Я положила цветы на стол и погладила ворону по голове, чем вызвала удивлённое и радостное карканье. Наверное, Яга так никогда не поступала.

— Я всё-таки потратила немного живой воды! — честно призналась я.

— Так и знала, что не удержисся! Ты ж только вид делаешь, что злобная, а на самом деле у тебя доброта на лбу написана! — констатировала ворона. — Жалко, что у нас народ такой неграмотный, никто прочитать не может, а то б орден тебе дали, как пить дать.

Я весело улыбнулась и поискала глазами Бардадыма, а когда нашла, вскрикнула от неожиданности: оборотень, находясь уже в образе козла, сосредоточенно жевал одну из роз моего букета, словно дегустатор деликатесов.

— Ты что, Ягуня?! Это ж обычная проверка на враждебное влияние! — объявила Воронесса, должно быть, собираясь выгородить Бардадыма.

— Ядов нет, порча не-е-е-е-е обнаружена, — констатировал мой телохранитель, глубокомысленно закатив красные глаза. — Но лучше эту траву заморскую выбросить! Ме-е-е-е-ера предосторожности! Странная она какая-то: пахнет чем-то не нашим, и вкус такой сладкий, аж жуть!

Воронесса в знак согласия клюнула одну из капель, и та разлетелась на множество мелких брызг.

— Как это — выбросить?! — возмутилась я. — И не трава это вовсе, а цветы! Подарок от королевича! Много ты в запахах понимаешь! И вообще, о вкусах не спорят!

— Время сейчас неспокойное! — мягко возразила Воронесса, прикрыв крылом рот собиравшемуся яростно спорить со мной козлу-телохранителю. — Нам тут не рады, мало ли что, Ягуня. Подарки-то не всегда от чистого сердца дарятся! Порой в самой безобидной вещице можно такие заклинания распознать, что диву даёшься!

— Но Бардадым же не обнаружил никаких подозрительных заклинаний! — заметила я.

— Это и странно! — прокаркала Воронесса. — Я тут недавно с одним придворным павлином познакомилась, в смысле, он при дворе королевском живёт. Так вот, он говорит, что королевичи и им подобные прынцы просто так никому ничего не дарят, потому как натура у них испорченная, выгоду искать приученная.

— Но Ванадий не такой! — возразила я, вспомнив трогательно-нежное выражение тёмных глаз королевича.

— Вот и проверим! — сказала Воронесса. — От него ж не убудет!

Умом я понимала, что ворона права: я же совсем не знаю этого Пупса, пусть он и показался мне очень милым! Пожалуй, правда, стоит проявить осторожность, хотя всё во мне противилось этому решению. Ну вот разве можно выбросить такие розы?! Это же эстетическое преступление! И потом, вдруг их найдут, и тогда королевич обидится, ещё и дипломатический скандал спровоцируем. В результате мы решили до утра выставить цветы за окно. Там как раз можно было поместить их на крыше нижнего яруса, и ёмкость нашлась подходящая — колода, в которой плескалась дождевая вода. Перед сном я ещё раз взглянула на розы. В свете луны они казались волшебными цветами — самыми сказочными и небывалыми, как в одной детской песенке. Росинки поблёскивали на их лепестках, словно стразы Swarovski. Какая утончённая, даже какая-то колдовская красота, совершенно не характерная для простых потребностей и нравов в Запенде!

Спала я беспокойно, вздрагивая от каждого шороха, и мне снова снились кошмары. Кажется, стресс от попадания в чужое тело сильно сказался на моей психике. В какой-то момент мне удалось сделать сновидение осознанным, и я будто проснулась внутри собственного сна, но всё равно не могла обрести контроль над происходящим. У меня было ощущение, что я попала в чужой сон, которым управляю не я, а кто-то извне, чья воля оказалась сильнее моей, а умение владеть сновидением граничило с виртуозностью. Этот кто-то будто пустил корни во мне. Действие сна происходило в моей светлице, но я видела всё со стороны.

Меня преследовало ощущение, что моя душа вышла из тела и зависла над ним, наблюдая, как оно недвижно лежит на ложе. Пошевелиться было просто невозможно, не говоря уже о том, чтобы как-то изменить сон. Но самый главный страх заключался совсем не в этом, а в том, что на меня надвигалась та самая тень из прошлого сновидения. Что она шептала тогда? Стоило только задать себе этот вопрос, как звук повторился — бесконечно вертящийся по кругу «ЮЧКЛ». Какое странное слово! От охватившего меня страха я не могла понять его значение, а тень медленно, но верно подбиралась всё ближе. Её движение будто сдерживалось чем-то невидимым для меня, но полностью остановить мой кошмар это не могло.

