провожая Галину Викторовну до ворот: она уезжала к родственникам на свадьбу. — Сам-то он показывал вам свои документы?

— Показывал, — закивала вахтерша. — Мне и звонок про него был от ректора института. Он и там засветился и требовал полный доступ ко всему. Мне было велено обхаживать. Но так как я уезжаю, обхаживать придется, деточка, тебе.

Я горестно вздохнула, затем вспомнила о христианском смирении и поняла, что мне ничего иного не остается, как отыскать огромный его запас в глубинах моего богатого сердца.

— Вы на такси? — чтобы сменить тему, спросила я.

— Нет, куда ж мне, старой бабке… Тут автобусная остановка неподалеку. До Подольска доеду, на вокзале на электричку и сразу до Серпухова. А там уж встретят.

— Хорошо, — кивнула я.

— Я номер телефона своего оставила тебе на столе, звони, если будут вопросы.

— Позвоню.

Мы встали возле ворот, я уже раскрыла уста, чтобы попрощаться и пожелать веселого праздника, но Сударышева меня опередила.

— Слушай, Анечка, я вижу в тебе… как бы это… беспокойный дух. Точь-в-точь как у того самого Мамонова. Так вот, с такими, как этот, — она показала глазами на покинутый нами дворец, — лучше не ссориться. Он погундосит-погундосит да уедет. А коли что… так тебе всю жизнь расхлебывать. Поняла?

Несмотря на то что я ничего не поняла, я все-таки кивнула. Тогда Галина Викторовна перекрестила меня напоследок и, распрощавшись, бодро зашагала по дороге в сторону невидимой мне остановки.

Я уже развернулась с мыслями занять свой пост, как тут подумала, что мне не мешало бы пообщаться с охранником, и пошла налево, к его будке.