Я пыталась звать на помощь, но крик, казалось, натыкался на препятствие, замирая в груди. Бардадым и Воронесса были совсем рядом, но пребывали в каком-то ступоре, не реагируя на мои попытки. И когда тень уже наваливалась на меня сверху, будто обволакивая тёмными нитями кошмара и погружая в тёмный короб, крышка которого медленно закрывалась, из памяти всплыли два слова: «Рагне Стигг». Стоило мысленно произнести их, как где-то на краю восприятия, на изнанке страха послышался стук топора, и вскоре лезвие секиры врезалось в темноту, разрубая её, чтобы впустить тонкий луч света.

— Просыпайся! — громко прозвучал бас орка, будто кричавшего это мне в ухо, хотя самого зелёного гиганта не было видно. — Просыпайся!

И я проснулась с криком, подпрыгнула почти до потолка, а потом шумно перевела дух. Жуть какая! Приснится же! Тут заикаться начнёшь! Надо было срочно провести рефлексию, чтобы разгадать, какое послание зашифровало моё бессознательное в увиденном сне. Скорее всего, образ орка — это архетип, символизирующий здравый смысл. Хотя… Я осмотрелась по сторонам, постепенно начиная адекватно воспринимать реальность. В светлице не было ни души. Бардадым и Воронесса куда-то подевались, а за окнами слышались крики и звуки боя. Я вылезла на крышу нижнего яруса, желая просто окинуть взглядом окрестности, чтобы понять, что, собственно, происходит, но вместо этого поскользнулась на гладком тёсе и съехала вниз, как бобслеист, впопыхах забывший сани, и успела огласить окрестности бравым воплем:

— А-а-а-а-а!

Этот заезд прочно вошёл в историю Запенди, крепко запомнившись всем очевидцам, которых было немало. Я успела только разглядеть, что вся княжеская дружина яростно сражается с какими-то неопознанным летающими чудищами. Спросонья они показались мне мощными крылатыми змеюками с двумя хоботами и птичьим клювом. Может быть, я всё ещё сплю? Яробор, как и положено командиру, был на передовой, умело орудуя палицей направо и налево. Рядом с ним храбро сражались Дубыня Звезданович, крушивший врагов мечом, Бардадым в самом своём воинственном воплощении, припечатывавший дубиной всех особенно рьяных змеюк, и… Ух ты! Кто это там?! Сперва я не поверила своим глазам: среди отряда княжеских гридей затесался зелёный гигант, мастерски владевший секирой. Наш человек, то есть наш орк!

Впрочем, радоваться было рано! Несколько нападавших бились в агонии на земле, но целая туча таких же продолжала атаковать с воздуха. Стрелы и копья княжеских гридей не причиняли вреда этим крылатым тварям. И тут в самый разгар боя я вылетела прямо в центр сражения, эффектно соскользнув с крыши, словно с трамплина, чем произвела фурор как среди людей, так и среди змеюк. Тому, конечно, способствовал фактор внезапности и мой бесспорный бабояговский авторитет, но не последнюю роль сыграл и эффектный разрез от бедра, образовавшийся на правом боку моей рубахи после того, как она зацепилась за какой-то выступ на крыше. Теперь моё появление можно было назвать не только сумасбродным, рискованным и смелым, но и в меру соблазнительным, потому что обнажённая стройная нога, явленная таким образом собравшейся общественности, выглядела весьма недурно.

И люди, и змеюки смотрели на меня со смесью удивления и непонимания во взглядах, к которым постепенно примешивалось восхищение у первых и ярость у вторых (эмоции орка я разглядеть не успела, хотя мне хотелось верить, что он тоже следит за мной, по крайней мере, с живым интересом, а лучше бы с симпатией). Мне было ясно, что дело плохо, но как поступить в этой ситуации? Я судорожно рылась за пазухой, надеясь хотя бы запустить в татей (наверное, это были именно они) чем-то вроде куска мыла, за неимением другого оружия, но вместо этого мне под руку попался скомканный вышитый рушник, поэтому перед тем, как стремительно рухнуть вниз, я судорожно швырнула его прямо в уродливую морду одного из нападавших. Дальше произошло нечто потрясающее: Рушник завис в воздухе и вспыхнул, разливаясь, словно озеро огня, и заключив всех ринувшихся за мной змеюк в мешок из языков пламени.

Вскоре от них остался только пепел, долго сыпавшийся с высоты, а я мягко шлёпнулась на лоскутное одеяло, которое по приказу воеводы гриди успели выволочь из хором и растянуть внизу.

— Ну ты, Баба Яга! — восхищённо выпалил Яробор, подойдя ко мне, когда я уже сидела на земле, взъерошенная и перепуганная, но счастливая. — Ну ты и учудила!

В порыве чувств воевода сжал меня в мощных объятиях, а я лихорадочно пыталась осознать случившееся. Учудила — это факт, но как я это сделала?! После недолгих раздумий я пришла к выводу, что рушник был магическим артефактом, обращавшимся при бросании морем огня. Сначала кукольная одежда, теперь это. Значит, и другие предметы из узелка, покоившегося у меня за пазухой, тоже могли произвести подобный фейерверк?! Поосторожнее надо их эксплуатировать, получается! Хотелось хотя бы в общих чертах понять магическое назначение каждого!